Читать интересную книгу На рыдване по галактикам (СИ) - "BangBang"

В конце концов, в экзорцистских упражнениях ребята вполне преуспели и вытурили злонамеренного демона на подконтрольную альфам территорию. Вождь, само собой, был недоволен и даже пытался поколотить Лалафу, испортившего охоту. Пока Ник, тщательно отводя глаза, безостановочно трещит, веду его уже знакомым маршрутом через священную очистительную хижину, к чему тот относится вполне стоически — обряд есть обряд, куда деваться. Может, со временем даже и на водные процедуры уломаем… если сами от них не отвыкнем. Сколько вот на рыдване еще эти блага цивилизации протянут? Не пора ли уже лезть в корабельную библиотеку за инструкцией, как построить водопровод из стеблей местных сорняков?

Увидав сквозь растопыренные пальцы всю честную компанию в сборе, Ник застенчиво раскорячивается в реверансах на пороге, потупив глазки — больно его Тася с Цилли смущают. Только хороший тычок в спину от умытого уже дядюшки препровождает туземца внутрь.

— Садись уже обедать, раз приперся, — гостеприимно приглашает Нюк. — Тась, дашь еще тарелку? Ложку тоже давай, не век же ему руками жрать. Как раз Шухерова порция осталась… и охвостья его. Они голодовку объявили, что ли, в знак протеста?

— Никаких таких глупостей мы не объявляли! Я занимался своей непосредственной работой и не услышал обеденную сирену! — возмущенно возражает вкатившийся следом за ними агроном. — И Варгусику я покушать отнесу, ребенок изнервничался весь, похудел вон как!

Ник, до этого с опаской косившийся на предложенное ему кресло из «умного» пластика, переводит взгляд на так некстати вырвавшегося из лаборатории лимбийца, издает полный удивления и страха вопль и заваливается в обморок, взбрыкнув чумазыми пятками. Породив этим среди виды видавшего экипажа рыдвана приступ циничного веселья.

— Нет, я решительно не понимаю настолько неравномерного генетического расщепления… как вон у тех феминищ такие сыновья-то родятся? — пожимает плечами Нюк и выпрыскивает родственничку в чумазое мурло полбокала компота. — Не очнешься — под душ тебя засуну.

— Где мой копье?! — отфыркавшись, воинственно вопрошает юный абориген, тут же опровергнув теорию бортинженера. — Демон просто застать меня врасплох!

К тому же попавшая ему на мордень несанкционированная влага вкупе с угрозой утраты священного слоя грязи, кажется, заботит его больше раздраженно закатившего глаза Шухера.

— Это… наша божественная Кларочка в общем. Не бойся, пока мы рядом — не сожрет, — терпеливо поясняет Нюк, помогая ему подняться. Шухер только фыркает, спешно набивая рты. Его даже на полные укоризны взгляды не хватает. На всякий случай поспешно отодвигаю свою тарелку за пределы досягаемости его хватких конечностей.

— Твой копье на трапе… на крыльце, в общем, осталось, — напоминаю я. — У нас тут не принято копьями размахивать. И агронома нашего на гару-гару никто тебе не отдаст.

— Да-а-а? — разочарованно тянет Ник. — Жалко. Его оторватый хвост шибко понравиться наш шаман — хороший кожа, говорит. Добрый волынка выйдет.

Ритмично движущиеся челюсти экипажа разом замирают, а увлажненные смехом глаза начинают покидать орбиты. В повисшей тишине брякает выроненная кем-то вилка.

— КАКОЙ еще его хвост?! — гаркают все хором, уставившись на Шухера.

— Внучка на волынку?! — издает тот вопль почище Никова и начинает криво сползать с кресла. Варг, не медля ни секунды, влепляет ему звонкую оплеуху и наматывает хвостовое щупальце на мощный кулак. Видали мы все, чем эти обмороки чреваты!

По моей спине, чеканя шаг, проходит строем полк гигантских огненных мурашей. Поглоти черная дыра поистине демоническую лимбийскую матрешку, каждая из которых наверняка сатанистее предыдущей! Ну уж нет, ЭТОМУ хвосту я разгуливать на свободе точно не дам! Один раз уже нарушили священные традиции — и только успеваем вон огребать. Туманность с ним, с водопроводом, теперь на повестке дня вопрос поважнее, который я незамедлительно и озвучиваю:

— Нюк, ты случайно не знаешь, как собрать огнемет из подручных средств за пятнадцать минут?! Причем, боюсь, что это крайний срок и последний шанс на спасение этого мирка!

*Красный сверхгигант из созвездия Цефеи, чей диаметр во много раз превышает диаметр Солнца, достигая 3,5 миллиардов километров. Это одна из самых больших и ярких звезд в 60 тысяч раз ярче Солнца.

====== Глава 51. Нюк. Разгадка демона Мамуки ======

— Где хво-о-ост?! — орем мы во все глотки, врываясь в деревеньку адамов, как «Дерзающий» — на космодром. На лету доедая торт, спускаю на поселение науськанного Рори. Ярка угрожающе пыхает собранным мною на скорую руку из горелки и спрея для полировки штурвала (Бас пожертвовал) огнеметом, закрепленным на ее любимом противовражонковом орудии — швабре. Вся вооруженная бластерами часть команды держит оружие наготове. Ник несется впереди, сверкая чумазыми пятками, и громче нас всех голосит, чтобы почтенный Лалафа скорее пер новую волынку сюда. Великие боги желают забрать ее себе и в одиночестве наслаждаться божественными звуками, потому что хвост от их небесной Кларочки отвалился, а ни от какого не от демона.

— Моя быть прав! — рычит вождь, скручиваясь в приветственном поклоне и параллельно показывая высунувшемуся из своего жилища шаману кулак. От такого фиаско и грядущей разлуки с инструментом мечты ритуально изгвазданная грязью рожа страдальчески кривится. Очередному политическому конфликту мешает разгореться Рори. Кометой сметя Лалафу с ног, он вламывается в хижину — там что-то хрустит, трещит и рушится, и через минуту вылетает наружу, держа в пасти распяленную на деревянной рамке шипастую шкуру. Едва поднявшийся служитель культа снова валится наземь, чертыхаясь на своем тарабарском наречии.

Ярка впивается во Вражонково руно исполненным подозрительности взглядом, многообещающе покачивая огнедышащей шваброй:

— Оно точно не оживет? Я слыхала, что клопы могут воскреснуть, даже если от них осталась только высушенная шкурка. Может, все же испепелим? Для верности.

— Валяй, — разрешает Варг. Шаман издает мученический трубный вой и впечатывается лбом в грунт, демонстрируя полнейшую безутешность по поводу потери ниспосланного небом предмета искусства.

— Начинка из шкуры где? — угрожающе уточняет кэп.

— Гару-гару шибко вкусный быть… Желешка мясной, — немного грустно и слегка виновато поясняет Алешка, шкрябая между веток на растрепущей башке. Ясно. Компромисс с шаманом все же нашли, выходит.

— Есть, конечно, организмы, что из одной спиральки ДНК из пепла восстают, — замечаю я, почесывая Рори за ушком. — Но вот чтоб из деревенской… выгребной ямы? Так же это называется? Вот, чтоб оттуда… про такое не слыхал.

— Я вам сыграть на праздник, как только волынка быть готов! — почуяв смену галса, бьет себя в грудь Лалафа и живо выпрастывает косматую головушку из пыли. — Чистый звук, не сравнить с мочевой пузырь гоподрила! Никуда не годный волынка из такой материал получаться! Искусство возрождать цивилизаций, вот! — неожиданно прибавляет он, торжественно вскинув к небесам замызганный палец. Отличный ход конем.

— Ну… если возрождать цивилизаций — тогда, конечно, — все еще с некоторым сомнением тянет Соколова, продолжая любовно оглаживать кустарный огнемет. — Возрождать цивилизаций — дело немаловажное, тут не поспоришь. Хотя вода и мыло возродили бы ее куда эффективнее, — предполагает она, слегка морща нос, когда ветерок наносит в ее сторону крепкий, как самый ядреный буравчик, шаманов дух.

— Вода есть хорошо для огород, — отвешивая поклон, льстиво соглашается Лалафа и тянет руку к своему потенциальному музыкальному инструменту. — А мыло — страшный яд, альфы пытать им несчастный адам, который попадать в их беспощадный руки! Мамукин дар выжигать мозг через глаза и кусать тело, — безапелляционно добавляет он и начинает нервно почесываться, словно само упоминание табуированного вещества растревожило все добротно замазанные священной грязью рецепторы.

— Без мамукина дара зато шибко богам глаза режет, — бурчит Соколова, до которой докатывается вызванная энергичными поскабливаниями шамана густая волна разномастных ароматов. — От души надеюсь, что хоть новый Омен и не вылупится уже, но его хвостовая реинкарнация все же сохранит зачатки обоняния. Если уж увильнул от моего адского пламени, пусть до конца своих волынкиных дней впитывает это дивное амбре.