На следующий день идиллия кончилась. При мысли о предстоящей выставке нервы у Генриетты натянулись как струна, и в состоянии, близком к истерике, она села после завтрака в элегантный «ягуар» брата.
– Выглядишь потрясающе. – Дэвид припарковал автомобиль на крошечной стоянке и остановился на секунду, сжав руку девушки. – Ты их поразишь в самое сердце, сестренка! – Они будут смотреть на мою работу, а не на меня, – улыбнулась в ответ Генриетта, как будто не она провела два часа перед зеркалом, отметая один за другим привезенные с собой туалеты и выбрав наконец травянисто-зеленое платье и пиджак того же цвета. В дополнение были надеты изящные туфли на высоком каблуке с тесемками вокруг щиколоток. Крупные золотые кольца в ушах, скромный, но изысканный шиньон на голове и несколько симпатичных локонов вокруг лица – и она выглядела точно так, как должна выглядеть молодая, преуспевающая городская жительница. А это было исключительно важно для того, чтобы установить постоянные связи с клиентами.
На открытие выставки допускались только приглашенные, следующие три дня предназначались для свободного доступа. Сразу после одиннадцати в галерею начали стекаться гости. К ленчу, когда напитки и закуски стали исчезать с заметной скоростью, Дэвид заметил – впрочем, очень осторожно, – что все идет как нельзя лучше, и радость, которую доставили Генриетте эти слова, еще не успела растаять, когда кто-то за ее спиной произнес низким голосом:
– Отшельнический образ жизни себя оправдывает, если потом ваши работы раскупаются.
– Джед? – Она резко обернулась, раскрыв рот от изумления и чувствуя, что сердце отчаянно пытается выскочить из грудной клетки.
– Здравствуйте, Генриетта. – Жесткое, но удивительно привлекательное лицо у него было в точности таким, каким девушка рисовала его себе в воображении чаще, чем ей бы хоте лось, а черные волосы стали несколько длин нее, усиливая сходство с Мелвином. И все-таки они с Мелвином совсем разные. Мелвин – классический красавец с внешностью киногероя, а суровые черты лица Джеда никто не решился бы назвать красивыми. Тем не менее сущность у них одинаковая…
Она поняла, что все еще смотрит на него с открытым ртом, и поспешно изобразила немного натянутую улыбку.
– Что же вы здесь делаете, Джед? Вы… получили приглашение? – Голос предательски задрожал.
– А я похож на человека, который будет ломиться в закрытую дверь?
Он действительно был на него похож, и это так ясно читалось на лице у Генриетты, что Джед от души расхохотался, укоризненно покачав головой.
– Генриетта Ноук, вы меня сведете в могилу! Да, моя недоверчивая фея, у меня есть приглашение.
– Но как?.. – Она запнулась на мгновение и закончила гораздо суше: – По-моему, вы не из тех, кто интересуется подобными вещами.
– Вы правы, – серьезно согласился он. – Меня интересует художник, а это ведь совсем другое дело, правда?
Генриетта вспыхнула. Так его интересует художник? И именно поэтому о нем не было ни слуху ни духу с того постыдного, более чем постыдного, вечера накануне Рождества?
Как будто отвечая на ее невысказанную мысль, он продолжал:
– Сразу после Рождества мне пришлось срочно вылететь в Штаты: одна сделка, которая, как казалось, была благополучно завершена ко всеобщему удовольствию, сорвалась, и последствия были ужасны.
– И вам понадобились три месяца и две недели, чтобы с ними разобраться? – Она запнулась, но было уже поздно. Глаза у Джеда на миг расширились, а потом снова прищурились, задумчиво изучая ее покрасневшее лицо.
– Вы считали дни? – протянул он удовлетворенно, слегка приподняв черные брови.
– Вот еще! – выпалила Генриетта, ощетинившись. – Я просто люблю, когда люди говорят искренне. И вообще, как вы узнали о моей выставке?
– Рональд мне сказал, – с притворной небрежностью бросил Джед. – Надеюсь, в этом нет ничего противозаконного? Вы ведь не делали из этого тайны?
– Конечно, не делала.
Рональд занимался установкой сигнализации на мельнице, и Генриетта часто приглашала его на чай с домашним тортом. Она вполне могла рассказать ему про выставку, хотя и не помнила, когда это произошло.
– Я сказал Рональду, что дела задержат меня в этих краях на большую часть недели, и он любезно достал для меня приглашение. – В тоне Джеда сквозила неподдельная искренность. – Никакого коварства, все предельно честно, как видите.
Ничего она не видела, когда дело касалось этого человека. Он приехал, и все тут. Ей оставалось только попытаться выйти из положения с наименьшими потерями и надеяться, что у него хватит совести уйти пораньше.
Не хватило.
Мать Генриетты присоединилась к ним после ленча. Дэвид, узнав, что Джед – владелец мельницы, где обитает Генриетта, тут же представил его Сандре Ноук, и глаза у той радостно засветились. Генриетта мысленно застонала: ее мать вполне способна заговорить Джеда до того, что он и сам не заметит, как потратит несколько сотен.
Сандра Ноук сразу увела его в укромный уголок, где стояли мягкие кресла и столик для чаепитий, и Генриетта видела, что перед ними, как по волшебству, появились тарелки с едой и бутылка лучшего вина, которое мать предназначала только для избранных клиентов. Генриетта дрожала от плохого предчувствия. Что там рассказывает мать? А о чем он спрашивает? Ведь Джед сам признался, что нисколько не интересуется ее искусством, так о чем же они так долго говорят?
– Дорогая, он просто великолепен! – До закрытия выставки оставалось пятнадцать минут, когда Сандра отпустила наконец Джеда. Она тут же подошла к дочери и тоном сообщницы зашептала ей в ухо: – Почему же ты никогда о нем не рассказывала? Он ведь с ума по тебе сходит!
– С чего ты взяла? – Генриетта бросила на мать сердитый взгляд. – Я его едва знаю, поэтому и не рассказывала.
– Хм! – Сандра Ноук была мастером многозначительных восклицаний, и теперь, слегка приподняв выщипанные брови, она добавила: – Он купил четыре картины «Времен года», ты в курсе?
– Не может быть! – Генриетта даже не знала, радоваться ей или нет. – Ну, Джед ведь владелец «Мельницы монаха». Может, для него это выгодное вложение денег? – неуверенно произнесла она.
– Наверняка. – Голос матери прозвучал сухо. – Пойди попрощайся с ним, Хен. С его стороны было очень мило сюда прийти.
Да уж, разумеется. Генриетта глубоко вздохнула и пошла к Джеду.
– Мне особенно нравится зимний пейзаж. – Он рассматривал картины и не взглянул в ее сторону, хотя явно заметил ее приближение. – Небо просто прекрасно! Этот белый отсвет на серебряном фоне – удачная находка.
– Спасибо. – Она и сама отдавала предпочтение зимней картине, и именно по той же самой причине. – Но я надеюсь, моя мать не очень давила на вас. Она может быть невероятно настойчивой, когда нападет на след, и не умеет смиряться с отказом. Вы не должны…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});