— Меня зовут Линда, — холодно произношу я, заставляя себя вновь взглянуть на него. — Кто такая дочь Мудрого, я понятия не имею.
— А говорили, ты комнатный цветок. — Он меряет меня с ног до головы задумчивым взглядом. — А ты вон чего. Языкастая.
— Приму как комплимент.
— Он и есть. А с Севером ты что делаешь? Любовь крутишь? Ты же в курсе, что его только общак, который твой отец вынес, интересует?
Спина напрягается до ломоты. Я давно не питаю иллюзий относительно Севера, но слышать такие слова из уст незнакомца, мягко говоря, неприятно.
— А вас что, интересует, в таком случае? — сухо осведомляюсь я. — Мое женское счастье?
Вечерний воздух взрывается надтреснутым смехом.
— А ты угарная. Врать не буду — у меня тоже шкурный интерес. — Выпустив изо рта приторно сладкий пар, мой собеседник щурится. — Но мне, по крайней мере, никому мстить не хочется. А вот у Севера куча друзей полегло. И отец, опять же. Не ровен час, пустит тебя в расход назло Мудрому. Ростовские всегда жили по принципу «око за око».
— Тайсон. — Громкий и полный неприязни голос Севера заставляет нас обоих повернуть головы. — Вижу, развлекаешь девушку беседой?
— Немного. Но уже ухожу. — Запихнув вейп в карман, мужчина мне подмигивает. — Может, еще увидимся, Линда.
Ничего не ответив, я обнимаю себя руками. Меня начинает трясти.
20
— Головная боль тебе обеспечена, — сухо комментирует Север, выдергивая из моей ладони бокал. — Достаточно. Поехали домой.
— У меня нет дома. — огрызаюсь я, оглядываюсь в поисках официанта, готового заменить утраченный фужер.
— Только не вздумай снова обвинять во всем меня. Дома ты лишилась задолго до того, как мы встретились.
— Как знать. Возможно, именно ты сговорился с тем бухгалтером и подставил папу.
— Ты мне еще убийство Кеннеди припиши. — Север крепко сжимает мой локоть. — Идем. Еще немного, и ты примешься посылать на хер всех присутствующих. Тогда даже я тебя не спасу.
Пробормотав под нос нецензурное слово, я позволяю ему вести себя к выходу. Слегка пошатывает. После пятого бокала количество выпитого стерлось из памяти. Кажется, их было семь-восемь.
В поле моего зрения размытая фигура в темном костюме.
— Уже уходите?
Этого мужчину я сегодня уже видела. Точно. Он владеет этим местом. То ли Гриша, то ли Гоша.
— Гога, если вам требуются официантки, я готова у вас работать! — весело выкрикиваю я, пытаясь ущипнуть его за рукав. — Позвоните в кафе «Итальянские каникулы». Администратор Паша меня обожал и очень расстроился, когда я уволилась.
— Боюсь, теперь даже сотня рекомендаций не заставит его нанять тебя на работу, — ворчит Север, продолжая тащить меня к выходу.
Я саркастично гримасничаю.
— Да и плевать.
На воздухе сознание немного проясняется, и шутка о скорой мучительной смерти в адрес курильщиков, стоящих у входа, к счастью, забывается. Сбросив руку Севера, я сама забираюсь в машину и даже пристегиваю ремень.
— Как самочувствие? — Заняв водительское кресло, он оценивающе меня оглядывает.
— Завязывай изображать заботливого парня, — бормочу я, прижимаясь лбом к стеклу. — Тебе не идет.
Как проходит дорога к дому, не помню, потому что отключаюсь сразу, как мы трогаемся. Просыпаюсь от ощущения жара и странного покачивания.
— Что… — Поморгав, я пытаюсь сложить размытое изображение в цельную картину. Ворот рубашки, острая линия челюсти, яркий потолочный свет.
— Отпусти, — хриплю я, яростно задергав ногами.
— Я пытался тебя будить. — Раздраженно вздохнув, Север опускает меня на пол. — Ты, кстати, храпишь.
Покрутив головой, я обнаруживаю, что нахожусь в своей квартире. От этой мысли становится немного спокойнее. Слегка пошатываясь, на автомате скидываю туфли, бреду на кухню и включаю чайник.
— Быстро ты ожила, — задумчиво раздается позади.
Ничего не отвечая, я открываю ящик кухонного гарнитура в поисках чашки. Несмотря на измененное состояния, четко знаю, что если не выпью горячего чая, завтра гарантированно буду умирать от похмелья.
— Может, тогда и мне нальешь?
Я собираюсь послать Севера куда подальше, но в этот момент взгляд падает на один предмет и замирает как приклеенный. Сердце начинает биться в бешеном ритме. В голове созрел новый план.
— Конечно, — кротко отвечаю я, вытаскивая вторую чашку. — Тебе черный или зеленый?
21
— Черный. А молоко есть?
— Для тебя раздобуду, — нараспев отвечаю я, заливая пакетик кипятком.
Север внимательно оглядывает меня, задерживаясь на босых ступнях.
— Ты что-то подобрела.
Ничего не ответив, я опускаю перед ним чашку. От мощного выплеска адреналина ладони стали горячими.
— А я буду с лимоном, — объявляю я вслух и, вернувшись к кухонному гарнитуру, по-хозяйски кладу на столешницу доску. Крепко сжав нож, оглядываюсь.
Внимание Севера словно по заказу полностью поглощено телефоном, на меня он не смотрит.
Алкоголь играет мне на руку: внутри ничего не тянет, руки не трясутся.
Бесшумной поступью я обхожу его сзади и заношу руку.
Помнишь? — раздается в голове злой шепоток. — Этот человек обманом влюбил тебя в себя и снял секс-видео, чтобы шантажировать им папу. Вспомни, какой разбитой и одинокой ты была. Вспомни, как каждую ночь выла в подушку от отчаяния и унижения. Это ведь из-за него бандиты всех сортов охотятся на тебя. Не забывай, о том, что сегодня услышала. Север одержим идеей отомстить и в любой момент может лишить тебя жизни. Ты для него никто, даже если порой так не кажется. Не позволяй ему взять надо собой верх. Нанеси удар первой.
Я крепче сжимаю нож. Куда его воткнуть? В плечо? В шею? Куда обычно бьют в фильмах?
И пока я раздумываю, Север, будто почувствовав что-то, отрывается от телефона и оборачивается. Его взгляд на секунду задерживается на ноже и поднимается к моим глазам.
— Убить меня решила? — осведомляется он, сощурившись.
— Ты это заслужил, — сиплю я, оглушаемая барабанной дробью сердца.
— Попробуй. — Он разворачивается вместе со стулом и теперь находится лицом к лицу со мной. — Советую бить вот сюда. — Его указательный палец касается впадины над ключицей. — Или в сонную артерию. Кровь будет невозможно остановить, и смерть наступит за несколько секунд.
— Заткнись, — бормочу я, мотая головой. — Ты ошибаешься, думая, что я этого не сделаю. Потому что я тебя ненавижу.
От того, как сильно я сдавливаю рукоятку ножа, ломит предплечье. Всего-то и нужно — замахнуться и опустить ладонь, но по какой-то причине у меня не получается. Никак не получается…
Когда придет время, Север тебя не пожалеет, — напоминает злой шепоток. — Уж у него-то ничего не дрогнет.
Крепко зажмурившись, я замахиваюсь. В ту же секунду запястье и затылок обжигает острая боль, нож с тупым звяканьем падает на пол. Ни вдохнуть, ни выдохнуть невозможно — это ладонь Севера сдавила горло, припечатав меня к стене.
— Дура, — зло шипит он мне в лицо. — Всерьез меня угандошить решила? Ты хоть понимаешь, что я единственный, кому на тебя не плевать? Да что ты, блядь, делать без меня будешь?
Я растерянно оглядываю валяющийся нож, затем смотрю в его горящие яростью глаза. Туман в голове развеивается, уступая место осознанию того, что я собиралась убить человека.
— Это из-за тебя… — хриплю я, чувствуя как глаза наполняются слезами. — Ты научил меня так ненавидеть.
Хватка на горле ослабевает, и я снова могу дышать.
— Дура.
Дыхание обрывается снова. Жесткие губы впечатываются в мои, ребра гудят под натиском твердого тела.
Я позволяю пряному мужскому вкусу проникнуть в себя и крепко обнимаю его — всего на пару мгновений, перед тем как что есть силы оттолкнуть.
Тяжело дыша, Север смотрит на меня невидящим взглядом.
— Малая…
— Даже все шампанское мира не заставит меня с тобой переспать, — цежу я, обняв себя руками. — Уйди сейчас же, или я сама уйду.