Читать интересную книгу Любовь к трем ананасам - Наталья Александрова

– Шагай, Слон! – раздался за его спиной прежний грубый голос. – Двигай ногами!

– Вы ошиблись! – попытался проговорить профессор. – Вы приняли меня за другого! Я вовсе не Слон!

Однако рот его был заклеен лентой, и ничего связного произнести не удалось. В ответ на возмущенное мычание Валентина Петровича очень больно ткнули в спину, и ему пришлось подчиниться насилию. Тем более что на улице было холодно, и двигаться было теплее, чем стоять. Профессор медленно, неуверенно зашагал вперед. Через несколько шагов его придержали за локоть, и очень своевременно: дальше оказались ступени, и он мог свалиться.

Поднявшись по нескольким ступенькам, профессор снова остановился. Перед ним негромко скрипнула дверь, и Валентина Петровича втолкнули в какое-то помещение.

Здесь по крайней мере было значительно теплее.

Профессора снова подтолкнули в спину.

Он прошел еще несколько шагов, и тут чьи-то сильные руки сорвали с его головы мешок.

Валентин Петрович заморгал глазами от яркого света.

Он находился в огромном холле с мраморным полом. Под потолком висела потрясающая люстра, по виду напоминающая гигантскую гроздь бананов, а размерами – аэробус «Боинг-757».

По бокам профессора стояли двое людей в черных комбинезонах, чуть в стороне – миловидная голубоглазая блондинка в коротком кокетливом халатике.

Прямо перед профессором находился пожилой мужчина в безупречном смокинге. Длинное породистое лицо и уверенная горделивая осанка делали его похожим на дворецкого из старой английской комедии. Правда, выражение лица «дворецкого» скорее напоминало не комедию, а триллер.

– Вот, Степаныч, доставили вам Слона… в лучшем виде… Холодильник будет доволен… – заискивающим тоном проговорил один из людей в черном.

– Пс-с… – раздраженно прошипел «дворецкий», покосившись на «медсестру». – Ангелина, что это они у тебя такие болтливые? Сколько раз говорили, чтобы никаких имен!

– Свободны, мальчики! – Блондинка щелкнула пальцами и показала на дверь. – С вами рассчитаются!

Люди в черном, понурившись, покинули помещение.

«Дворецкий» повернулся к Валентину Петровичу, достал из брючного кармана маленький плоский пистолет и, направив его на профессора, вежливо проговорил:

– Попрошу вас проследовать в зимний сад!

При этом он указал свободной рукой на стеклянную стену, за которой буйствовали африканские джунгли.

Назвать это зимним садом – значило бы ничего не сказать: это был самый настоящий тропический лес.

Профессор почувствовал зов своей любимой Африки и направился в указанном направлении. Правда, стена казалась сплошной, без дверей и входов. Однако как только Валентин Петрович приблизился к прозрачной преграде, она послушно разъехалась, открыв перед гостем достаточно широкий проход.

Валентин Петрович вошел внутрь и почувствовал себя как дома.

Его окружили волнующие запахи тропиков, шелест пальмовых листьев, оглушительные крики попугаев.

Наконец-то ему стало тепло. Можно даже сказать – жарко.

– Вперед! – проговорил за его спиной «дворецкий» и для большей убедительности щелкнул предохранителем пистолета.

Профессор двинулся по дорожке, выложенной красноватой керамической плиткой. По сторонам дорожки благоухали фантастически яркие цветы, огромные бабочки и крошечные колибри перелетали с цветка на цветок.

Дорожка сделала плавный поворот, и впереди показался бассейн.

Точнее, это был не бассейн, а настоящее лесное озеро, причем достаточно большого размера. Джунгли подступали почти к самому краю этого озера, только на самом берегу оставался маленький песчаный пляж. И на этом пляже, в плетеном шезлонге, сидел старик с изрезанным морщинами болезненно-желтым лицом.

Хотя в тропическом саду было жарко, старик кутался в клетчатый шерстяной плед.

Профессора вытолкнули на песчаный берег.

Старик поднял на него глаза, криво усмехнулся и проговорил скрипучим, как бы механическим голосом:

– Ну, вот мы и встретились! Так вот ты какой, Слон! Честно говоря, я тебя представлял немного иначе!

Профессор попытался что-то возразить, но клейкая лента не давала ему вымолвить ни слова.

Старик выпростал из пледа худую морщинистую руку и щелкнул пальцами:

– Степаныч, отклей-ка ему пасть… послушаем, что он нам скажет!

«Дворецкий» приблизился к профессору, дернул за край ленты. Губы Валентина Петровича обожгло болью, но зато он обрел дар слова.

– Вы меня с кем-то перепутали! – быстро проговорил он. – Я вовсе не слон…

– Ну да, ну да, – закивал старик в кресле. – Ты – не слон, ты – козел. Сейчас ты мне будешь лапшу на уши вешать, пургу гнать! Степаныч!

Степаныч, поняв хозяина с полуслова, снова заклеил профессору рот и застыл рядом, ожидая новых приказаний.

– Так вот слушай, Слон! – проскрипел старик, сверля профессора холодными как лед глазами. – Мне с тобой отношения выяснять некогда, да и неинтересно. Мне одно нужно – узнать, где находится то, что мы ищем. Сейчас Степаныч отклеит твой рот, и ты мне это быстренько скажешь. И тогда ты умрешь быстро, легко и безболезненно. А иначе… ты меня понимаешь!

Степаныч снова дернул ленту.

– Я не знаю, о чем вы говорите! – выпалил Валентин Петрович. – Я же говорю вам, что вы ошиблись! Я не тот, кто вам нужен!

«Дворецкий», повинуясь безмолвному приказу хозяина, снова заклеил профессору рот.

– Нет, Слон, ты определенно меня не понимаешь! – раздраженно проскрипел старик. – Я тебе дам еще одну попытку, но уж ты, будь любезен, используй ее правильно! Мне с тобой играть некогда! У меня сегодня еще много других дел!

– Холодильник, – подала голос блондинка-«медсестра», до того молча стоявшая поодаль, – отдай мне его на полчасика, он все выложит как миленький! – Ее голубые глаза загорелись, пухлые губки сложились в плотоядную улыбку.

– Подожди, Ангелина. – Старик отмахнулся от блондинки и снова повернулся к профессору: – Видишь, девушка волнуется… а она у нас такая – попадешь к ней в ручки, все на свете забудешь… и захочешь умереть, да не получится… она ведь у нас профессионал, с медицинским образованием. Одна беда – после нее ты уже ни на что не будешь годен, мозги будут как у кабачка или патиссона, а ты мне еще пригодишься. Так что я тебе очень советую все мне выложить, а то и правда отдам тебя Ангелине!

Степаныч снова дернул ленту.

– Уважаемый Холодильник! – как мог убедительно заговорил Валентин Петрович, в ужасе косясь на «медсестру». – Честное слово, я не знаю, о чем вы говорите! Если бы я только знал – поверьте, я не стал бы молчать! Но я действительно не тот…

«Дворецкий» тяжело вздохнул и снова заклеил профессору рот.

– Эх, Слон! – печально проскрипел старик. – Не хочешь ты по-хорошему! Ведь ясно тебе сказали: все равно никуда не денешься, выложишь все как миленький! Раньше или позже, но все равно выложишь! Только усугубишь свое положение! Ведь отдам тебя Ангелине, если будешь очень упираться!

– Отдай мне его, Холодильник! – заныла «медсестра», сделав маленький шажок вперед.

– Уймись, Ангелина! – прикрикнул на нее старик. – У тебя вечно на уме одни удовольствия, а нам в первую очередь дело сделать нужно! – Он вздохнул и снова повернулся к Кряквину: – Для начала придется тебе познакомиться с Василием. Он хоть и не такой крутой, как Ангелина, но тоже серьезный… пообщайся с ним, может, малость поумнеешь!

Степаныч подошел к профессору, накинул ему на плечи петлю из толстого троса и окончательно отодрал клейкую ленту. Затем он отступил в сторону.

В кустах, неподалеку от бассейна, обнаружился пульт управления. Степаныч нажал на нем какую-то кнопку. Высоко над головой несчастного профессора ровно загудел электромотор, трос натянулся, и профессор взмыл в воздух. Он поплыл в сторону бассейна и вскоре завис над самой водой.

По поверхности воды были разбросаны крупные розовые цветы, в глубине проплывали золотистые и красные рыбы.

– Василий! – громко воскликнул Холодильник своим скрипучим голосом. – Твой выход!

Валентин Петрович опасливо огляделся.

Возле дальнего края бассейна громко плеснуло, и то, что казалось темным полусгнившим бревном, плавно соскользнуло в воду.

Профессор вгляделся в этот предмет… и похолодел: к нему быстро приближался огромный матерый крокодил.

Голова рептилии едва приподнималась над водой, но маленькие злобные глазки горели, как два угля, и их взгляд был прикован к несчастному профессору.

Степаныч коснулся пальцем кнопки, мотор коротко прожужжал, и профессор немного опустился, приблизившись к поверхности воды.

– Сейчас, Васенька, сейчас ты пообедаешь! – ласково проскрипел Холодильник и снова обратился к профессору: – Ну, Слон, решай: или ты заговоришь, или Василий за тебя примется! Сначала он отгрызет ноги…

Валентин Петрович не сводил глаз с приближающегося хищника. Треугольная морда крокодила стремительно разрезала темную поверхность воды.