Читать интересную книгу Любовь к трем ананасам - Наталья Александрова

«Ну, это мы еще посмотрим! – подумал Слон. – Поглядим, кто будет смеяться последним!»

Следовало извлечь из сложившейся ситуации наибольшую выгоду, то есть сидеть тихо и делать вид, что он – тот самый малахольный профессор Кряквин. Пускай враги думают, что похитили Слона. Профессор, конечно, будет от всего отпираться и кричать, что он – это не он. Но Слону прекрасно известны методы Холодильника, он будет добиваться признания, пока допрашиваемый не отдаст концы.

С этой мыслью Слон вернулся в свою палату и сделал вид, что спит, предоставив персоналу разбираться с таинственным исчезновением пациента Хоботова.

Катерина потопталась немного перед дверью и тяжко вздохнула. Приходилось признать, что все ее усилия пошли прахом – и мужа не повидала, и ничего вкусненького ему не передала. Ананас высунул зеленый султан из авоськи, словно хотел сказать, чтобы она не отчаивалась. Катя приободрилась и решила покричать мужа под окном палаты. В самом деле: всего второй этаж, и Валик себя чувствует лучше, может подойти к окну. А если найдется в палате какая-нибудь веревка, то и ананас можно передать. Катерина приободрилась, мысленно представив себе коридор, прикинула направление и поспешила к выходу.

На улице пошел дождь, но Катерину это не остановило. Отсчитав нужное окно, она позвала тихонька мужа. Никто не появился в окне, тогда Катерина собрала все силы и громко крикнула:

– Валик! Где ты?

Слон с аппетитом позавтракал, ответил отрицательно на все вопросы персонала по поводу соседа – не видел, не знаю, ночью не просыпался, – принял положенную порцию уколов и лекарств и лежал теперь на кровати, погруженный в раздумья. Только вышла из палаты сестричка, как под окном раздался истошный крик:

– Валик! Дорогой, где же ты?

Смутно припомнил Слон, что прошлой ночью сосед представлялся ему Валентином, и понял, что случилось неприятное: к соседу явилась жена. В палату ее не пустили, поскольку карантин, так она, зараза этакая, под окно приперлась и требует своего Валика.

– Вали-ик! – В голосе звучало отчаяние. – Отзовись! Тебе плохо?

Слон решил срочно спасать положение и осторожно выглянул в окно. Внизу стояла неказистая женщина сложения скорее круглого, чем плоского. На женщине было надето стеганое пальто лягушачье-зеленого цвета. Рыжеватые короткие волосы торчали в разные стороны, как иголки у недовольного ежа. С возрастом Слон стал дальнозорким и теперь видел, что у женщины на белесых коровьих ресницах повисли слезы.

– Где Валик? – спросила женщина, и губы ее задрожали.

– Хм… – Слон откашлялся и хриплым голосом ответил: – Понимаете, он сейчас на процедурах…

– Ему плохо? – испугалась женщина.

– Нет, ему лучше, – выдавил из себя Слон, – только он подойти не может… Он еще долго там будет…

Последнюю фразу Слон добавил в надежде, что заполошная тетка поймет намек и уйдет. Внезапно у женщины по щекам побежали крупные слезы.

– Вы передайте ему, пожалуйста, что приходила Катя, – дрогнувшим от волнения голосом сказала она, – чтобы он поправлялся скорее, а то я очень скучаю. И еще, что я его люблю. И ночей не сплю, все думаю, как он здесь…

– Да все хорошо, – чужим голосом сказал Слон, – вы не волнуйтесь так…

– Правда ему лучше? – Женщина улыбнулась сквозь слезы, от этого лицо ее неуловимо похорошело. – Тогда, может, вы возьмете у меня вот… ананас? В нем очень много витамина С…

Чтобы она поскорее ушла, Слон согласился. В палате нашлась веревка, запасенная кем-то из прошлых больных, ананас подняли наверх.

– Спасибо, спасибо вам большое! – крикнула Катя. – Поправляйтесь скорее!

Она помахала рукой и ушла, а Слон долго смотрел ей вслед.

«Ночей не спит, думает, как он там… Интересно, что бы она сказала, если бы знала, как он там на самом деле…»

До обеда Слон ворочался на кровати. Ему было нехорошо. Ананас смотрел на него с тумбочки живым укором. Промаявшись часа два, Слон понял, что он мучается совестью. Это было новое и неожиданное для него состояние.

В самом деле, доходяга-сосед подошел вчера ночью к нему по-дружески, с пониманием. Не стал насмехаться над его бедой, частыми приступами бабской болезни мигрени. Бабская-то она бабская, но способна человеку жизнь здорово испортить. Сосед не стал поднимать шум, не стал фальшиво сочувствовать, поделился лекарством, от которого Слону полегчало. А потом его похитили вместо Слона. Ну что ж, рассуждал Слон, такое видно его профессорское счастье. Не повезло человеку, а ему, Слону, повезло. Как поется в известной арии «Сегодня ты, а завтра – я!». Но лучше не завтра, а как можно дальше.

Вроде бы все рассуждения Слона были правильны, однако перед глазами стояла жена профессора Катя, которая со слезами на глазах благодарила его, Слона, за заботу.

«Какая женщина! – думал Слон. – Ночей не спит. Вот это любовь, вот это преданность! Со мной бы кто так…»

Но тут же Слон понял, что у него такой женщины никогда не будет, потому что он ее не заслуживает. Малахольный профессор заслуживает, а он нет!

Ананас кивнул султаном, соглашаясь.

От дурных мыслей заболела голова, Слон с тоской оглянулся и увидел, что заботливый сосед оставил ему щепотку своего волшебного порошка на блюдечке. Голова прошла, но совесть подняла голову и начала орать в полный голос.

Тогда Слон решил сосредоточиться на деле, благо теперь никто ему не мешал. Дело было очень важное, сулило много денег, он поручил его одному ловкому человечку, некоему Борису Минскому. Однако от него со вчерашнего дня не было ни слуху ни духу. Про дело это, кроме самого Слона, знали только те же двое доверенных, как он думал, людей – Утюг и Цибуля, стало быть, если один из них продался Холодильнику, то и про дело ему доложил. Но если бы они перехватили Минского, то тогда незачем было бы похищать его, Слона… Как все сложно… И совершенно нет информации.

Еще немного поразмыслив, Слон решил, что прежде всего нужно разобраться с предателем. От порошков профессора голова не только перестала болеть, но еще и заработала отлично, так что вскоре план был готов.

После трех часов, когда все врачи ушли и процедуры закончились, Слон достал из укромного места тщательно запрятанный мобильный телефон. Порядки в больнице он, конечно, уважал, но без связи остаться совсем не мог, поэтому один мобильник послушно сдал Варваре Францевне, а другой, незасвеченный, протащил в палату. Он встал у окна, спрятался за занавеску и набрал номер Утюга.

– Это Минский, – прошептал он в трубку.

– Да ты куда пропал? – заорал Утюг на том конце. – Да ты знаешь, что творится?

– Молчи, – прервал его Слон, – молчи и слушай. Я дело не сделал, не вышло. Люди Холодильника на хвосте висели. Я хотел все Слону обратно передать, а его нету!

– Как так?

– А вот так – нету его в больнице! Так вот, я спрятал это в трансформаторной будке, что во дворе больницы, понял? И умываю руки, больше ко мне не обращайтесь! И так едва ноги унес!

Слон нажал кнопку отсоединения и прислушался. В коридоре не слышно было ни шагов, ни голосов. Он удовлетворенно хмыкнул и выглянул в окно. Куда бы послать второго подозреваемого, Цибулю? Видны были ворота больницы и кабинка охраны. Вот поднялся шлагбаум, проехала машина «скорой помощи». По дорожке шли люди, мимо трансформаторной будки, мимо голых и мокрых кустов, и сворачивали к главному входу. В стороне виднелась верхушка скромного серого домика – морга. Туда никто не сворачивал.

Слон набрал номер Цибули.

– Это я, Минский, – проскрипел он.

– Ты откуда взялся? – настороженно проронил Цибуля.

– Это сейчас не важно, – Слон закашлялся, – у меня очень мало времени, так что запоминай и не переспрашивай. Я не успел ничего сделать, меня перехватили… Я хотел эту вещь отдать Слону в собственные руки, да только в больнице его нету.

– Да ты что несешь-то? – заволновался Цибуля. – Ничего не понимаю! Да ты вообще кто?

– Минский я, не ори, – Слон сделал над собой усилие, чтобы самому не заорать, – и не перебивай, я же тебе сказал. Я спрятал вещь в морге, стол крайний справа. Вроде там покойника пока не было. – Он хохотнул, зная, что Цибуля до ужаса боится мертвецов. – Приклеил скотчем снизу, понятно? И я больше по этому делу не работаю, разбирайтесь там сами, мне моя жизнь дорога!

Слон убрал телефон в укромное место, снова устроился на кровати и стал ждать вечера.

* * *

Над головой профессора Кряквина снова лязгнула крышка багажника, и его выволокли наружу.

На этот раз его поставили на ноги и подтолкнули в спину.

– Шагай, Слон! – раздался за его спиной прежний грубый голос. – Двигай ногами!

– Вы ошиблись! – попытался проговорить профессор. – Вы приняли меня за другого! Я вовсе не Слон!

Однако рот его был заклеен лентой, и ничего связного произнести не удалось. В ответ на возмущенное мычание Валентина Петровича очень больно ткнули в спину, и ему пришлось подчиниться насилию. Тем более что на улице было холодно, и двигаться было теплее, чем стоять. Профессор медленно, неуверенно зашагал вперед. Через несколько шагов его придержали за локоть, и очень своевременно: дальше оказались ступени, и он мог свалиться.