Читать интересную книгу Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли - Исраэль Шамир

Многие православные христиане стали католиками. Местный католический священник, уроженец села, талантливый и образованный отец Раед, одно время был правой рукой иерусалимского католического патриарха, но затем вернулся в родное село. Он наладил здесь производство и продажу отличного оливкового масла, привлек иностранцев, много сделал для облегчения жизни сельчан. Его брат – профессор права в Лозанне. Католики и протестанты помогают своим палестинским единоверцам, они могут занять (и занимают) высшие посты в церкви вплоть до патриарха или архиепископа. Способствуют они и в получении образования, поэтому среди протестантов и католиков больше хорошо образованных людей, становящихся послами, профессорами, министрами.

В православной церкви не все гладко. Греческое высшее духовенство не допускает палестинцев наверх. Из двадцати епископов только один, архиепископ Феодосий, – уроженец Палестины. Не может помочь православная церковь ни с образованием, ни со стипендиями. Когда-то Россия помогала православным палестинцам, но в наши дни Московская патриархия опасается вызвать гнев греческих иерархов и не вмешивается.

При крестоносцах была возобновлена старая византийская церковь Св. Георгия (в селе ее называют Эль-Хадр), она стоит к северу от дороги, проходящей по селу. От церкви Св. Георгия остались каменные стены, мозаики, массивный порог; сохранилось практически все, кроме крыши. Из нее открывается прекрасный вид на село и на пустыню. И хотя в Святой земле много более древних церквей, чем эта, возведенная в XII веке, она впечатляет. Может, на ее месте стояло святилище Офры при Гидеоне. А может, там или рядом располагался камень, на котором через несколько лет правитель Шхема Авимелех отрубил головы семидесяти сыновьям Гидеона, лишив Офру шансов на возвышение. Древний порог церкви и сейчас покрыт жертвенной кровью – местные жители совершают здесь древний обряд заклания агнца.

Так или иначе, осмотрел писатель замок, полюбовался на православную церковь, обозрел руины Св. Георгия, потолковал с солидным, дородным местным жителем, который рассказал нам о своей ответственной работе инспектора гаражей. У сына инспектора, малыша семи лет, вместо котенка или щенка был на руках белоснежный, мытый и расчесанный, козленок, который бегал по лестницам их дома, на самой вершине холма, впритирку к замку Бубарие. Писатель вытащил из-под рубашки нательный крест, выглядевший здесь пропуском в мир древних христиан. Когда мы отъехали от села, писатель долго молчал, а потом сказал: «Ну нет же, как можно их выселять? Живут, и слава Богу».

Одно из самых удивительных сел – Хирбет-эль-Маурак, к западу от Хеврона. Тут может показаться, что ты на машине времени перенесся в легендарные дни древней Палестины. Проехать сюда нелегко, дороги ужасные, но люди гостеприимны. Посреди крошечного села, напротив колодца, стоит настоящий дворец, чем-то напоминающий реконструкцию Иродова храма. Это частная загородная усадьба времен Христа, раскопанная археологами и оставленная в хорошем состоянии. Молоденькая селянка зачерпнула нам чистой холодной воды из колодца, напоила и картинно ушла с кувшином на плече по единственной улице села, мимо дворца, как в кино. Местные старики охотно продадут вам древние монеты – они редко видят туристов, не решающихся заехать к «страшным палестинским террористам».

Палестинские села живут в согласии с древностями: византийскими монастырями и церквами вроде Эль-Хадра, с крепостями крестоносцев, подобными Эль-Бурджу на юге Хевронских гор, с дворцами времен Ирода, как в Хирбет-эль-Маураке. Древности становятся частью жизни, а не декорацией, не инородным объектом, за осмотр которого берут деньги.

Мое любимое село – Абуд, одно из коренных, устоявшихся, подлинных, кондовых сел Нагорья. Оно лежит на западном склоне гор, вдали от больших дорог, на равном расстоянии от Калькилии, Рамаллы и Рош-ха-Аина.

Абуд очарователен и напоминает деревни Тосканы. Его пожелтевшие от времени дома растут на некрутых склонах холмов. Виноградная лоза вьется на их балконах, широколиственные смоковницы осеняют улицы своей тенью. Древний Абуд процветает, что видно по его просторным домам, по вылизанным дочиста улочкам. Старики Абуда сидят в тенистом уголке за невысокой каменной оградой на каменных скамьях, как мужи Итаки, созванные на совет молодым Телемахом. Это «диван» восточных городов или «врата города» библейских преданий. Дети приносят им кофе и фрукты, дымятся кальяны, разнося запах яблока, идет неспешная мужская беседа. Жители Абуда не беженцы Газы, не возвращенцы Рамаллы, но коренные крестьяне, живущие на своем родном месте. Здесь без всякой машины времени можно увидеть Палестину такой, какой она была и должна быть.

Абуду три тысячи лет. Тут родился пророк Овадия (Авдий), сохранилась и древняя бама, высота, где предки здешних жителей поклонялись местным богам, видимо довольно долго. «Только высоты не были отменены; народ еще приносил жертвы и курения на высотах», многократно говорится в Ветхом Завете (см., например, 4 Цар. 12:3). Культ иерусалимского храма не покорил этих мест. А две тысячи лет назад жители Абуда приняли Христову веру прямо от Него Самого. В память о Его посещении здесь поставлена одна из древнейших церквей на свете, храм Пречистой Девы Марии (Абудия), построенный Константином в IV веке, а то и раньше. Археологи обнажили ее древний нартекс (притвор), а прихожане тщательно его отремонтировали и украсили. В этой православной церкви капители колонн украшены византийскими крестами и пальмовыми ветвями, здесь стоит образ Богородицы, палестинской женщины из недальней Саффурие. В южную стену церкви вмурована каменная доска, которая сообщает квадратным ассирийским письмом на арамейском языке о ремонте, произведенном в 1030 году, больше чем за полвека до крестоносцев.

Неподалеку находится и католическая церковь, построенная на византийском фундаменте монастыря Св. Симеона, и в ней можно увидеть древнюю мозаику. Есть в Абуде и мечеть. Мусульмане и христиане живут здесь мирно и дружно. Православные и католики Абуда (и других палестинских сел) празднуют Пасху и Рождество вместе: Пасху – по православному календарю, как в России, а Рождество – по западному, 24 декабря. И те местные жители, что веруют в Христа, и те, что исповедуют ислам, почитают святую великомученицу Варвару, твердо уверенные, что она жила и приняла мученический конец в Абуде.

Древняя православная церковь Св. Варвары стояла на холме в двух километрах к западу от центра села, откуда открывался прекрасный вид. Крестьяне Абуда отремонтировали ее и возобновили воскресные службы, но в 2003 году израильские саперы взорвали церковь, «чтобы не служила убежищем партизанам». Разрушение византийской святыни осталось незамеченным в стране и мире. Только я писал про него.

На склоне холма, ниже руин церкви, сохранилась пещера, где покоились мощи святой, и крестьяне приходят туда, дают обеты и зажигают свечи и лампады. Вместо керамических светильников с оливковым маслом они зачастую зажигают жестянки с керосином, и целая груда ржавых консервных банок перед входом в пещеру служит тому свидетельством. Мусульмане наведываются сюда вечером по четвергам, как это принято в Палестине, а 17 декабря, в день святой Варвары, все жители Абуда без различия веры идут процессией к пещере и руинам церкви.

Здесь, в Абуде, самом ординарном палестинском селе, начинаешь понимать вздорность сионистского мифа о Палестине как «земле без народа», ждавшей «народ без земли», скудно заселенной пришлыми арабами из пустыни. Предки нынешних жителей Абуда видали Христа, слышали глас пророков, были героями и персонажами Библии. Археологи доказали, что село не подвергалось разрушениям, не безлюдело, оставляемое жителями, на протяжении последних трех тысячелетий. Наши глаза подтверждают их свидетельства: вот камни древней церкви, вот старинные дома предков, тяжелые, многовековые, причудливой формы оливы, незапамятных времен погребальные пещеры. Палестинцы – такой же коренной народ на своей земле, как русские – в России, а французы – во Франции.

Но палестинцы – арабы, а арабы пришли в Палестину только в VII веке, возразит читатель. И ошибется. Арабское завоевание Палестины в VII веке привело сюда новую религию, но не народ. Рансимен, один из крупнейших специалистов по истории Средневековья, пишет об арабском завоевании: «Армии победителей были невелики. Они обеспечили лишь существование военной касты, навязанной населению. Этнический состав его практически не изменился. Хотя мы называем жителей Палестины „арабами”, на деле они потомки народов и племен, живших здесь до Исхода Израиля из Египта, и иудеев, которые наподобие первых апостолов вошли в церковь Христову».

Де Хаас отмечает в «Истории Палестины»: «Население Палестины – арабоязычное, но не арабское. Его можно назвать арабским по языку и культуре, но не по этническому признаку. Жители Палестины – потомки хананейских и арамейских племен, как и в дни Израильского царства».