Вспомним еще два эпизода из жизни писателя. В 1928 году он обратился к Томасу Манну с письмом-протестом против распродажи в Берлине русских художественных ценностей из Эрмитажа (позорная акция советской власти): «Я верю, Вы не можете допустить спокойно, чтобы Ваша страна стала поприщем, — сильнее сказать, разбойничьим майданом, где без зазрения совести и громогласно могут распродаваться ценнейшие из сокровищ, собранных веками и силами России…»
Второй эпизод относится к началу Второй мировой войны, когда Шмелев питал иллюзии, что Германия освободит Россию от большевизма. Когда его обвинили в коллаборационизме, он заявил: «Фашистом я никогда не был и сочувствия фашизму не проявлял никогда». Шмелеву просто был ненавистен советский строй.
И последнее. Первое монографическое исследование, посвященное глубинам религиозного духа Шмелева, создал немецкий литературовед Вольфганг Шрик. А фундаментальное исследование о летописце старой, ушедшей, как Атлантида, России, «Московиана: Жизнь и творчество Ивана Шмелева», написанное Ольгой Сорокиной, вышло в США, в Окленде в 1987 году.
Россия, как всегда, опаздывает с признанием своих пророков и кумиров. Одно лишь сделано благородное дело: перенесены останки Ивана Сергеевича Шмелева с кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем на кладбище Донского монастыря в Москве. Шмелев в это перенесение верил: «Знаю, придет срок — Россия меня примет».
ЭРЕНБУРГ
Илья Григорьевич
14(26).I.1891, Киев — 31.VIII.1967, Москва
Жизнь и творчество Эренбурга можно разделить на два периода: юность — поэт Серебряного века, зрелость — советский писатель, прозаик и публицист. Польский писатель Ярослав Ивашкевич писал про Эренбурга: «Считая себя поэтом, он разменял — ибо считал это своим гражданским долгом — золотые цимбалы на пращу, которой разил филистимлян: как внешних врагов своей родины, так и внутренних, что стоило ему большого труда и больших жертв». Однако стихи писать не бросал и на закате лет подвел как бы итог всей жизни:
Я с теми, кто дурацки борется,Прет на рожон, да впереди,Кто не забыл, как свищет молодость,Кто жизнь продрог, а не продрых;И хоть хлебал, да все не солоно,Кто так не вышел из игры.
Да, он был игроком по натуре. Следователь, который вел его дело, назвал Эренбурга «юношей с темпераментом».
Илья Григорьевич Эренбург прожил феерическую по числу событий и их накалу жизнь. «Моя жизнь протекала в двух городах — в Москве и Париже. Но я никогда не мог забыть, что Киев — моя родина…», — признавался Эренбург.
Из Киева семья Эренбурга в 1896 году перебралась в Москву. «Я рос в буржуазной еврейской семье. Мать моя дорожила многими традициями: она выросла в религиозной семье… Рос я в Москве, играл с русскими детьми… Мне не привелось в Москве моего детства и юности столкнуться с юдофобством… антисемитизма в те времена интеллигенты стыдились, как дурной болезни…» — так писал Эренбург в первой книге своих мемуаров.
«Еще подростком меня привлекала справедливость. Человеку, если он не находится в состоянии богатого и всесильного борова, свойственно связывать личное счастье со счастьем соседей, своего народа, человечеством. Это не риторика, — утверждал Эренбург, — а естественное чувство человека, не заплывшего жиром и не ослепленного манией своего величия…»
Революционные идеи овладели юным Эренбургом, и он стал сочинять политические прокламации, «переполненные пафосом шестнадцатилетнего неофита». В январе 1908 года он был арестован и отсидел пять месяцев в тюрьме.
Как скучно в «одиночке», вечер длинный,А книги нет.Но я мужчина,И мне семнадцать лет.Я, «Марсельезу» напевая,Ложусь лицом к стене,Но отдаленный гул трамваяНапоминает мне,Что есть Остоженка, и в переулкеНаш дом,И кофе с молоком, и булки,И мама за столом…
Хорош революционер, тоскующий о маме!.. По освобождении из тюрьмы Эренбург решил отправиться за границу. «„Только в Париж“, — сказал я родителям. Мать плакала: ей хотелось, чтобы я поехал в Германию и поступил в школу; в Париже много соблазнов, роковых женщин, там мальчик может свихнуться… Я уезжал с тяжелым сердцем и с еще более тяжелым чемоданом: туда я положил любимые книги. На мне было зимнее пальто, меховая шапка, ботики».
7 декабря 1908 года Эренбург приехал в Париж. И началась парижская жизнь, в которой политика переплеталась с поэзией и, конечно, с любовью. «Илья Лохматый» называл Эренбурга Ленин. Правая пресса писала: «Русские студенты не учатся, не работают. Они даже не обедают как следует. Они только пьют чай и комментируют Маркса!»
Однако политика вынуждена была отступить перед поэзией. Эренбург ходил по Парижу оборванный и голодный и сочинял стихи.
Тебя, Париж, я жду ночами,Как сутенер приходишь ты…
В Париже Эренбург прожил немало — 8 лет. Там же, во французской столице вышли первые его сборники стихов: «Стихи» (1910), «Одуванчики» (1912), «Будни» (1913). Второй сборник «Я живу» вышел в Петербурге в 1911 году. Одним из первых откликнулся Валерий Брюсов: «Среди молодых разве одному Гумилеву уступает он (Эренбург) в умении построить строфу, извлечь эффект из рифмы, из сочетания звуков… Пока И. Эренбурга тешат образы средневековья, культ католицизма, сочетание религиозности с чувственностью, но эти старые темы он пересказывает изящно и красиво».
Темы и мотивы первого сборника были навеяны поездкой в бельгийский город Брюгге, где побывал Эренбург с юной женой Катей Шмидт. «Я написал полсотни стихотворений о красоте исчезающего мира, о рыцарях и Прекрасных Дамах, о Марии Стюарт, об Изабелле Оранской, о мадоннах Мемлинга, о брюггских монахинях…»
В одежде гордого сеньораНа сцецу выхода я ждал,Но по ошибке режиссераНа пять столетий опоздал.
Влача тяжелые доспехиИ замедляя ровный шаг,Я прохожу при громком смехеЗабавы жаждущих зевак.
Теперь бы, предлагая дамеСвой меч рукою осенить,Умчаться с верными слугамиНа швабов ужас наводить.
А после с строгим капелланомБлагодарить Святую МатьИ перед мрачным ВатиканомПокорно голову склонять…
Но — «как жалобно сверкают латы при электрических огнях…» — говорится далее в стихотворении. А в воспоминаниях Эренбург продолжал: «Мне действительно тогда казалось, что я создан, скорее, для крестовых походов, нежели для Высшей школы социальных наук. Стихи получались изысканные; мне теперь неловко их перечитывать, но писал я их искренне».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});