Оттуда же, с Верхотуры, та же «синхрофазотронная» «лапша» другого бывшего члена КПСС разнеслась по нашим долинам и по взгорьям: мол, в Великую Отечественную войну, как о том правильно говорит ЦРУ, наши солдаты шли в бой и на подвиг только под дулами заградотрядов. И Сталин вовсе не был Главнокомандующим, ибо от страха в бочке с солёными огурцами до самого 9 мая сидел и дрожал.
А почему «разнесла» так влёгкую? А потому, что ТВ-«синхронизатор» ни в коем разе не должен просвещать и образовывать на основе честности и достоверности. К тому же, у нас (забыли, что ли?) — свобода слова! Правда, несколько своеобразная. Ибо вот уже более двадцати лет её олицетворяют и там, и тут неизносимые, неистребимые швыдкие-швондеры- шендеровичи, Н. Сванидзе, Ю. Гусман, М. Ганапольский, Венедиктов, Миткова, Барщевский, Н. Злобин, М. Захаров, Лунгин, А. Максимов, М. Максимовская, Млечин, Починок, Ясин, Н. Солженицына-Светлова, Е. Альбац, Эмиль Паин, Борис Акунин, Марат Гельман, К. Собчак, Г. Саттаров, И. Хакамада, Д. Быков, Н. Иванова, Флярковский, Добровинский, Резник, В. Жириновский, брательник Чубайса Игорёк, Гозман, А. Гербер, М. Арбатова, Г. Хазанов и т.п.
Как Виктор Ерофеев
в тюрьме сидел
В народе: «Ну почему в телеке одни они, одни и те же, бегают из одного шоу в другое? Ведь уже давно противно на них смотреть!» Ну да, противно. Но и удивительно! Никто из Верхов не вымел поганой метлой из ТВ-окошка «толерантника» Швыдкого. Даже после того, как этот негодяй озвучил цэрэушный экскремент: «Русский фашизм страшнее немецкого». И словно на пожизненной ренте посиживает «гражданин мира» В. Познер. Говорят, ежели у тебя в кармане сразу три паспорта, то тебе нет преград. Ты можешь со старческим недержанием восторгов сюсюкать и про то, какая, мол, у тебя умная, презамечательная дочь, живущая в Германии. А как «вечный» А. Максимов радует всех нас опять же удачным устройством своего дитяти за границей же. А как неизносимый тож Л. Якубович то и дело прибегает с «Поля чудес» и для приработка рекламирует то ли средство от пота, то ли от геморроя. И как влёгкую «семья-тусня» объявляет своих зауряд-актрисуль и зауряд-устиновых не просто талантами, но гениями! И не даёт упасть с высокого стульчика аксакалу-диссиденту Виктору Ерофееву. Бедный смакователь деталей женского организма, он уже еле-еле перебарывает желание поспать, а не тянуть ту словесную канитель, что он тянет и тянет на пару с очередным письменником-«тусовщиком». И периодически этот благополучнейший сынок советского дипломата, ни полминуты не пиливший подневольно сосну на лесоповале, громко, чтоб слышали его кормильцы-поильцы, выкрикивает: «Мы все сидели в большой советской тюрьме, тюрьме народов»! И-ха-а...
На этом фоне, конечно, более внушительно выглядит В. Соловьёв при «Поединке». Он даже как бы скорбит, панихидничает от того, что «ярких личностей появляется мало». Кого же он считает «яркими», способными украсить тот же телеэкран? А знаете ли, тех, «кто способен говорить 52 минуты и быть интересным». Я ажно чаем подавилась, узнавши от него вот чего ещё: «Настоящих публичных животных наша земля уже не рожает». То есть вся, как есть, многонациональная Россия рожает нынче одних гозманов-познеров? А из русских — одного А. Проханова кое-как сумела вынянчить? Согласитесь, такой вывод куда сильнее, чем и «Фауст» Гёте, и даже песнь песней другого телезатейника Д. Диброва, посвященная... хм... хм... японскому чудо-унитазу. А именно: «Подходишь к нему, крышка открывается и... звучит Шопен. Потом умная машина сделает необходимое: помоет вас, высушит и, если захотите, — помассирует».
Смею предположить, и В. Соловьёва разнежило общение с таким чудо-унитазом, отчего он утратил бдительность и «ляпнул»... И заставил народишко ахнуть: «Так он, оказывается, из «ихних»!» А «ляпнул» он в одном из своих недавних интервью вот чего: мол, считает Б. Ельцина талантом. И обосновал эту свою необоримую привязанность в честь своего пятидесятилетия с душераздирающим родственным простодушием: «Ельцин поднялся вопреки, а не благодаря!» Впечатляет? Ещё б! Так ведь и Андрея Сахарова ещё как чтит! На вопрос: «А что для вас чистое добро?» — ответил без запинки: «Праведник, вроде Андрея Сахарова, неприятный и странный».
Очень люб, как известно, «праведник» Сахаров не только В. Соловьёву, сванидзам- млечиным, но и заокеанским и европейским воротилам. Он же требовал, к примеру, ревизии нынешних границ в Европе! Он же запамятовал в пользу вашингтонских миротворцев, какой беспримерной жертвенностью далась нашему советскому народу святая Победа в Великой Отечественной. И поучал разведслужбы США «давить» и «давить» на СССР. Чтобы подлецы- агрессоры «действовали более решительно в военной и особенно политической сферах... чтобы он прекратил поставки оружия Северному Вьетнаму»... Сколько миллионов вьетнамцев, включая женщин, детей, стариков, отхолокостили тогда американосы?
И в народе опять же: «А чего В. Соловьёв приглашает в свой «Поединок» всё больше кабинетных-коридорных рассуждалыциков «ва-аще», об чём ни об чём. А почему б не пригласить, к примеру, тех же вьетнамских «детей войны», уцелевших после того, как на Северный Вьетнам сахаровские единоверцы сбросили 6 727 084 тонны сугубо «демократических бомб»? А заодно и сахаровских воспевателей с самого Верха, подкреплённых явлением народу грант-дамы Л. Алексеевой?»
Ну поднадоело народу «меню» соловьёвского «Поединка», когда он, навострившийся, с юморком, как бы с ветхозаветных высот снисходя к «ла-ла-ла» умствующих ораторов, имитирует разливанную как бы «свободу слова» и как бы «бои без правил».
«А почему б, — опять же тот же, не достигающий высот телебашни глас народа, — не позвать на «Поединок» и северокорейских «детей войны»? И глаза в глаза с грант-сахаровцами, чтоб они в открытую оправдали подвиги «во имя демократии» всё тех же гешефтмахеров из стана Ротшильдов-Рокфеллеров, что отхолокостили тысячи и тысячи корейских детей, стариков, сбросив только на Пхеньян 428 тонн своих «миротворческих» бомб?»
Наивные! Разве ж для того «моськи» из ельцинско-чубайсовской «авоськи» сразу же, прямо по кровавым следам расстрелянных у Останкино «врагов перестройки», помчались захватывать весь как есть телецентр, этот мощнейший «синхрофазотрон» для ведения масштабной информационно-диверсионной войны против советского народа! Когда вослед «Свободам» и «Голосам Америк» они и развернут неслыханную пропаганду денационализации, десоветизации, деиндустриализации, десталинизации и ещё всяких «де-»...
С неба звездочка упала...
Мы, советские люди, чего всего пуще боялись после Великой Отечественной? «Чтобы не было...» И пели под настроение:
С неба звёздочка упала,
Прямо милому в штаны.
Пусть бы всё там оторвала...
Лишь бы не было войны.
И — не подготовились. Нас убаюкивали наши Верхи, мол, без паники, на нас не посмеют послать свои эскадрильи ни американцы, ни индонезийцы. Главное кричать «Ура!» и «Да здравствует!» А просионистские доброхоты уже ходили в друзьях-консультантах у горбачёвых-бакатиных-яковлевых. А культуртрегерская диссидентура, так называемые «правозащитники», вопили за иногранты про жуткую у нас нехватку особых вольностей для антисоветчиков, а далее — для геев-лесбиянок и т.п.
Разумеется, немалая часть еврейства и впрямь осоветилась и верой-правдой служила и служит высокой, гуманнейшей идее социальной справедливости. И когда на меня нападает тоска по былому, родственному дружелюбию советских людей, независимому от их национальной принадлежности, я открываю сборник стихов своего приятеля, фронтовика Марка Соболя. И жалею лишь о том, что нынче он, весь Василию Тёркину под стать, не «в моде», вне хрестоматий для юнцов. Но с ним, уже умершим, Правда великой эпохи не ушла. Вот его посвящение актёру Всеволоду Санаеву:
Гром в бараке,
яркий свет.
Что за шум, а драки нет?
Полуночное веселье,
стены ходят ходуном —
аж на корточки присела
дура-вьюга за окном.
Сядем, Сева,
вспомним, Сева,—
может, молодость вернём...
Шли на приступ в грозном мире
те былые времена.
Пятилетка — пять в четыре! —
в январе завершена.
На Магнитке рёв металла,
злобный шёпот по углам,
шлюзы Беломорканала,
хлеб с половой пополам...
А у нас — баян грохочет,
блещут молнии рапир —
отрабатываем ночью
сцену боя: В. Шекспир.
Население барака,
общежитья номер два —
с театрального рабфака