Рыжеволосая девушка не боялась привлечь к себе лишнего внимания или просто не хотела этого, но всё же предпочитала скрывать свои волосы под капюшоном, а лицо – за полупрозрачной вуалью.
Думая, что не найдёт ничего положительного в городе, девушка захотела посетить какой-нибудь посёлок неподалёку, но как только в голове появились подобные мысли, взору предстала неожиданная для неё картина: на скамейке набережной сидела девочка и читала. Вслух. Девочка лет пятнадцати сидела в одиночестве и читала вслух стихи Бродского.
– Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером
Таким же, каким был, тем более – изувеченным?
Юная, казалось бы, неприметная, но, абсолютно точно, особенная девочка читала стихотворение Иосифа Бродского «Не выходи из комнаты» с таким проникновением, что стало понятно – в городе стоило ещё задержаться.
Марина неспеша подошла к девочке и продолжала внимательно слушать её голос. Действительно, в воздухе чувствовалась сила строк и того выражения, с которым произносились слова, – Бродский снова жил.
Когда юный чтец поднял глаза на свою незваную гостью, то девушка мягко улыбнулась и нежно попросила:
– Ну, же, детка, пожалуйста, продолжай!
Стихотворение уже подходило к концу, и новая, но уже последняя, строфа вновь разорвала воздух:
– Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.2
Повисло молчание. Первой его прервала Марина:
– Какое чудо! Всего пару минут Бродский снова жил и бродил по набережной Самары. Представить только, люди не забыли его стихи, – произнесла заговорщицки рыжеволосая девушка и присела на скамью.
– Иосиф Бродский умер в 1996 году.
– Да, это была его первая жизнь и, поверь, не такая сладкая, как многие думают.
– А я так и не думаю, – шустро отозвалась девочка. – Более того, я считаю, что для столь прекрасного поэта у него была слишком тяжёлая судьба.
– Поверь, есть судьбы и потяжелее, – произнесла Марина и грустно улыбнулась. Она словно что-то вспомнила, какие-то ужасные картины прошлого пронеслись у неё перед глазами, но, поборов себя, отогнала воспоминания прочь и сосредоточилась на собеседнице. – Так, как, говоришь, тебя зовут?
– Олеся.
Девушки быстро нашли общий язык, и завязалась длительная беседа. Марина думала: «Вот она юная волшебница слова по имени Олеся. По следам купринских героев, конечно, не пойдёшь, но вот Бродский…»
– Олеся, а почему ты читала стихи вслух? – внезапно спросила Марина.
– Знаешь, стихи звучат так громко, когда их произносят вслух, даже если шёпотом, – немного смутившись, сказала девочка. – Мне было бы приятно, если бы когда-нибудь и мои стихи прочитали вслух.
– Так ты поэт, моё юное дарование? – слегка удивившись, спросила рыжеволосая девушка.
– Да, но, кажется, это не имеет значения в наше время. Сейчас популярны блогеры и тиктокеры, что уж до многочисленных поэтов-любителей?
– Ну, я здесь недавно, и, насколько мне известно, блогеров сейчас сотни тысяч, не так ли?
– Я не найду своих читателей. Лучше читать Бродского и не впадать в забвение социальных сетей, чем быть известной среди издателей и угождать современной публике, – Олеся немного задумалась. – Мы больше не сидим в комнатах, словно услышали голос из прошлого, но крепко засели в сетях, которые отбирают у каждого месяцы, годы жизни на добровольной основе…
Повисла новая пауза. Марина ликовала внутри оттого, что её визит наконец-то увенчался успехом. «Олеся, – думала девушка, – маленькая девочка со взрослой душой. Разве честно отбирать у ребёнка детство? Или она сама решила перепрыгнуть свой возраст?»
Тем временем Олеся не останавливалась:
– Да, именно так я считаю. Мне всё равно, что говорят по телевизору или в школе. Взрослые не могут признать свою неправоту. Бродский мне за то и нравится, что его слова звучат…
Девушки сказали в один голос:
– Громко.
Они переглянулись, и уже продолжила Марина:
– За свой голос он заплатил несколькими неделями в психлечебнице, эмиграцией и сложной личной жизнью. Он прожил свою жизнь так, что приобрёл вторую на многие-многие тысячелетия, в этом я убедилась.
– Значит, у великих людей появляется вторая жизнь?
Ответ последовал не сразу. Марина проникновенно посмотрела в зелёные глаза Олеси и пролистала её воспоминания, как страницы книги.
– Знаешь, а ведь в 1963 году Бродский чуть не покончил с собой, понимаешь? У него не было бы такого признания и памяти, если бы он ушёл так рано, – девушка слегка наклонилась, – и ни у кого, – она выделила эти слова, – никогда, – секундная пауза, – не было бы. Ты можешь привести мне в пример самого Ван Гога, но у тебя дорога мыслителя, мастера слова – поэта.
Олеся слушала девушку, как заворожённая, и не проронила ни слова, а Марина, посмотрев на Волгу, добавила:
– Не бойся, что упадёшь или утонешь. Да, тебя может не спасти близкий человек, но, даже ныряя в омут с головой, ты обязательно оттолкнёшься от дна и обретёшь новую жизнь.
Прошло несколько минут. Олеся сидела в задумчивости и не заметила, как девушка уже встала. Марина вдохнула свежий прохладный ветерок и скинула белый капюшон. И каково было удивление Олеси, когда вместо рыжих волос, которые сияли из-под белой ткани, на плечи Марины упали каштановые локоны.
«Нимфа», – пронеслось в голове Олеси.
Она посмотрела на сборник Бродского, который лежал рядом на скамейке, и так нежно, тепло прикоснулась к переплёту, словно говоря этим, что сохранит его на долгие-долгие годы, чтобы Бродский жил в сердцах следующих поколений, чтобы однажды и она обрела вторую жизнь.
Солнце тоже умеет плакать.
Закатное солнце медленно растворялось в солёных водах моря. На песчаном берегу сидел Адам3, смотрящий куда-то вдаль.
Темноволосая девушка подошла к молодому человеку и села рядом:
– Ты слышал, как плачет солнце? – Совершенно обыденным тоном спросила Дени4.
Парень хмыкнул, передавая нелепость мысли, но всё же решил подыграть:
– И как же?
Дени смотрела в морскую даль вслед уходящему солнцу. Затем посмотрела в лицо молодому человеку.
– Оно плачет беззвучно, – девушка повернулась обратно к морю. – Так тихо. Оно словно зарывается в море, чтобы луна не видела слёз.
– И почему солнце плачет?
– Они с луной как единое целое, разделённое на века. Только подумай: они друг друга видят так мало, так редко. Видят одно море, но не видят в нём друг друга.
Подул лёгкий бриз. По спине девушки пробежал холодок. Молодой человек заботливо приобнял девушку, передавая своё тепло.
– Нет, твоя история сегодня не блещет, – сказал он наконец.
– Если