Невольный свидетель этой войны, игумен Даниил отмечал в своем хожений отдельные ее эпизоды, неоднократно упоминая трудности путешествия по стране, где идут боевые действия. Так, рассказывая об Аскалоне (мусульманском городе на побережье Средиземного моря, захваченном впоследствии крестоносцами), он написал, что "выходить бо оттуду срацини и избивають странныя на путехъ техъ" (см. наст. изд. С. 166). Благодаря помощи сопровождавшего Даниила "книжна вельми" монаха из палестинского монастыря Святого Саввы (основанного иноком Саввой в начале VI в. и часто дававшего приют паломникам), а также покровительству короля Балдуина, русский игумен сумел посетить такие земли, где не смогли побывать "страха ради поганых" другие путешественники.
В частности, он был в Иерихоне, Вифлееме, а также в Галилее и на Тивериадском озере, куда Даниила и его спутников сопровождала личная охрана Балдуина. Направляясь к пасхальной заутрене, Балдуин пригласил игумена идти "близ себе", а в храме Святого Воскресения предложил ему встать на самом высоком месте, чтобы видно было "в двери гробныя". В числе немногих представителей духовенства Даниил зажег свою свечу от свечи Балдуина: "Внезаапу восиа светъ святый во Гробе святымъ… И пришедъ епископъ съ 4-рми диаконы отверзе двери гробныя и взяша свещу у князя того, у Балдвина, и тако вниде въ гробъ и вожже свещу княжю первее отъ света того святаго, изнесше же изъ Гроба свещу ту и даша самому князю тому въ руце. И ста князь-тъ на месте своемъ, свещю держа съ радостию великою. И отъ того свои свещи въжгохомъ, а от наших свещъ вси людие вожгоша свои свещи…"152.
Столь внимательное отношение иерусалимских властей к русскому путешественнику показалось отечественным исследователям В.В. Данилову и Н.В. Водовозову необычным и позволило предположить, что в глазах иерусалимского короля Даниил был не простым паломником, а официальным представителем Руси153. По мнению Н.И. Прокофьева, русские князья были обеспокоены положением, сложившимся на христианском Востоке. Их в первую очередь интересовало отношение местных правителей к православию и его святыням. Игумену Даниилу поручалось разобраться в сложившейся обстановке и его путешествие было организовано с целью выявить военную и политическую обстановку, сложившуюся в результате крестовых походов, которые не поддерживались на Руси154. Сам же Даниил, объясняя причины, побудившие его отправиться в столь сложное путешествие, писал: "Се азъ недостойный игумен Даниил Русския земли, хужши во всех мнисех, смиренный грехи многими… похотех видети святый град Иерусалим и землю обетованную. И благодатию Божиею… то все видех очима своима грешныма…" (см. наст. изд. С. 164).
Особого внимания заслуживает и то, что в далеких странах, посещая не только православные, но и латинские монастыри, Даниил ясно осознавал свою принадлежность к православию. Воспринимая свое путешествие как общерусское дело, Даниил называет себя русским игуменом: "кадило" (лампаду) у Гроба Господня вешает от всей Русской земли, а не от какого-либо княжества. «В Великую пятницу, в 1 часъ дни идохъ к князю Балъдвину и поклонихся ему до земли. Он же, видевъ мя худаго, и призва мя къ себе съ любовию и рече ми: "Что хощещи, игумене Русьский?" Аз же рекохъ ему: "Княже мой! Господине мой, молю ти ся бога деля и князей деля русскихъ, повели ми, да быхъ и азъ поставилъ свое кандило на Гробе святемь отъ всея Русьскыя земли!" Тогда же онъ со тщаниемъ и съ любовию повеле ми поставити кандило на Гробе Господни, и посла со мною мужа, своего слугу лучыпаго, къ иконому святаго Въскресения и къ тому, иже держить ключь гробный… Онъ же отверзе ми двери святыя и повеле ми выступити изъ калиговъ и тако босого введе мя единого въ святый Гробъ Господен и … повеле ми поставити кандило на Гробе Господни. И поставихъ своими рукама грешныма въ ногахъ, идеже лежаста пречистеи нозе господа нашего Иисуса Христа… И облобызавъ место то святое съ любовию и съ слезами, изидохъ из Гроба святаго съ радостию великою…»155.
Н.М. Карамзин полагал, что по возвращении на Русь в 1113 г. Даниил был поставлен епископом в южнорусском г. Юрьев на Роси (ныне – Белая Церковь), а скончался в 1122 г.156 Б.А. Рыбаков соотносил автора хожения с героем былины – богатырем Данилой Игнатьевичем, ставшим затем киевским монахом или каликой, а также отождествлял игумена Даниила с автором летописной повести "О Шаруканском походе 1111 г."157
В письменных источниках последующих десятилетий мало сведений о путешествиях жителей Русской земли158. Это было тяжелое время захвата Константинополя крестоносцами (1204 г.) и монголотатарского нашествия на Русь. Однако связи с Палестиной и Византией не прерывались.
Так, известно, что уже в первой половине XII в. в Иерусалим ходили новгородцы: "…в лето 6642 (1134 г. – Е.М.) принесена бысть доска оконечная гроба Господня Дионисием", а в "лето 6671 (1163 г. – Е.М.) ходили из Великого Новгорода от святей Софии 40 моужь калици ко граду Иерусалиму и ко гробу Господню". Там паломники получили патриаршее благословение, привезли оттуда святые мощи и крестильную или водосвятную чашу. По возвращении их благословил епископ, а великий князь Иван Данилович Калита пожаловал "кормление во веки". Широко известна и легенда о святом, который на усмиренном им бесе слетал в Иерусалим и возвратился в Новгород. (Подробнее см. наст. изд. С. 386-388).
В XII в. ходила на поклонение к святым местам Царьграда, Иерусалима и Палестины княжна Полоцкая, игуменья женского монастыря Евфросиния. Она посетила Палестину в 1170-е годы и остановилась в монастыре, "нарицаемом Русском, при церкви Пресвятыя Богородицы". Там она молила Спасителя: "…приими духъ мой от мене во Святым граде твоем Иерусалиме, приими мя град твой Иерусалим…". 23 мая 1173 г. Евфросиния скончалась и была погребена в монастыре Святого Феодосия. В 1187 г. мощи ее, по преданию, были перенесены русскими паломниками в Киев, где находились в течение нескольких столетий в дальних Феодосиевых пещерах КиевоПечерской лавры. (Подробнее см. наст. изд. С. 209-220).
О паломничестве в Константинополь, совершенном в 1200-1204 гг. Добрыней Ядрейковичем, знатным новгородцем, сообщает Новгородская первая летопись: "…пришел… Добрыня Ядрьиковицъ изъ Цесаряграда и привезе съ собою гробъ господенъ (т.е. меру его. – Е.М.), а сам пострижеся на Хутинъ у Святого Спаса; и волею Божиею възлюби и князь Мьстиславъ и вси новгородци, и послаша и в Русь ставится; и прииде поставленъ архиепископ Антонии…"159.
Сохранилось и описание византийской столицы, составленное Добрыней уже после его пострижения в монахи и рукоположения в архиепископы Новгорода, – это «Книга "Паломник"» архиепископа Антония160. За столетие, отделявшее игумена Даниила от Добрыни Ядрейковича (Антония), на Руси изменилась политическая ситуация. Вместо единого государства с центром в Киеве появилось несколько десятков княжеств, обособленных друг от друга в политическом, экономическом и культурном отношениях161. Новгородская боярская республика была одной из наиболее могущественных и богатых русских земель162. Архиепископ Новгорода, символизируя его независимость, стремился установить, а впоследствии и сохранить самостоятельные отношения с Константинопольским патриархатом163.
"Житие Варлаама Хутынского" сообщает, что Добрыня был сыном известного новгородского воеводы Ядрея, погибшего в 1193 г., во время похода против Югры164. Предками Добрыни были знатный новгородец Малыш и его сын Прокша Малышевич, в монашестве Порфурий. У Прокши было три сына: Ядрей, Вячеслав и Нездило. Старший из них стал отцом Добрыни165.
Ученые пришли к выводу, что Добрыня не являлся простым паломником, а был отправлен в Константинополь для приобретения святынь и ознакомления с греческим богослужением166. Во время своего путешествия он оставался светским лицом, но по возвращении в Новгород вступил в Хутынский монастырь и принял пострижение под именем Антония. В 1211 г., пользуясь покровительством князя Мстислава Удалого, он был избран архиепископом вместо Митрофана, сосланного в Торопец167.
В 1219 г. Антония вновь сменил Митрофан, а Антоний по решению митрополита Киевского был переведен в Перемышль. В 1225-1228 гг. он опять занимал архиепископскую кафедру в Новгороде, а затем заболел; "потерял дар речи" и ушел в Хутынский монастырь, где в 1232 г. умер. Погребен в притворе Святой Софии Новгородской168.
Результаты новейших исследований показывают, что частые перемены на архиепископской кафедре были скорее всего связаны с борьбой грекофильской группы, к которой принадлежал и Антоний, против славянофилов169. Вероятно, этим объясняется и общая тематика «Книги "Паломник"» Антония, которая полностью посвящена описанию Царьграда и его основных христианских святынь, прежде всего храма Святой Софии Константинопольской, его архитектуры, реликвий, сокровищ, чудес.