Да ему было плевать на эту фреску!
Он воспользовался этим разговором. Воспользовался этим оборотом, что она употребила в шутку, чтобы закончить всё. Её жизнь была важнее собственных чувств. Важнее её чувств, и на это ему тоже было плевать в тот момент. В тот момент он меньше всего думал о чувствах и совсем далёк от размышлений о собственной неправоте. И сейчас, он был уверен, что поступил правильно. Он был уверен и никто не мог переубедить его в этом. Даже если своим поступком он навсегда оттолкнул её от себя, он считал себя правым.
Но так не хотелось отдавать её кому-то…
При одной только мысли об этом дикое чувство собственности охватывало его. Оно пронзало каждую клеточку тела. И каждая клеточка протестующе вопила и отказывалась принимать этот факт. И с этим тоже как то нужно было справиться. И это он тоже собирался сделать.
Но сначала ему хотелось разбить эти часы…
* * *
— Ну, пожалуйста…
— Нет!
— Я по тебе соскучилась, — умоляюще проговорила она в трубку.
— Нет и точка, — на удивление твёрдо сказал он.
— Мне совершенно не с кем пройтись по магазинам.
— Нет, позови какого-нибудь другого друга, раз я для тебя совсем ничего не значу, — обиженно ответил он.
— Ну прости… — снова попросила Эва жалостливым тоном.
— Нет, мне такая неблагодарная подружка как ты не нужна. У меня других полно.
— Да, но так как я тебя больше никто любить не будет, — самолюбиво отозвалась она.
— А мне такая любовь не нужна, — проворчал он. — Такая наплевательская любовь как у тебя мне не нужна.
— Альфи, я тебя жду. Разве ты можешь меня бросить?
— Могу. Очень даже могу. Особенно после того как ты это первая сделала. Ты уехала и ничего мне не сказала. Даже не позвонила. И вообще не звонила. А теперь ей, видите ли, нужно пройтись по магазинам. Я всё равно на днях лечу обратно. Удивительно как ты меня вообще застала.
— Видишь, Альфи — это судьба. Давай приезжай. Не упрямься.
— И не подумаю! Так что пока, крошка!
Он положил трубку и Эва улыбнулась. Нужно привести себя в порядок, потому что Альфи точно приедет. Он просто не мог не приехать. Эва посмотрела на картину и осталась довольна увиденным. Что-то менялось. Написать её так же как в тот раз не получалось. Краски смешивались по-другому, расплывались на холсте совершенно не так. И рука двигалась не так. Но это не исправить — это импульс её мозга, а потому так тому и быть. Впрочем, наверное, всё её состояние отображалось на этом холсте. Все чувства, вместе взятые, и к Нему и к их ребёнку. Она решила отпустить их. Не отказываться, а отпустить; позволить им вылиться во всей чистоте, красоте и игре.
Это было прекрасно…
Это было именно то, чего ей так не хватало все эти долгие убийственно-мрачные дни. А сейчас она оживала и ожила. Сейчас она как никогда в жизни чувствовала, что это её призвание. Никогда Эва не смогла бы заниматься ничем другим. У неё просто ничего бы не получилось. Она жила по-другому… думала по-другому и чувствовала совершенно не так, как обычные люди.
Да… Она заметила, что остальные для неё просто «обычные» люди, как бы это ни звучало. Они были понятны и опосредованы. Не замечали ничего вокруг кроме своих проблем и забот. Тонули в попытках решить их. Пропускали красоту жизни… её сладость… Ведь жизнь она… ведь её можно почувствовать на языке… то приторная… у кого-то горькая… бывает кислая, а бывает совсем безвкусная…
А у неё… у неё началась сладкая жизнь… яркая как солнышко… такое, как она растила в себе. Хотя беременность ещё не была заметна, и живота у неё не было, она знала, что она растёт — её кроха. Её частичка. И Его тоже. Но об этом она старалась не думать. Она чуть-чуть поправилась, совсем не много. Стала есть нормально в часы свободные от тошноты. Но в это время жизнь казалась невыносимой. Однако это чувство исчезало вместе с последними рвотными позывами. Она старалась питаться полноценно, как это возможно, несмотря на бурную реакцию организма на некоторые продукты; скупила почти все запасы витаминов в соседней аптеке и даже начала соблюдать режим дня. Но это все, точнее пресловутый распорядок, благополучно закончился, как только она взяла в руки карандаш и лист бумаги. Она ещё долго не подходила к своим художественным материалам после того как купила их. Не боялась, просто настраивалась, как и в тот раз. Осознанно и долго. Вынашивала всё в себе, хотя сейчас идея была знакома и проста. Как и в прошлый раз, она начала с карандаша; пробовала пастель, но отбросила. Набросала всего несколько штрихов, и этого оказалось достаточно. Она взяла краски и смешала их. Смешала свои чувства, смешала две свои жизни, потому что так и было. Теперь у неё было до него и после… она не пыталась нарисовать то, что уже делала, не копировала уже известный пейзаж. Она просто писала эту картину, а как она выходила судить не ей. Судить будут на выставке Национальной Академии Дизайна, ради которой Альфи, собственно, и прибыл в Нью-Йорк. Эва улыбнулась, на секунду представив, какую картину привёз он. Натюрморт… другого и быть не могло…
Эва потёрла затёкшую поясницу, не в силах встать с дивана. Удивлялась и не представляла, что с ней будет на восьмом, нет хуже, на девятом месяце. Уже сейчас она чувствовала себя шариком, круглой и неповоротливой, хотя тело было стройное и никаких намёков на полноту. Но так проворно двигаться, как раньше она не могла. Быстро уставала, и всё время хотела спать. Вот и сейчас, пока ходила туда-сюда была в силах; пока передвигалась, писала картину, была активна. Но как только присела на диван и облокотилась на удобную спинку, навалилась страшная непереносимая усталость.
Эва чуть сползла и откинула голову. Опустила отяжелевшие веки на одну минутку. Прикрыла глаза, расслабляясь, думая о своём… Потом резко открыла их и уставилась непонимающе перед собой. А когда осознала реальность, в ушах зазвенело. И не только в ушах. Все вокруг звенело и дребезжало. Кто-то не переставая трезвонил в дверь Звук не был резким, но нарушил внезапно приобретённые тишину и покой. Нужно было подняться с дивана и открыть дверь, но она не находила в себе силы сползти с дивана. Не сразу, но она всё же сделала это и открыла дверь.
— Альфи! — запищала она радостно и кинулась ему на шею. Он подхватил её, но даже не чмокнул в щёчку, а отодвинул от себя, недовольно скривившись.
— Ну, всё-всё… Хватит уже…
Эва слегка опешила, явно не ожидая такой встречи со старым другом. Она думала, что он шутит, но он был серьёзным, высказывая явное пренебрежение.