Читать интересную книгу Тайм-аут - Андрей Титов

— Это как-то соотносится с твоими мыслями о книге? — спрашиваю.

— Да.

Она улыбается. Черт, да у меня сегодня есть все шансы. Улыбаюсь в ответ.

— Кира, а ты сюда что-нибудь привезла почитать? В смысле, ты ведь не будешь всю неделю на ногах, чем будешь заниматься в свободное время? Русскую классику читать? — подключается Макс. Не могу понять, издевается он или нет.

— Русской классики у меня тут нет, буду перечитывать «Золотую тетрадь» Дорис Лессинг.

О, Лессинг! — оживляется Ира, — Как же прекрасно она пишет, обожаю ее!

— Да! — поддерживает с воодушевлением Кира, — Женщины вообще пишут более возвышенно, более чувственно, шире затрагивают вопрос отношений с окружающими, чаще развивают события через эти отношения, в то время как мужчины больше концентрируются на внутреннем мире героя. Хотя, не всегда, конечно. Вы читали «Изысканный труп»?

— Начинал. — отвечаю я, — Не успел, правда, оценить высокий стиль и полные красочных метафор описания актов каннибализма, так как на «холодная струйка спермы вытекла из вялого пениса, когда я перекатывал его языком» решил закончить.

— Вы можете назвать меня шовинистской свиньей, — говорит Макс, — но я убежден, что бабы в подавляющем большинстве не умеют писать.

Кира смотрит на него с вызовом.

— Какие у тебя есть тому подтверждения?

— Подтверждения? — он ехидно улыбается, — Какие тебе нужны подтверждения?

— Любые.

— Хорошо, давай пойдем по верхам. Нобелевская премия по литературе. Знаешь сколько женщин приходится на десять лауреатов?

Макс с Кирой какое-то время выжидательно смотрят друг на друга, затем Макс молча поднимает левую руку, демонстрируя указательный палец, а заодно и новые часы на запястье.

— Одна из них Дорис Лессинг, кстати. — он с улыбкой смотрит на Киру пока та пытается сообразить как на это реагировать.

— Вас послушать, так «бабы» вообще ни на что не годны, кроме уборки и приготовления жратвы, ну и отстрочить на ночь, на этом их роль в мироздании заканчивается.

— Только не надо впадать в крайности, — еще шире улыбается Макс. — У женщин велика степень влияния на мужчин, равно и на мироздание, кроме того, есть сферы, где они справляются лучше мужиков, я к тому, что писанина — не одна из них и вместо того, чтобы выплескивать на бумагу подростковые фантазии о том, как донжуан Семен бережно куда-то там отнес свою принцессу на руках, неплохо и впрямь лишний раз пидорнуть ковер пылесосом.

Я не могу сдержать смех. Чувствую, как женское негодование распространяется и на меня, но я уже достаточно набрал очков перед Кирой, чтобы не париться по этому поводу.

— Савенко, ты и впрямь свинья шовинистская!

Теперь от души смеется Макс.

— Я знал, что этим кончится. Кроме того, чувствую, еще пара таких разговоров и меня родная мать перестанет пускать на порог. У женщин чувство солидарности передается на уровне телепатии, не успел с одной поссориться, как уже все остальные ополчились. Давайте за взаимопонимание, что ли? — добавляет он и берется за кружку.

Девушки многозначительно переглядываются.

Просидев чуть больше часа, перемежая общение тостами, становящимися все длинней и запутанней, мы решаем посмотреть какой-нибудь фильм. Кира настаивает на «Рок волне», Ира его видела, но, в целом, не против, нам с Максом все равно.

Выключив свет, я ставлю ноутбук на стол, сбив попутно стакан, чуть было не заливаю его мартини с соком, включаю фильм и сажусь на диван рядом с Кирой. Кино не вносит существенных изменений в настроение вечера, но полумрак делает свое дело и вскорости невербальное общение начинает преобладать над вербальным. Как следствие, спустя двадцать минут «просмотра» моя рука лежит на Кирином колене, а член стоит как в последний раз. Рядом сидят Ира и Макс. Макс, красный как рак и порядком захмелевший, что-то рассказывает полушепотом не менее захмелевшей Ире, та хихикает, поглядывая то на монитор, то на Максима.

Пытаясь собраться в кучу, начинаю следить за происходящим на экране. Какая-то возня в кладовке двух мужиков, точнее одного жирного волосатого мужика и мальчика, оба голые по пояс. Обняв жирного, скинув штаны, мальчик выходит в темноту.

— Согласно УК РФ, подобное деяние приравнивается к изнасилованию. — произносит Макс.

— Какое деяние?

— Умышленное введение в заблуждение девушки, когда она думает, что занимается сексом с другим человеком.

— То есть, если бы дело было у нас…

— Если бы у парней тема выгорела, а девушка написала бы заявление, то толстый не знаю, а худой сел бы на раз-два. Дальнейшая судьба его страшна.

— А что было бы дальше? — интересуется Ира.

— Дальше? Отсидел бы года полтора-два петухом, поработал бы еще пару мастером на каком-нибудь шарикоподшипниковом заводе недалеко от места отсидки, да покончил бы с собой, если бы не спился. Хотя, одно другому не мешает.

— Боже…

— А вы думали? Вот такие варианты предлагает наша Родина весельчакам, насмотревшимся молодежных комедий.

— Мда… — говорю я, — «Страшный суд — страшным судом, но вообще-то человека, прожившего жизнь в России, следовало бы без разговоров помещать в рай.»

— И снова мы о «нобелях». - улыбается Макс.

После этой замечательной ремарки, коллективное общение постепенно затухает и мы вновь разбиваемся на две шепчущиеся группки. Кира, вроде бы, смотрит фильм, но найдя какой-то смежный мотив в повествовании, начинает очередной рассказ о своей работе в Англии. К счастью, она уже в той стадии, когда ей не нужен собеседник и я могу не заморачиваться над «угуканьями» и киваниями. Дождавшись особо эмоционального момента в рассказе, я поворачиваюсь с «да-ты-что!»-выражением лица и смотрю на ее губы. Полные, розовые, не слышу ни слова из того, что она произносит, смотрю на них как завороженный, изнемогая от желания поцеловать ее, страстно, ощутить эту восхитительную мякоть, попробовать ее на вкус […ас], прикусить, положить руку на грудь, расстегнуть несколько пуговиц, и запустить ее под блузку, [тас…] нащупать лифчик и мягкий, упругий сосок под ним…

Стааас! — Макс практически орет мне в ухо.

Я поворачиваю голову.

— А?

— Уснул что ли?

— Нет, задумался. Чего?

— Давай собираться.

Кира внимательно смотрит на меня, затем улыбается и встает, рассудок пронзает несколько панических мыслей — не сболтнул ли чего, не слишком ли откровенно пялился? Памятуя о стояке, который с последними раздумьями только усилился, я не спешу вскакивать со стула, подавая дамам польта с сапогами, вместо этого, изобразив задумчивость, я смотрю в телефон, ожидая либо ослабления давления в штанах, либо момента, когда девушки повернутся спиной. Второе наступило раньше. Не спеша встав и поправив все, что надо поправить, я обуваюсь, накидываю куртку и выхожу вместе с остальными.

2

— Обратите внимание, красивое здание в стиле необарокко слева — это Большой Драматический Театр имени Товстоногова. К сожалению, уже больше двух лет не имеем удовольствия посетить-с, на реставрации. — кривляется Максим, активно жестикулируя, — Лештуков мост, также обращаю ваше внимание, уважаемые господа, построен в 1907 году для удобства посещения вышеозначенного театра. Далее, милейшие, идем к нашей цели буквально по Ломоносовым — мост Ломоносова, площадь Ломоносова, улица Ломоносова. Гостиный двор…

Таким образом он вещает пока взору не открывается небольшая улочка вдоль перинных рядов, между Невским и улицей Ломоносова, не припомню, чтобы когда-нибудь бывал здесь, хотя, казалось бы, центральней некуда. Царящая вакханалия несколько озадачивает — музыка, вырывающаяся из окон и дверей нескольких заведений сразу сливается в инфернальную какофонию, вдрызг пьяные молодые и не очень люди как мухи облепили все выступающие поверхности, кто-то спит прямо на тротуаре, кто-то прикладывается к бутылке, большинство провожает жадными взглядами беспрестанно снующих туда-сюда девушек, многим не дашь и шестнадцати, в пяти метрах от входа в один из баров потасовка с участием полутора десятков человек, тут же мужчина в черных лохмотьях что-то пронзительно выкрикивает. Я замечаю, что абсолютно вся поверхность тротуара залита разнородными по цвету и консистенции жидкостями, усеяна битым стеклом и заблевана, все близлежащие углы обоссаны. Из мансардного окна здания Перинных рядов, где, судя по всему, находятся более приличные заведения, вылетает пустая бутылка и со звоном разбивается в метре от сидящего на бордюре молодого человека с сигаретой, спустя пару секунд тот неспешно поворачивается к источнику шума, затем продолжает курить, уставившись невидящим взглядом перед собой.

— Final destination, — Макс поворачивается ко мне и Кире, — улица Думская.

— Now this is my kinda place! I could become a regular. - смеется Кира.