— Ты очень горяча, детка… — произносит он, касаясь их своими.
На его языке привкус виски. Он обводит им мои губы, а потом проталкивает его в мой рот.
Как бы я ни жмурилась, понимаю, что это касание кажется инородным. Чужим. Я напрягаюсь как струна, роняя руку.
По моим рукам неожиданно бегут мурашки.
Разрываю поцелуй и верчу головой в разные стороны. Мне не показалось…
Край белых шорт мелькает рядом с кустарниками, замотанными в разноцветную дискотечную подсветку. Сердце дёргается по совершенно непонятным причинам, а когда глаза сталкиваются с сощуренными карими глазами моего снятого с должности гида, мне вдруг срочно требуется сглотнуть, потому что они смотрят на меня с каким-то опасным блеском.
— Эм… — Отклоняю голову, когда Мартин тянется за добавкой, и выпутываюсь из его рук, не зная, куда деть свои.
Кажется, у меня только что стало на одного уволенного гида больше.
— Всё было так плохо? — невесело усмехается он, пряча руки в карманы свободных, небрежно подкатанных штанов.
— Просто друзья? — натянуто улыбаюсь ему, оглядываясь через плечо.
— Окей, — вздыхает Мартин и возвращает руки на мою талию.
Мы танцуем в течение следующего трека, но теперь в каком-то напряжении. Мои мысли не могут сконцентрироваться на чем-то одном, потому что мне вдруг до зуда в кончиках пальцев хочется опять оглянуться.
Откуда он взялся? И куда делся?
— Я отойду… — Стряхиваю руки Мартина с талии, делая шаг в сторону. — Эм… где здесь туалет?
Это дом друзей его друзей, и мне не хочется заблудиться или наткнуться на какую-нибудь парочку, которых здесь пруд пруди.
— Второй этаж, вторая или третья дверь налево. Проводить?
— Лучше обнови мой коктейль. — Пихаю в его руки стакан и уношусь прочь.
В доме повсюду люди. Интернациональные студенты и не только. Улыбаюсь ребятам, играющим в пив-понг и присвистывающим мне вслед. Обещаю присоединиться к ним позже, но пив-понг — это не мой вид спорта. На лестнице протискиваюсь мимо парочки незнакомцев, слившихся в страстном поцелуе. Руки одного парня вовсю мнут задницу второго.
Боже…
Чтобы не показаться нетолерантной ханжой, проношусь мимо, опустив в пол глаза и толкаю первую попавшуюся на глаза дверь.
Это не не туалет, а чья-то спальня. Подумав немного, решаю воспользоваться здешней ванной, потому что она здесь есть и дверь в неё открыта. Прикрыв за собой входную, захожу в тускло освещённую комнату и притормаживаю, когда слышу приглушённый женский смех.
Волоски на руках встают дыбом, потому что следом за этим смехом я слышу мужской голос, от которого у меня уже несколько дней щекочет под рёбрами.
Пялюсь на дверь, сжимая и разжимая кулаки.
— Вот так? — спрашивает девушка с отличным английским произношением.
— Да… — отрывисто и хрипло бросает Фёдор Немцев.
Сглатываю, слыша шелест одежды.
Мне кажется, я сошла с ума, но я делаю шаг вперед, а потом ещё один.
Сердце бьётся как сумасшедшее, когда, слабо отдавая отчёт своим действиям, заглядываю в ванную.
Мои глаза расширяются так же, как и мои сосуды.
Он сидит на краю огромной мраморной ванны. Голый до пояса и покрытый своим густым загаром, под которым отчетливо прорисовывается каждая мышца его потрясающего тела.
Да, чёрт возьми. Оно у него потрясающее, я не могу этого не признать!
Неизвестная брюнетка стоит на коленях между его широко разведённых ног. Её топ болтается на талии, а голова вдруг приходит в очень характерное движение.
Реакция моего тела на эту миниатюру такая острая, что я забываю о том, что между его колен сидит какая-то неизвестная мне брюнетка, а не Ева!
Медленно поднимаю глаза, собираясь убраться отсюда как можно дальше.
Темноволосая голова этого кобеля дёргается вместе с его рукой, когда он видит застывшую в дверях меня.
Его глаза падают вниз, на усердно работающую ртом девицу, а потом быстро возвращаются к моему лицу.
Смотрим друг на друга бесконечно долгие секунды, за которые кровь в моих венах разгоняется до скорости звукового потока и начинает шуметь в ушах.
Его глаза чернеют и скользят по моему лицу, губы приоткрываются, и в ответ я облизываю свои. Кубики идеального загорелого пресса подрагивают, а челюсть напрягается, когда наши глаза снова встречаются.
А потом он просто прикрывает их, откидывая голову назад и выставляя напоказ свою жилистую шею и подрагивающий кадык! Предлагая мне самой определиться с тем, хочу ли я исчезнуть отсюда так же, как появилась или… или остаться и смотреть…
Мои глаза падают на двигающуюся вверх и вниз макушку девицы. Сглотнув слюну и сжав пальцы, смотрю на лицо Немцева-младшего.
Опустив лицо, он открывает глаза и видит, что я всё ещё здесь: стою и не могу определиться с тем, что я вообще делаю!
Его ноздри раздуваются, когда делает очень глубокий вдох, а взгляд падает на приоткрытую дверь за моей спиной.
“Я должна уйти”, — пульсирует в мозгу, но сдвинуться с места мой мозг при этом не велит.
Губы парня выглядят как тонкая линия, а взгляд, который вцепился в моё лицо, — тяжёлый и злой.
Я, чёрт возьми, не знаю, почему он решил, что имеет право злиться на меня за тот поцелуй с Мартином, тем не менее я просто уверена, что именно оттуда растут ноги у этих его взглядов! Просто чувствую это, и всё! Я что, должна была поцеловать его? Он опять меня бросил… но, когда его грудь покидает низкий приглушённый стон, я дёргаюсь и приоткрываю губы. Низ моего живота дёргается вместе со мной, соски под красными треугольниками купальника напрягаются и ноют, а моё тело вдруг прошибает испариной. Не контролируя себя, хватаюсь ладонью за свой живот, распластав по нему пальцы и задевая край шорт.
Почерневшие глаза Немцева молниеносно перемещаются на мою руку.
— Блять… — хрипит он, морщась в сумасшедше чувственной гримасе и запрокидывая голову.
От этого опять прошибает