— типичном городке средней руки — в его услугах нуждались весьма многие. Аккуратные каштановые волосы Фингера, как и ухоженную бородку, уже серебрила проседь. Брюки со стрелками держались на ярко-красных подтяжках, подчеркивающих белый фон французской сорочки. На жилистой шее висела ослабленная «бабочка» в полоску. Между подтяжками тыквой торчало брюшко.
Кен Фингер встал и поприветствовал гостей, жестом приглашая в зону отдыха вокруг журнального столика.
— Кажется, я знаю, зачем вы здесь, — сказал он, когда Берлин, выходя, прикрыла за собой дверь.
— Очень может быть, — кивнула Ланкастер.
— Как твои дела, чертяка Декер? — бойко спросил Фингер.
— Да ничего, — ответил тот, усаживаясь. — Значит, ты уже в курсе?
— Ну а как иначе? Берлингтон не настолько велик. И хотя это не сравнится с нападением на школу, когда здесь еще жил ты, новость довольно заметная: осужденный убийца возвращается в город и находит здесь свой конец.
— Он приходил к тебе повидаться? — поинтересовалась Ланкастер.
Фингер покачал головой:
— Ни шкурки, ни волоска его я не видел с той самой поры, как он загремел в тюрьму.
— Вы ни разу его там не навещали? — спросила Джеймисон.
— Слегка. Некоторым образом беру свои слова обратно. Я действительно навещал его там: мы подали апелляцию, но ее блокировали наотрез. Оснований для нее у нас не было действительно никаких. Судья и так в чем мог шел нам навстречу. Присяжные вообще могли вернуть смертный приговор, но не сделали этого, и я тогда сказал Мерилу, что избежать смертной казни было лучшим из того, чего можно было ожидать. Так что зачем гнать волну?
— Ты был убежден в его виновности? — спросила Ланкастер.
Фингер пожал плечами:
— Так или иначе, для меня это не имело особого значения. Моя работа — защищать. А у штата — доказывать вину. Я как моль, кроюсь в складках разумного сомнения. Как и все адвокаты защиты.
— Но был ли ты убежден в его виновности? — упорствовал Декер.
Фингер откинулся и сделал пальцы домиком.
— Тебе, думаю, известно, что адвокатская тайна остается и после смерти клиента.
— Я не прошу раскрывать какую-либо служебную информацию, — заметил Декер, — а лишь спрашиваю твое мнение по этому поводу. Это не является нарушением и никоим образом не может навредить твоему клиенту. Он уже был осужден, а теперь и вовсе мертв.
Фингер осклабился:
— Из тебя вышел бы хороший адвокат, Декер. Ладно, скажу. Да, я считал, что это сделал он. Думаю, он полез туда лишь затем, чтобы кое-чем поразжиться, а столкнулся с такой бездной неприятностей, что не описать словами. Не скажу, что этот парень был матерым преступником. Черт возьми, да у него не было даже штрафов за парковку! Думаю, это была одна из причин, почему ему не присудили смертную казнь. Видимо, он потерял контроль и начал стрелять и душить напропалую; не успел опомниться, а на полу валялось уже четыре мертвых тела. И он просто убрался оттуда от греха подальше. Но было уже поздно.
— И никто не видел, как он подъехал, вошел в дом, а потом уехал? — допытывался Декер. — Не слышал выстрелов?
Фингер пожал плечами:
— Да кто его знает. Люди говорят, что ничего не слышали. В одном доме играла громкая музыка. В другом сказали, что смотрели телевизор или спали. В третьем жильцы той ночью отсутствовали, а четвертый дом стоял заброшенным. Те дома стояли не так уж близко. К тому же шумела непогода. — Он блеснул на Декера глазами: — Черт возьми, Амос! Ведь это же вы с Мэри возбудили против него дело! Отпечатки, ДНК, мотивы, вероятность. А орудие убийства оказалось спрятанным в его доме. То есть, как адвокату защиты, мне фактически нечем было оперировать. Это просто чудо, что он получил пожизненное без права на УДО.
— А украденные вещи? Кто их видел? — спросила Ланкастер.
— У Хокинса этому не было объяснения, потому что он настаивал на своей непричастности. Хотя если хотите знать мое мнение, то я думаю, что он их просто повыбрасывал, когда понял, что не сможет их сбыть из-за привязки к убийству четверых.
Декер отрицательно покачал головой:
— При задержании у него в бумажнике нашли пятьсот долларов.
— Обвинение предположило, что это навар с продажи краденого. Хотя, судя по перечню пропавших вещей, он мог выручить за них и больше.
— Ты выдвинул версию, что Хокинс думал потратить эти деньги на анальгетики для своей жены, приобретя их на улице. Это он тебя надоумил или ты придумал сам?
— Да будет тебе известно, Декер, я с бухты-барахты ничего не «придумываю», — твердо и иронично сказал Фингер. — Все это озвучил мне он.
— Тогда откуда у него взялись деньги? — спросила Ланкастер.
— Он не говорил.
— Интересно почему, — задумался Декер. — Он ведь мог предъявить убедительные доводы, которые бы скостили изрядную долю обвинений в суде.
— Я пытался разговорить его, но он ни в какую.
— Незадолго до этого его уволили с работы, — припомнила Ланкастер. — И с деньгами у них было туго.
— Я лишь передаю то, что он мне рассказал, то есть ровным счетом ничего. И я не давал ему самому выступать на процессе, чтобы обвинение не истолковало тему денег в свою пользу. Я пытался проделать в обвинении дырки и акцентировал, что Хокинсом двигало желание купить своей смертельно больной жене препараты. Я ставил цель получить в зале суда некоторое сочувствие, но пронять присяжных не получалось. Они скрепили ниточками те полтысячи и похищенное барахло. Обойти это никак не удавалось. И по логике, те пятьсот баксов пришли действительно оттуда. Кто знает, сколько денег мог дать скупщик за горячий товар, добытый по «мокрому»? Но не появлялось зацепки вплести тему скупки в канву дела. Так что не было у меня никакой возможности докопаться до корней, если б только Мерил сам не раскрылся. А он этого не сделал.
— Давайте конкретней, — поморщилась Ланкастер. — Зачем ему в ранний час приходить в дом, полный народа?
— Перед домом не было ни одной машины, — вмешался Декер. — Дэвид Кац припарковался на заднем дворе. Так что Хокинс, подходя к дому спереди, не мог этого видеть. На тот момент у Ричардсов машина была только одна, и на ней уехала жена. Другую машину они отдали в ремонт.
— Но когда к дому прибыли первые полицейские, там горел свет, — заметила Ланкастер. — Каким олухом надо быть, чтобы напасть на освещенный дом?
Фингер сокрушенно развел руками.
— Что можно сказать? Что случилось, то случилось. Как я уже говорил, опыта преступлений у парня не было. И алиби тоже. Вы сами это прекрасно знаете.
— Хокинс мог подумать, что свет хозяева оставили