— Небольшой праздник в честь дня рождения дочери Василия Андреевича, — скривился отец.
— Ты же не думал туда идти, — недоуменно произнесла я. — Ты терпеть не можешь Василия Андреевича.
И называл его дочь далеко не лучшими словами, когда убеждал меня в том, что с этой дрянью мне не то что дружить, даже разговаривать не стоит. На самом деле, Ирину я знала неплохо, мы учились в одном университете, только на разных курсах, и я не видела в ней ничего плохого. По крайней мере, Ира была не хуже всех остальных детей богатых родителей. Не употребляла наркотики, не меняла парней, как перчатки, хотя и не вела аскетичный образ жизни, и, кажется, искренне считала, что её родители плохого не посоветуют, когда выбирала себе и будущую профессию, и кавалеров.
Полагаю, единственной причиной, по которой мой папа терпеть не мог Иру, было то, что Василий Андреевич, её отец, не подписал какой-то архиважный договор и кинул моего отца на серьезные деньги.
— Я передумал, — произнес папа с таким видом, словно только идиотка могла задать такой вопрос.
— А как же "Павловы никогда не передумывают"? Семейный девиз же, — усмехнулась я, вспоминая дурацкую затею Викки доказать, что наш род имеет какое-то отношение к дворянству. Да как же! Особенно сама Виктория, такая дворянка, что дальше просто некуда.
— Тяжелые времена требуют уверенных действий, — скривившись, отозвался отец. — На этом дне рождения будет Лавров. Уверен, что Василий не упустит такую крупную рыбу.
Вот как.
— А что, — я улыбнулась, продолжая строить из себя дурочку, — у Олега столько денег, что за ним бегают все бизнесмены с дочерями на выданье?
Или просто кто-то меряет всех по себе и думает, что если он решил выдать свою дочь за этого мужчину, то все очередные выстроятся в очередь.
— И это тоже, — кивнул отец. — Но мы все претендуем на один и тот же контракт. И в одиночку ни я, ни Василий его не вытянут. Думаю, Лавров не вытянет тоже, но ресурса у него больше. Он хочет пойти на объединение с кем-то из нас. И, Стася, мы должны сделать все, чтобы он выбрал именно нашу компанию. К тому же, — сальная ухмылка заставила меня вздрогнуть,
— мне показалось, что вчера ты была не прочь с ним пообщаться.
Я вздрогнула. О да, не прочь. И этот проклятый поцелуй, который до сих пор горел на губах…
— Хорошо, — попыталась сделать вид, что всё в полном порядке, я. — Ну, он симпатичный. И раз уж ты говоришь, что это так важно…
— На кону миллионы долларов.
На кону жизнь моей мамы, а это подороже всяких миллионов будет.
— То, конечно же, я сделаю всё так, как ты говоришь, — закончила я. — Ведь я же ему понравилась, правда?
— По крайней мере, до этого я не видел рядом с ним ни одной девушки, — подытожил отец. — У тебя есть шанс на успех.
Ну, конечно же, есть. Потому что ни одна другая девушка прежде не могла помочь ему отомстить. Да и Олег говорил же, что, пока не узнал правду, очень тяжело переживал расставание с Викки.
— Хорошо, — улыбнулась я. — Всё будет в лучшем виде. Дай мне двадцать минут, и мы с Викки поедем. Куда ты скажешь.
И я захлопнула дверь прямо у отца перед носом, не сомневаясь в том, что имею на это право.
Перспектива ехать куда-либо с Викки не сказать, что была очень приятной, но я напомнила себе: это всё для дела. Олегу ведь нужен доступ к нашей семье? А я не смогу его обеспечить, если сама перегрызусь с отцом и мачехой. Значит, надо держаться, чего бы мне это ни стоило.
Я быстро переоделась, выжала из себя искусственную, но как раз подходящую для Викки улыбку, расправила плечи и всмотрелась в собственное отражение в воздухе.
Красивая же?
В какой-то момент мне даже стало обидно, что такой мужчина, как Олег, думает о Викки, а не обо мне, например. Даже если просто хочет ей отомстить. Забыть бы уже эту лживую дрянь, а у него ведь не получается. Чем я хуже?
Но это был последний вопрос, который следует себе задавать. Я понимала, насколько опасно думать о таком. Мне надо спасти маму.
Цена не имеет значения.
Даже если душу дьяволу продавать придется.
Впрочем, Олег вроде бы не тянет на какого-нибудь черта. Человек как человек, со своими особенностями. Красивый, сволочь. Главное, чтобы собственное сердце не билось в груди, как сумасшедшее, когда вновь его увижу.
Я в который раз напомнила себе о том, что должна вести себя соответствующе образу, как избалованная папина дочка, игнорирующая все правила и условности. Я здесь царица, не Викки. Кровь не выжжешь, а вот брак всегда можно расторгнуть, да так, что потом бывшей будто не существует. Мама моя — пример тому, что отец знает, как это провернуть.
Я запретила себе сегодня думать о маме. Мне надо держать лицо, чтобы вытерпеть испытание Викторией. Не такое уж и простое, между прочим. Она умеет быть надоедливой.
Последний взгляд, брошенный на собственное отражение в зеркале, успокоил меня. Решительно улыбнувшись, я уверенно вышла из комнаты и к своему удивлению застала в коридоре Викки. Та стояла, опершись спиной о лестничный поручень, и явно ждала меня.
— Не боишься? — поинтересовалась она, глядя мне в глаза.
— А я должна бояться? Интересно, чего же? — усмехнулась я, смерив Викки взглядом. — Папа где?
— Уехал уже, пока ты там копалась, — отозвалась Виктория. — Сказал, чтобы мы с тобой поехали в салон. И чтобы ты вышла оттуда прям принцессой, — судя по тому, как Викки презрительно скривила губы, видеть меня принцессой она точно не хотела. — Он всё думает, что ты сможешь залезть Олежке в душу. Гарантирую, дальше штанов не зайдешь.
Олежке? Меня аж передернуло от этой фамильярности.
— Не жалеешь о скоропалительном решении? — не удержалась от колкости я. — Видишь, какого перспективного мужа бросила? Могла бы сейчас быть богатой, счастливой и рядом с молодым.
А мне не приходилось бы невесть где искать деньги на мамино лечение.
Виктория заметно вздрогнула.
— Я люблю твоего отца.
— Ну да, — усмехнулась я. — Конечно. Я даже не сомневаюсь в этом.
— Ты ничего не знаешь.
— Ты даже не представляешь, Вика, как много я знаю, — ответила я, наслаждаясь тем, как её перекосило. — Но люди умеют переступать через прошлое.
— Он ко мне сюда приезжал, — прошипела Виктория, отрываясь от поручня и делая шаг ко мне. — А то, что он тебя облапал или что вы у ворот лизались, так ты не обольщайся. Ты девочка молодая, хорошенькая, не удивительно, что взрослый мужик может на тебя польститься. Но это не более чем на одну ночь. Помни об этом.
— Спасибо за материнскую заботу, — ухмыльнулась я. — Но не надо переоценивать собственное влияние на людей. За семь лет можно много чего забыть. А ты не такая уж впечатляющая, чтобы прямо не выпадала из памяти.
Я собиралась просто пройти мимо Викки, но она, рванувшись вперед, крепко схватила меня за запястье, не позволяя сделать и шагу.
— Надеюсь, — прошипела она, — ты понимаешь, что твоему отцу не нужно знать о том, что Олег — мой бывший муж? Ты же не хочешь вновь стать ему ненужной?
— О, — усмехнулась я. — Ты свято веришь в то, что если папа узнает, что ты была замужем за Олегом, то он разорвет с ним деловые отношения? Да он скорее тебя из дома вышвырнет, чтобы ты не путалась под ногами и не сорвала сделку. Потом скажет ему, что очень сожалеет, что так долго не замечал рядом с собой столь подлую женщину… — я с удовольствием наблюдала за тем, как перекосило Викки. — Но ты не бойся. Не сдам. Мне оно просто не надо. Так что? Поехали, мамочка?
Викки перекосило. Когда я была ещё подростком, а она как раз вышла замуж за моего отца, они пытались несколько недель поиграть в "назови меня мамой". Не получилось. Но я видела, как, когда я всё-таки обращалась так к Викки, ею дергало. У меня вообще возникало стойкое впечатление, что Виктория считала перспективу стать матерью своим личным кошмаром и ни за что не позволила бы ему сбыться. Тем более логичным казался её поступок в контексте Олега.