— Рани…
Губы лорда коснулись маленького ушка, прошлись по изгибу шеи, легко подразнили поцелуем чувствительное местечко под ключицей…
Девушка прерывисто вздохнула.
— Рэй…
Договорить ей не дали. Мягкие касания спустились ниже, к самому вырезу лифа, умелые руки, быстро расстегнув застежки, освободили из плена одежды потяжелевшую грудь и накрыли жаждущие ласки соски — темные, напряженные, ярко выделяющиеся на белоснежной коже… Приглушенно ахнув, Рани закусила губу, сдерживая стон. Как сладко…
А искуситель не останавливался. Он нежно сжал полновесные полушария, вынуждая девушку выгнуться и умоляюще всхлипнуть, а потом, резко свел ладони. Движения стали быстрее, наслаждение — острее, мучитель — изощреннее…
Тихий стон нарушил вязкую тишину пещеры, срывая с Рании последние покровы стыдливой сдержанности. Одно движение — и шелковое одеяние оказывается у ног герцогини, а мужчина, не давая ей опомниться, уже покрывает поцелуями нежное лицо, захватывая в плен приоткрытые губы и проникая в их жаркую глубину. Чувственный отклик девушки горячей волной проходится по телу мужчины, вынуждая того теснее прижиматься к податливой плоти, мягким воском тающей в его руках, яростнее впиваться в беззащитные уста, охотно открывающиеся ему навстречу, и хрипло стонать, ощущая прикосновение маленькой ладошки к средоточию своего желания.
Нежные пальчики шаловливо пробежались по бархатистой поверхности, чуть сжали основание и дразняще прошлись по всей длине.
— Рани…
— Я здесь, мой лорд, — тихий искушающий шепот растворился в пространстве, заставляя герцога покориться и отдаться на милость этих искусных ручек. Уроки прошлых ночей не прошли даром. Девушка знала, как заставить мужчину испытывать все муки террии, и умела принести сладкое избавление от них.
— Не сейчас, — перехватывая настойчивую ладошку, шепнул герцог. Он провел рукой по мягкому бедру жены, спускаясь к жаркой расщелине, легко скользнул пальцами в ее влажную глубину, одновременно захватывая губы девушки в томительный плен. Всхлип… Еще один… Изощренная сладкая пытка… Она все длится, заставляя забыть обо всем.
Секунды, минуты… Время остановилось, наблюдая за страстными ласками супругов.
Рани не успела заметить, в какой момент под ее спиной появилось каменное ложе. Она не почувствовала холод жертвенника и жар ритуального огня… Не расслышала слов призыва. Нет.
Ее тело парило в неге первого соития. Краткий миг боли быстро забылся, растворяясь острым наслаждением. Девушка раскрывалась навстречу мужчине — подстраиваясь под него, принимая, подчиняясь, отдаваясь…
Древние движения, плавящаяся суть, жар страсти… Рания горела в огненном удовольствии, ничуть не удивляясь тому, что мужское тело, в ее объятиях, меняется, становясь намного массивнее и больше. А в какой-то миг, она поняла, что привычный облик мужа изменился, но это не отпугнуло ее. Напротив. Золотые пластины, прикасающиеся к разгоряченной коже, вырывали стоны наслаждения, нечеловеческие глаза, глядящие на девушку из черных провалов, казались самыми родными на свете, суровые черты покрытого россыпью блестящих чешуек лица вызывали желание навсегда запомнить их такими, а тяжесть нависшего над ней мужчины, была необходима ее телу, как воздух…
Размеренный ритм нарастал, становился быстрее, проникновения — глубже, наслаждение — невыносимее… Рани казалось, что она потерялась в вихре захлестывающих ее эмоций. Внутри скручивалось знакомое томление. С каждой минутой, оно становилось сильнее, подчиняя себе все существо девушки, раскрываясь навстречу мощным движениям мужчины и переплавляя этих двоих в единое целое. Глухой стон, вырвавшийся из груди герцога, совпал с протяжным всхлипом Рании. Последняя преграда рухнула, погружая супругов в небытие. Герцогине казалось, что она видит распахнувшиеся за спиной у мужа темные крылья, все завертелось у девушки перед глазами, короткий миг — и вот уже старый алтарь оказывается далеко внизу, а прямо над ней раскрывается каменный свод, и далекие звезды становятся близкими и осязаемыми.
— Рэй! — вырвался удивленный возглас из груди Рании.
Лицо мужа — изменившееся, одухотворенное, такое узнаваемое даже в новом облике, — склоняется над ней, и девушка теряет себя под взглядом горящих огненными всполохами черных глаз. Ее больше не пугает этот взгляд. Нет. Он притягивает к себе, манит, обещает любовь и защиту…
— Рани, — рокочущий голос герцога отдается во всем ее теле сладкой истомой. Рания обнимает мужа, не понимая, то ли они правда летят над морской гладью и теплый морской бриз овевает их разгоряченные тела, то ли это ей снится… Не важно. Главное, что она почувствовала всем своим существом то, что пытался объяснить ей Рэй еще там, в Сердоне.
Он не человек. Совсем. Нисколечко.
Существо, которое держало ее сейчас в сильных, перевитых золотыми пластинами руках, принадлежало к древней расе ир-этаев. Пришельцев, избравших незнакомые пустынные земли второй родиной. Первая — Ирастана — отвергла своих детей, вынудив их скитаться в поисках пристанища. То ли природные катаклизмы погубили планету, то ли боги вмешались, сейчас уже никто не помнил. Но оказавшись на Тариусе, ир-этаи основали новую страну — Иринею, — и заставили окрестные народы склониться под властью своего Императора.
Рани невольно отвлеклась, залюбовавшись мужем. Сильное тело, покрытое золотыми пластинами на груди и руках; заострившиеся скулы, резко выделяющиеся на покрытом тонкими чешуйками лице; огромные крылья — черные, как сама ночь… Ир-этаи. Загадочный и притягательный.
Мысли девушки вернулись к его расе. По словам мужа, тогда, в первые годы пребывания на новой планете, пришельцы не скрывали свой истинный облик. Они умело вселяли страх в сердца коренных обитателей Тариуса и без труда забирали их земли. Слава о бесстрашных иринейцах шла впереди них, покоряя под ноги завоевателей многочисленные народы, живущие по берегам Араисского моря. Шло время, поколения и правители сменяли друг друга, империя росла и крепла, а ее жители почитали своего властителя, уже не помня о страшной сути завоевавшей их расы и не догадываясь, какая беда поджидает славных воинов. Боги Тариуса решили восстановить равновесие. Одарив иринейцев успехом и процветанием, они лишили их самого главного. Большинство браков, заключаемых между потомками древних родов и обычными женщинами, заканчивались скорой смертью последних. А дети, которых пытались выносить жены ир-этаев, погибали в утробах матерей. Лишь немногие семьи смогли избегнуть этой страшной участи. Те, которые при обряде получали особый знак — тэйр. Позже, жрецы древнего Хэршрога сумели вывести взаимосвязь между появлением тэйра и способностью женщины родить ребенка от истинного иринейца. Причем, знак мог появиться и без обряда, достаточно было «золотому воину» дотронуться до предназначенной ему божеством пары.