Читать интересную книгу Книга сновидений (антология) - Хорхе Борхес

Хорхе Луис Борхес

Франц Кафка

Надлежит различать

Почему ты сравниваешь внутреннее побуждение со сном? Быть может, тебе кажется абсурдным, нелепым, неизбежным, неповторимым то, что порождает ощущение счастья или необоснованные страхи, что невозможно передать словами, и что стремится обрести свое выражение, как это случается во снах?

Франц Кафка "Четвертая тетрадь ин-октаво"

Джованни Папини

Последний визит Бледного кабальеро (перевод Т. Ветровой)

Все называли его Черным кабальеро, настоящего его имени не знал никто. После его внезапного исчезновения от него и следа никакого не осталось, кроме разве что воспоминания о его улыбке и портрета работы Себастьяна дель Пиомбо, на котором был изображен мужчина, кутающийся в меховую накидку, с бессильно свисающей, будто во сне, рукой в перчатке. Тем, кто испытывал к нему чувство симпатии (в числе этих немногих был и я), запомнились также его бледная, с оттенком желтизны, прозрачная кожа, легкая, женственная походка и затуманенный взор.

По правде говоря, от него исходил ужас. Его присутствие придавало фантастическую окраску самым простым вещам: стоило его руке коснуться любой вещи, и та, казалось, тут же переходила в мир сновидений… Никто его не расспрашивал ни о его недуге, ни о причине небрежного отношения к своему здоровью. Он постоянно пребывал в движении — и днем и ночью. Никто не знал, где его дом, никто не знал ни его родителей, ни братьев. Однажды он появился в городе, а спустя несколько лет также неожиданно исчез.

Накануне исчезновения, когда только-только светало, он вошел в мою комнату проститься. Я ощутил мягкость его перчатки у себя на лбу и увидел его улыбку, скорее похожую на воспоминание об улыбке, взор его блуждал более обыкновенного. Было видно, что он провел бессонную ночь, нетерпеливо ожидая зари: руки его дрожали, а все тело, казалось, было охвачено жаром.

Я поинтересовался, не мучает ли его сегодня, более чем всегда, болезнь.

— Вы, как и все другие, полагаете, что я болен? А почему не сказать, что я сам и есть болезнь? У меня нет ничего, лично мне принадлежащего, даже болезни, напротив, существует некто, кому принадлежу я сам.

Будучи привычным к его странным речам, я промолчал. Он подошел к моей кровати и снова коснулся перчаткой моего лба. — Не похоже, чтобы у Вас был жар, Вы совершенно здоровы и спокойны. Возможно, это Вас напугает, но я скажу, кто я. И, наверное, уже никогда не смогу этого повторить. Он сел на стул и продолжал, чуть повысив голос:

— Я не настоящий человек, из плоти и крови. Я всего-навсего образ из сна. Один из персонажей Шекспира восклицает, словно обо мне, трагически точно: я сделан из той же субстанции, что и сны! И это действительно так, потому что есть некто, кому я снюсь; есть некто, кто засыпает и погружается в сновидения, и он заставляет меня действовать, жить, двигаться, — и в этот самый момент он видит во сне, что я все это говорю. Впервые появившись в его сновидении, я обрел жизнь: я гость его долгих ночных фантазий, таких интенсивных, что они позволяют видеть меня и тем, кто проснулся. Но мир бодрствующих — не мой мир. Моя истинная жизнь — та, что происходит в душе моего спящего создателя. Я вовсе не прибегаю к загадкам и символам — я говорю правду. Быть действующим лицом сновидения — не самое страшное. Есть поэты, которые говорят, что человеческая жизнь — это тень сна, и есть философы, которые утверждают, что реальность — это галлюцинация. Но кто же тот, кому я снюсь? Кто тот, что заставляет меня появляться, а просыпаясь, стирает мой образ? Сколько раз я думал о своем спящем хозяине!.. Этот вопрос преследует меня с той минуты, как я осознал, из какой материи я сотворен. Поймите, как важна для меня эта проблема. Персонажи снов вольны в своих желаниях, есть и у меня одна мечта. Вначале меня страшила мысль разбудить его, то есть уничтожить себя. И я вел себя добродетельно. До той поры, пока не устал от унизительности этого представления и со всей страстью возжелал того, чего раньше боялся: разбудить его. Сам я не склонен к преступлению, но неужели тот, кто видит меня во сне, не пугается видений, заставляющих содрогаться других людей? Наслаждается ли он ужасными образами или не придает им никакого значения? Я все твержу ему, что я сон, и хочу, чтобы ему снилось то, что снится. Разве нет людей, которые просыпаются, когда понимают, что им привиделся сон? Когда же, ну когда я добьюсь желаемого?

Бледный кабальеро отшатнулся, резко вскинув левую руку в перчатке, возможно, в предчувствии чего-то ужасного.

— Вы думаете, я лгу? Почему я не могу исчезнуть? Утешьте меня, скажите хоть что-нибудь, имейте жалость к скучному призраку… Но я не нашелся, что сказать. Он протянул мне руку. Казалось, он стал выше ростом, чем обычно, а кожа его была до того прозрачна, что почти просвечивала насквозь. Он что-то тихо произнес, вышел из моей комнаты, и с тех пор его мог видеть лишь один человек, некто.

Джованни Папины, "Трагическая повседневность" (1906)

Эустакио Вильде

Конфуций видит во сне свою смерть

Наконец, его заполонила усталость. Ему уже исполнилось 73 года тем летом (в 479 г. до н. э.), и он прекрасно понял, что означал его сон. Он велел позвать к себе Цзы-Гуна, последнего из своих великих учеников. Тот незамедлительно явился и догадался, что Конфуций вызвал его, чтобы проститься.

Учитель сказал ему: — Мне снилось, что я сидел, принимая жертвенные возлияния. Я находился между двумя колоннами. Те, что из династии Ся — будто они еще царствовали во дворце, — выставили своих покойников на восточной лестнице, а те, что из династии Чжоу, расположили своих мертвецов на западной (это та лестница, что предназначена гостям). Люди же из династии Инь выставили своих покойников между двумя колоннами, там не было ни хозяев, ни гостей. Я происхожу из правителей Инь: сомнений нет — я умру. И хорошо, что так случится, ведь нет уже ни одного мудрого государя, которому я мог бы быть полезен.

Несколько дней спустя он умер, в 16-й год эпохи Лу, во время царствования сорок первого правителя династии Чжоу.

Эустакио Вильде, "Осень в Пекине" (1902)

Хорхе Луис Борхес

Белая лань (перевод Б. Дубина)

Из английских баллад, с их лужаек зеленых,Из-под кисточки персов, из смутного краяПрежних дней и ночей, их глубин потаенных,Ты явилась под утро, сквозь сон мой шагая?Беглой тенью прошла на закате неверномИ растаяла в золоте через мгновенье, —Полувоспоминание, по полузабвенье,Лань, мелькнувшая зыбким рисунком двухмерным.Бог, что правит всем этим диковинным сущим,Дал мне видеть тебя, но не быть господином;На каком повороте в безвестном грядущемВстречусь я с твоим призраком неуследимым?Ведь и я только сон, лишь чуть более длинный,Чем секундная тень, что скользит луговиной.

Хорхе Феррандо

Так бывает

Мой сын оплакивал мою смерть. Я видел, как он склоняется над гробом. Я хотел вскочить и закричать, что это неправда, что речь идет о совсем другом человеке, возможно, абсолютно похожем на меня, но я не мог ничего сделать из-за крокодила. Он затаился там, впереди, в глубоком рве, готовый проглотить меня. Я закричал что было мочи, но все, кто собрался на ночное бдение вокруг гроба, вместо того чтобы внять предостережению, смотрели на меня с упреком, возможно, потому, что я раздразнил зверя и они испугались, что он бросится на них самих. Только Клайд, один-единственный, не видел и не слышал меня. Появившийся человек из похоронного бюро с футляром в руке напоминал скрипача, однако он вытащил паяльник. Откровенно говоря, я подумал, что все кончено, меня похоронят заживо и я ничего не смогу объяснить. Стоявшие рядом пытались оттащить его — это был самый тягостный момент, — но он вцепился в гроб. Служащий начал паять крышку со стороны ног, и здесь я не выдержал: зажмурив глаза, бросился прямо в ров, не думая о неминуемой гибели. А потом я только и помню, что удар по подбородку. Словно лезвие ободрало кожу или чем-то задели зуб. Когда я почувствовал жжение от паяльника, то очнулся и все окончательно понял. Клайд был прав — я умер. Тот же зал, те же люди. И мой бедный сын там же. Паяльник шипел где-то около ноги. Служащий приподнял незакрепленный край крышки, вытащил носовой платок и вытер кровь, сочившуюся из ранки. "Так бывает, — заметил он, — это из-за паяльника".

Хорхе Алъберто Феррандо, «Частокол» (1975)

Ориген

Претензий нет

Бог никого не наказывает, не предупредив заранее.

Готфрид Келлер

Сон об отчем доме (перевод Н. Бутовой)