Альфи удосужился встать. Решил, что точно умрёт от жажды. Наверное Эва тоже устала, потому что двигалась будто в замедленной съёмке, и надеяться на то, что она кинется к холодильнику не приходилось. Он нашёл пол-литровую бутылку с минеральной водой. Собрался отхлебнуть, но потом передумал, собираясь воспользоваться стаканом. Не у себя же он дома всё-таки… Захлопнул дверцу вместительного холодильника отметив, что он забит всякой-всячиной и уставился на прикреплённые магнитами бумажки. Глянул на них и развернулся. Потом снова крутанулся и уставился на исписанные листочки. Он даже забыл, что хотел взять стакан. Тут же отвернул крышку и отхлебнул прямо из горла.
— Ну чего ты там возишься? — спросила Эва и повернулась к нему. И сразу смутилась. Она и забыла про те листочки, которые так пристально изучал Альфи. А он тем временем повернулся к ней и снова посмотрел тем же пристальным взглядом, что и в магазине.
— Эва… Ты беременна… — то ли восхищённо, то ли возмущённо проговорил он. — Ты беременна, Эва! — наконец воскликнул Альфи. Вот теперь ей стало понятно, что он думает по этому поводу. Но кидаться и обнимать её он не спешил. Он внимательно оглядывал её, будто видел первый раз в жизни. Да, она уже изменилась, он заметил это, но не обратил внимания, потому что даже не предполагал, что причиной может быть её беременность. Двигалась медленно и была странно задумчива и улыбалась по-другому.
— Да. Да, Альфи я беременна. Так что давай садись за стол, хватит меня волновать. Мне нельзя, — после этих слов Альфи мигом уселся на место и придвинул к себе чашку с чаем. Он взял ложечку и начал размешивать сахар в чашке.
— А кто… — начал он, а потом сам ответил на свой не заданный вопрос, — Боже мой… естественно… — отпил он и чуть не обжёгся. Отставил чашку и совершенно забыл про свои любимые кексы.
— Даже не начинай! — оборвала его Эва, предупреждая не очень приятные расспросы.
— Как это не начинай?! — возмутился он и оживился.
— Вот так! — отрезала она. — Не начинай и всё! Я не хочу об этом говорить! — упрямо заявила и откусила сладкий кусочек. Даже этот неприятный разговор не мог отбить у неё аппетита.
— А он знает? — продолжил Альфи, и снова ответил сам себе. — Нет… конечно нет…
— Альфи! Это мой ребёнок! Мой и только мой! — оставалось только стукнуть кулаком по столу для большего эффекта, так она воскликнула.
— Ой, Эва! — он пренебрежительно скривился. — Я тебя умаляю! Это так мелодраматично! И так на тебя не похоже… Вот только включи мозг и перестань строить из себя обиженную. Ты теперь не одна, и должна думать за двоих.
— Я не хочу это обсуждать! — громко сказала она.
— Я это слышал в прошлый раз! Только тебе придётся обсудить это.
— Альфи… — она понизила голос, но в нём не было былой твёрдости, а сквозила какая-то растерянность, — я ему не нужна… я не была ему нужна тогда… а с ребёнком я ему тем более не нужна…
— Ну что ты такое говоришь? — он наконец-то добрался до кекса. — Да в таком состоянии… — он откусил кусочек, прожевал и запил. Чай чуть остыл.
— Я знаю, что я говорю! Он даже не появился! Не попытался! — теперь она нападала на Альфи. Нападала, защищаясь, потому что в этой ситуации она жертва, а Альфи в который раз упорно обвиняет её в неправоте, в какой-то ошибке. В который раз он защищает Его. Раньше она и не замечала такой мужской солидарности в Альфи. А тут он с завидным упорством демонстрирует это и не в первый раз.
— Да как он мог?! — почти вскричал Альфи. И почему-то ей показалось, что он смотрит на неё как на дуру.
— Что как мог?! — ответила она в том де тоне. Мирного разговора не получалось. Они почти орали друг на друга. Приятная дружеская атмосфера растаяла как дым. — Взял бы и пришёл! Я что на Северном Полюсе? Ты знаешь, где я… Нил знает… — она фыркнула и занялась вторым кексом. Это точно было важнее, чем оправдывать «бывшего». Альфи с сомнением посмотрел на неё.
— Эва, ты хоть телевизор смотрела?
— Смотрела. Пару раз за месяц. Я и раньше его не смотрела, а сейчас мне некогда, — лицо его изменилось. Было видно, что он хотел что-то сказать, но передумал и Эву это несказанно порадовало. Она бы вообще прекратила этот разговор, потому что ещё не была готова обсуждать это так просто, как он говорил. Она не была холодна. Она всё ещё не отошла от всего этого. Её всё ещё было больно от одного упоминания его имени.
— И ты решила повторить судьбу своей матери. Ты решила оставить ребёнка без отца, — на удивление спокойно сказал Альфи.
— У меня был отец. И он есть. И он замечательный!
— Да. Приходящий отец… легко быть замечательным, когда видишь своего ребёнка в лучшем случае раз в две недели. Очень легко, — беззастенчиво уколол он её и принялся непринуждённо жевать свой кекс.
— Альфи… — одёрнула его она, но было видно, что эти слова глубоко задели её. Очень глубоко.
— Эви, ну, пожалуйста, — умоляюще произнёс он. — Прости за эти слова, но я просто не хочу, чтобы с тобой тоже была такая же история! Я не хочу, чтобы твой малыш страдал, как страдала ты. И не говори, что у тебя всё было прекрасно! Я же знаю…
— Я и не собиралась оставить своего малыша без отца… — глухо сказала она.
— Значит, у тебя голова есть на плечах, а то я было подумал… — он даже облегчённо выдохнул, а потом подозрительно посмотрел на неё. — Подожди-ка… Ты о чём?
— О том, что у моего ребёнка будет отец, — спокойно повторила Эва.
— Нет! Эва, нет! Ты об этом? О нём? — он обвёл взглядом кухню, имея ввиду её хозяина. Эва пожала плечами.
— Может быть… — неопределённо отозвалась она
— Не разбивай мне сердце. Говори уже! Всё рассказывай!
— Нечего тут рассказывать. Даниэлл предложил мне выйти за него замуж.
— И ты… — он прекратил жевать в ожидании её ответа.
— Думаю… — она встала и налила себе ещё чая.
— Что тут думать?! Эва что тут думать? — всполошился он.
— Именно тут мне и надо подумать, — кивнула она. Вздохнула, потом добавила в чай ложку сахара. Нужно было подсластить пилюлю горечи, что принёс с собой Альфи. Он заставлял её переживать всё заново и никак не унимался.
— Эва, да ты сама говорила, что он тебя раздражает. Как ты собираешься жить с ним?
— Альфи, я же тебе говорю, что я думаю, устало проговорила она.
— Эва… ты не можешь… Ян… он же… — в голосе его звучало сожаление. Он что-то не договаривал, но она не хотела задавать ему вопросов. Не хотела обсуждать это. Не хотела снова чувствовать себя ненужной, как это было. Даже её любопытство отступало под натиском отрицательных эмоций, которые ей довелось пережить.