– Мы победили французов, – провозгласила Елизавета. – Сам Господь, видя справедливость нашего дела, поразил злейшего врага Англии – Марию де Гиз. Пусть это послужит предостережением остальным. Теперь все видят, что Бог на нашей стороне.
«Вот-вот, – произнес про себя Роберт, беря Елизавету за руку и тоже поворачиваясь лицом к придворным, как и подобает правителю в минуту триумфа. – Только кто бы подумал, что Бог изберет своим орудием такого хитрого проныру, как Уильям Сесил?»
– Разве это не чудо? – шепотом спросила его ликующая Елизавета.
– Я вижу в случившемся не десницу Божью, а руку человека, подосланного убийцы, – ответил Роберт, внимательно следя за выражением ее лица.
Взгляд темных глаз королевы не дрогнул ни на мгновение. Роберт понял, что она все знала заранее. Ожидание гонца было спектаклем для придворных. Елизавета не сомневалась в скорой смерти Марии де Гиз уже в день их помолвки, когда в ее состоянии и настроении вдруг произошли разительные перемены.
– Что за странные фантазии, Роберт? – Королева слегка нахмурилась. – Сесил пишет, что она умерла от приступа водянки. Но сколь своевременно наступила ее смерть! В этом и заключается чудо, да хранит Господь ее душу.
– Аминь, – сказал Роберт.
В июле стало совсем тепло. Теперь Эми каждый день выходила из дому и гуляла по саду Хайдов. Вестей от Роберта по-прежнему не было, и она не знала, куда они с Лиззи поедут после Денчворта. Эми больше не питала надежд вернуть мужа, если только Бог не сотворит чудо.
Один из малолетних детей Хайдов, только-только научившийся ходить, проникся к Эми особой симпатией. Завидев ее, он сразу же протягивал к ней пухлые ручонки и кричал: «Ми-ми!»
– Эми, – с улыбкой поправляла она малыша. – Можешь сказать: «Эми»?
– Ми-ми, – серьезно повторял ребенок.
Одинокая, лишенная радостей материнства, Эми откликалась на чувства малыша. Она качала его на коленях, напевала ему песенки, рассказывала истории, а днем позволяла спать в ее постели.
– Ты только посмотри, как она привязалась к нашему малышу, – одобрительно сказала мужу Алиса. – Если бы Господь послал ей детей, какой замечательной матерью она была бы. До чего же несправедливо, что она никогда не понянчит своего ребенка.
– Да, – равнодушно согласился Уильям.
– Маленький Томас любит ее, – продолжала Алиса. – Только о ней и спрашивает. Она для него лучше всех нянек.
Мистер Хайд кивнул и заявил:
– Тогда наш ребенок – единственный человек во всей Англии, кто питает к ней симпатию.
Утром они пошли прогуляться вдоль реки. Дул прохладный ветерок, что было даже приятно, поскольку ближе к полудню июльское солнце снова начнет печь.
– У меня есть для тебя новости из Шотландии, – сказал Елизавете Роберт. – Самые лучшие из тех, что ты получала оттуда.
– Какие?.. – спросила она и сразу насторожилась.
Сесил утверждал, что никто не привозит в Лондон новости быстрее, чем его люди. Что же такое Роберт мог проведать раньше ее?
– У меня есть по паре слуг в Ньюкасле и Эдинбурге, – со своей всегдашней небрежностью продолжал Дадли. – Один из них прибыл сегодня на рассвете. Словом, Сесил убежден, что заставит французов принять наши условия. Его слуга сказал моему, что Уильям написал жене, чтобы ждала его домой к середине месяца. Если учесть, что Сесил любое дело доводит до конца, это значит… он близок к заключению мира с французами.
– Но почему советник не написал мне? – спросила Елизавета, захлестнутая волной зависти.
– Наверное, он хочет окончательно убедиться в успехе, чтобы не попасть впросак. Потом…
– Как Уильям мог сообщить об этом своей жене раньше, чем мне?
Любовник и будущий законный муж королевы улыбнулся и заявил:
– Дорогая Елизавета, не все мужчины столь верны тебе, как я. Но ведь новость замечательная! Я думал, ты обрадуешься.
– Ты полагаешь, что он уже заключил мирное соглашение?
– Либо очень близок к этому. Мой слуга считает, что к шестому числу договор с французами будет подписан и скреплен печатями.
– Через три дня? – воскликнула Елизавета. – Так скоро?
– А почему нет? После смерти Марии де Гиз ее слуги стали сговорчивее.
– Как по-твоему, чего ему удалось достичь? Сесил ни за что не согласится на меньшее, чем уход французов из Шотландии.
– Это само собой, – ответил Роберт. – Но ему нужно добиться и возвращения нам Кале.
Елизавета покачала головой.
– Французы считают его предметом самостоятельных переговоров. Так просто этот город они нам не вернут.
– А разве возвращение Кале не было одним из поставленных тобой условий?
– Было, – призналась она. – Но я не ждала, что французы его выполнят.
– Мы должны вернуть Кале, – упрямо повторил Роберт. – Я потерял брата в битве за Сен-Кантен, а возле стен Кале едва не расстался с жизнью. Канал, который вырыли и укрепили одни добропорядочные англичане, был красным от крови других. Кале – такой же английский город, как Лестер. Мы должны вернуть его.
– Роберт, послушай…
– Мы должны, – стоял на своем Дадли. – Если Сесил на переговорах даже не заикался о возвращении Кале, то он оказал нам медвежью услугу. Я ему обязательно об этом скажу. Все взаимосвязано. Если мы не получим назад Кале, то мир с Францией нельзя будет считать долгосрочным. Когда армия вернется из Шотландии, нам придется затевать новую войну, уже за возвращение Кале.
– Сесил знает, насколько важен нам этот порт, – неуверенно возразила Елизавета. – Но мы вряд ли начнем новую войну ради одного города.
– Он нам крайне необходим! – Роберт что есть силы хватил кулаком по каменной стене, тянущейся вдоль берега. – Наравне с Лейтским замком. Быть может, еще важнее. Как и твои леопарды. Мария Шотландская должна немедленно убрать их со своего герба. Вдобавок французам придется нам заплатить.
– Заплатить? – переспросила Елизавета, вновь настораживаясь.
– Разумеется. Ведь не мы первые вторглись в Шотландию, а они. Стало быть, враги должны возместить нам все расходы по обороне Шотландии. Эта война опустошила казну. Пусть потрудятся покрыть наши убытки.
– Они на это не пойдут. С какой стати?
– Почему? Они же понимают свою вину. Сесил напирает, заставляет их принять наши условия. Сейчас, пока мы сохраняем преимущество, самое время ударить по ним как следует. Сесил должен обеспечить нам власть над Шотландией, вернуть Кале, добиться, чтобы с их герба исчезли наши леопарды, и вытрясти из французов деньги.
Роберт был настроен решительно, и Елизавета почувствовала, что он уже не раз прокручивал в голове подобные мысли.
– Мы можем пойти на это.