на усмешку.
Ему сейчас смешно? Серьёзно? А ведь пару минут назад Пожарскому было совсем не до смеха…
— Нет уж, увольте, — произношу, надевая стерильные перчатки.
Не хватало, чтобы я тут всяким Максимам Андреевичам в зубы заглядывала и клыки оценивала.
— Трусиха, — хмыкает он, упираясь руками с обеих сторон от себя в столешницу.
Взяв смоченный антисептиком тампон, подхожу к Пожарскому впритык и становлюсь у его скрещенных ног. Сердце снова из груди выпрыгивает.
Находиться в катастрофической близости с Максимом Андреевичем — выше моих сил. Но даже несмотря на это, у меня возникает стойкое желание ему отомстить. За всю его проявленную дерзость и иронию.
— Меня мало волнует, что вы обо мне думаете, — проговариваю севшим на фоне стресса голосом. — Наклонитесь либо присядьте на бортик ванной. Так мне будет удобнее вас лечить.
Пожарский послушно склоняет голову. Рассмотрев рану, принимаюсь стирать вокруг нее чуть подсохшую кровь.
— Что же на самом деле тебя волнует, Ива? — задавая очередной вопрос, он смотрит мне прямо в глаза и этим наглым взглядом развязывает мне руки.
— То, как быстро я смогу отсюда уйти, — ответив, надавливаю тампоном на рассеченную ткань.
Максим Андреевич тут же вскидывает руку и, крепко схватившись за моё запястье, шипит, отнимая тампон от раны.
«То-то же, — незаметно ухмыляюсь я, ощущая его раздражение каждой клеткой своего тела. — Нужно ещё добавить, чтобы неповадно было невинных девчонок обижать!»
Взрослый мужик, серьезный бизнесмен, уважаемая личность, а ведет себя как отъявленный мудак!
— Больно? — интересуюсь, многозначительно прищуриваясь.
Знаю, что больно, но я уверена: он сейчас соврет, чтобы не ударить в грязь лицом. Он же мужчина, а настоящим мужчинам боль не пристало выказывать.
— Нет, не больно, — цедит сквозь зубы, эффектно хмуря свои густые темные брови. — Всё нормально, Ива. Продолжай.
Чувствую, как мои щеки под его испытующим взглядом покрываются жарким румянцем.
— Руку отпустите, потому что мне, в отличие от вас, больно, — бормочу я чуть слышно.
— Прости, — хрипит он, разжимая стальную хватку, после которой кожа печет, будто от ожога.
Боже, он извинился? Я не ослышалась?
Отвернувшись к разложенным инструментам, растягиваю дурацкую улыбку.
Сама не понимаю, отчего я, ненормальная, радуюсь. Наверное, эйфория от маленькой победы вскружила мне голову. Сейчас эмоции улягутся, и всё встанет на свои места.
— Я думала, вы только рычать и сотрясать воздух умеете, — не могу не отвесить ему скромный комплимент. — Оказывается, вы многогранная личность…
— Малыш, если меня не злить, я могу быть очень милым, — предупреждает Максим Андреевич, с опаской косясь на то, как я заправляю нитку в иглу.
— Быть милым? — удивлённо вскидываю брови. — Ну, попробуйте. Я же сейчас вас не злю? — говорю я, теперь уже не скрывая искренней улыбки.
— Ты нет, а вот иголка в твоих руках… очень даже злит…
— Придётся потерпеть, — щелкаю языком, распечатывая иглодержатель и беря в руки пинцет.
— Анестезии разве не будет? — разбитая, чуть отёкшая бровь опешившего мужчины выгибается домиком.
— А разве вы её заслужили? — озвучиваю, устремляя на него вопросительный взгляд.
Нет, я, конечно же, понимаю, что Максим Андреевич пострадал из-за меня, но вот взять и проглотить неприятные эмоции, которые он спровоцировал своими обидными действиями и словами, я всё же не могу. Они до сих пор бурлят во мне и настойчиво ищут выход. Требуют хотя бы маленькой расправы над узурпатором.
— Ива…
Недолго думая, Максим Андреевич отрывает свою задницу от пьедестала раковины. Подходит ко мне вплотную и ненавязчиво, с нежностью, оплетает мою талию теплыми руками. В зрачки смотрит, как удав. Мне кажется, я даже перестаю дышать под его гипнотическим взглядом. Сразу же теряюсь, отмечая, какие у мужчины необычные глаза. Совсем не такие, как у Ильи. Видимо, от мамы достались. Темно-карие. Глубокие. Умные. Из-под пушистых ресниц будто в душу заглядывает. От пронзительного взгляда меня до костей крупной дрожью пробирает.
— Ч-что… вы… делаете? — сиплю, когда расслабленное лицо Пожарского оказывается слишком близко к моему. Настолько близко, что смешиваются не только наши запахи, но и дыхания.
«Господи…» — думаю я, и мы оба нервно сглатываем…
Глава 13
Макс
Что же мне с тобой делать?.. М?..
Не девочка, а картина да Винчи…
Скромность, нежность, привлекательность — всё собрано на одном полотне из бархатной чистой кожи…
Такая худенькая, с подрагивающим плоским животом, с нереально тонкой талией. Практически перехватываю её ладонями. Ребра прощупываются. Притягиваю Иву к себе. Она всхлипывает, предусмотрительно вскидывая руки, чтобы не поранить меня иглой. Замирает, как мышь перед котом. Горячая и напуганная до полусмерти… С большими выразительными глазами…
Возникает стойкое желание эту молодую, свежую девочку под себя подмять. Распробовать на вкус её пухлые губы. Ощутить каждый миллиметр её соблазнительного тела своим…
Прислоняюсь ещё ближе лицом к лицу. Легкие нотки мёда и миндаля вместе с естественным запахом кожи просачиваются в ноздри и пьянят.
Ива пахнет так вкусно, что у меня набирается полный рот слюны.
Пиздец…
Кроет тебя без секса, да, старик?
Прет тебя от этой интересной девочки?
Азарт такой, что словами не передать! В крови горит чистый адреналин. Мозг окутывает похотью.
Это тебе не Кристина, которую можно, как открытую книгу, прочесть от «А» до «Я».
Ива — сплошная загадка. Настолько лакомый кусочек, что отказать себе в первобытном желании подчинить её и присвоить — нереально.
Хищные инстинкты берут верх над холодным разумом.
Опускаю взгляд на пухлые, чуть приоткрытые губы и, мать твою, вся выдержка летит к чертям! Невесомо прикасаюсь к ним своими, вдыхаю судорожный тёплый выдох и всё… клинит на ней окончательно.
— Ч-что… вы… делаете? — сипит Иванна, распахивая ещё сильнее свои синие глазища. Смотрю в них и теряю контроль. Тело в жар бросает. В застывшей звенящей тишине синхронно сглатываем.
Ну, нет! Пока не узнаю, насколько сладкий её язычок, не успокоюсь.
— Выпрашиваю анестезию — хриплю я, ведя кончиком носа по её носу. — Может быть, ты передумаешь?
Ива стоит смирно, и, кажется, что дышит через раз. Скользя ладонью по позвоночнику, вжимаю хрупкую девочку в себя.
— Нет… — шелестит одними губами. — Н-не надо… М-максим Ан-ндреевич…
— Надо, малыш. Очень надо… — касаюсь губами её губ. — Ты даже не представляешь, как мне это нужно… — медленно прижимаюсь к ним своими, целую. Почти невесомо.
Вздрогнув от пронзивших ощущений, девочка прикрывает глаза.
Я же в ад с головой ныряю и задыхаюсь. В легких разгорается пожар. Такое со мной впервые за долгое время творится. Не ожидал. Каждый нерв, каждая клетка в теле невыносимо зудит. Чувствую, как меня накрывает возбуждением. Как кровь бьет в голову и стремительной волной несется