вела себя образцово, не ворчала, не доставала с вопросами. Видимо, чувствует, когда может играть на нервах, а когда такие игры для нее быстро закончатся позором и насилием. Я был готов, если бы теща начинала бурчание, или упреки, даже посадить ее в погреб. Хотя нет, она там быстро что-нибудь ценное сожрет.
— Давайте спать! — предложил я, с видом великомученика, подымаясь с табуретки.
— И не шумите там! Не одни живете! — и все-таки гадюку прорвало, не может не язвить.
— Пошумим? — игриво спросила Севия.
Я хотелось бы, но, действительно, устал, сильно устал. А завтра, с самого утра, еще и тренировки. Я осваиваю не только тесак, но и топорик, занимаюсь гирями и гантелей. Наконец-то и до перекладины и брусьев руки дошли. Да, дел много, но нужно быть сильнее.
— Не сегодня, — неуверенно отвечал я. — Не сегодня.
*……………*…………….*
Интерлюдия.
Норей осваивался в роли лекса. В сложные времена он стал вождем и, несмотря на свою молодость, уже понимал, насколько его власть шатка и что без поддержки старших он не удержится и недели. Поэтому не стал сильно противится решениям Никея, сразу же провозгласив его своим дексом, правой рукой.
Никей тоже многое понимал, поэтому выстраивал систему сдержек и противовесов. На данный момент нужно было построить такие отношения, систему, где род Борна не стал бы правящим. Потому все мелкие роды, в которых, между тем были воины, получали почти одинаковые права и представительство в Совете Племени. Между тем, Норею предстояло взять в первые жены девушку именно из рода Борна. Второй женой — девушку из рода Армита.
Мало того, Никей сильно рассчитывал и на поддержку общины Вара. Но больше остального, он, этот хитроумный опытный воин, использовал имя жреца Глеба. До сих пор не утихали разговоры про все чудеса, продемонстрированные Верховным жрецом. Во-многом, это сдерживало властолюбивые потуги того же Борна. Но еще на смирение рода Борна влияло и вполне лояльное отношение к Глебу и Никею со стороны Корна.
На этих противоречиях и вел нескончаемые переговоры Никей, неизменно в присутствии своего брата Рыкея, которого уважали все воины племени Рысей, независимо от родовой принадлежности.
Остро стоял вопрос с родом Армита. После ослабления всех остальных, Армит, на ряду с Борном, стали силой, с которой нужно считаться. И то, что дочь главы рода, Мана, станет всего второй женой лекса, могло даже оскорбить Армита.
В таких условиях, быстро сообразив, Никей посоветовал Армиту съездить в общину, навестить Верховного жреца Глеба. Бывший наставник воинов, а ныне, декс, прекрасно знал главу дальнего селения с его страстью к хозяйствованию. Глава рода, как и предполагал Никей, сильно впечатался увиденным в общине. Теперь Армит становился верным союзником новой власти, которая частью опиралась на легенду и образ нового Верховного вождя, поощряя распространение новой религии.
Еще никто толком не знал, в чем именно эти новые верования, понимали только, что они не сильно противоречат существующему мировоззрению, но от того, какой таинственностью и сакральностью обладали недосказанности, что образовывались вокруг новой религии, люди тянулись ее познать. Много вопросов было задано жрецу Шариру, ставшему, вдруг, самым последовательным сторонником нового лекса.
Шарир признал верховенство Глеба и пересказывал его слова про единого Бога, про заповеди, по которым должен жить каждый, про силу и доброту единого Бога, скрывавшегося до того от людей, но решившего явить себя в самое сложное время, когда племени Рысей угрожала и все еще угрожает опасность. Жрец Рысей стал играть столь нужную для становления новой власти роль, что Никей все никак не отпускал Шарира в «Дом Бога» — именно так стали именовать место, где живет Глеб.
— Никей, я не хочу жениться дважды! — протестовал Норей, когда декс пришел уведомить его о принятых решениях. — Я лекс, я должен решать!
— Норей, ты выдержишь не менее, чем два поединка? Если хочешь принимать решения сам, то победи воина рода Борна, как и воина рода Армита. Сейчас их рода самые сильные, — приводил аргументы Никей.
— Я могу выставить вместо себя другого воина! — парировал Норей, не желающий лишь одного, женитьбы… конкретно на тех девушках, которые ему предложены.
— Меня? — понял задумку Никей. — Может проще тогда мне и стать лексом?
— Тогда против тебя будут и Борн и Армит и остальные рода, — усмехнулся Норей.
Новый лекс взрослел, быстро, так как к этому побуждала ситуация. Было бы ошибкой, преступлением, оставаться в детстве, когда стал правителем, пусть и сильно ограниченным Советом Родов, но без этого, в сложившейся ситуации, никак. Можно, конечно, организовать ритуальные поединки, победа в которых прибавляла бы легитимности правителю. Вот только за Нореем не стоит сильный род, который был у Хлудвага.
Род Норея был разгромлен. Ранее, когда лексом был отец Норея, Хлудваг, среди родственников было шесть десятков воинов. Все эти воины имели лучшее оружие, постоянно тренировались и сытно ели, что делало их сильными, рослыми и умелыми воинами. Но переворот Морвага убил многих родственников. Сейчас в главное селение съехались остатки некогда могущественного рода. Это было чуть более двадцати воинов-охотников, которые ранее жили в других небольших селениях Рысей и это позволило выжить. Все они поддержали Норея, понимая, что это единственное условие, которое позволит им и дальше иметь существенный статус, пусть и не такой высокий, как до того.
— Ты прав, лекс, мне не нужно это, быть во главе всех. Это убило бы Рысей. Мое место рядом с тобой, а главная цель — поддерживать тебя. Но и ты не совершай ошибок. Лекс может позволить себе жен по сердцу только, когда он сильный и за ним сильный род. Ты себе позволить такого не можешь, — нравоучал вождя Никей.
Норей не признавался, но он влюбился. Была девчонка в общине, с которой Норей встречался. Он пустил ей кровь, она доверилась ему. Это была девушка с именем Тарка. Они не признавались никому, что перешли грань, за которой только женитьба, либо презрение общества по отношению к девушке.
О связи Норея и Тарки знали все, они целовались, доставляли друг другу удовольствие, но не признавались никому, что уже все случилось. Знать о более тесной связи молодых людей могли только Глеб с Севией, которые слышали, а, может, и видели, как Норей был с Таркой. Мог знать и брат девушки, Сатор, с которым Тарка была по-родственному близка.
Теперь же Норей предавал и Тарку и не сдерживал свое слово, данное Сатору. Но как