Заскрипел нанесенный ветром мелкий песок, и рядом материализовался пацаненок лет пяти, крохотная копия похожих друг на друга детей чужого города. А может и старше — не определить возраст у местных белесых доходяг.
— Это тебя в порту ищут? Ты с Филином пришла?.. Крутой дядька твой Филин, серьезных людей подключил. Жратву обещает, много… Можно целый месяц пировать… Или два…
Покосившись на убитого, незнакомец шмыгнул носом и с сомнением в голосе закончил:
— Если хочешь, я тебя проведу… Только ты слово дай, что мне хоть что-нибудь Филин отдаст. А то на верху просто все вопросы решают — из дымокура бахнут, и все, с пулей в башке за стену, крыс кормить… Даешь слово?
— Ты веришь в данное слово? — просипела в ответ девушка, медленно встав с покрытой толстым слоем гари мостовой. Когда-то рыжие волосы превратились от грязи в бурые пакли, сбитые в один ком. Гостью Гамма шатало, приходилось держаться за стену. Но одно сходство можно было найти с мертвым мальчиком у ног Насти — глаза. Пустые и равнодушные к окружающему миру. Отражение убитой души.
— Твоему слову поверю, — озаботился предстоящим походом крохотный проводник. — Пойдем тогда. А то скоро стемнеет, нас в чужих кварталах прибьют… Ну, шевели ногами, жрать хочется. А до Филина еще топать и топать…
* * *
Глава 5
В «Богадельню» чужие не ходили. Богатые купцы не рисковали соваться в старый квартал за портом, резонно опасаясь за свою жизнь, а бедных суетливых хитрованов с биржи и блошиного рынка давно отвадили запредельные цены на выпивку и щедрые закуски. Так и сложилось уже десятилетия назад, что под высокими сводами бывшего монастыря собирались лихие люди, крепко державшие злодейку-судьбу за бороду. Те, кто легко отнимал чужие жизни, отчаянно рисковал своей и без оглядки на завтра сыпал золото, добытое с боем в небесах и на выжженной до черноты земле. Те, кто раскрасил имя народ «Дымокуры» совсем в другие цвета, больше полагаясь на пороховой дым из пистолетов, чем на угольную копоть над трубами летающих кораблей.
Промозглым вечером, предвестником надвигающегося дождливого шторма, в «Богадельне» народу набилось сверх обычного. Одна ватага проставлялась за удачно разграбленные склады у фермеров на дальних кордонах, кто-то накачивался спиртным перед выходом в новый рейд, где-то прямо на столах примеряли одежду с выпотрошенных коробок на оставленном без присмотра пирсе. В самом углу, однако, собралась отборная гвардия налетчиков, промышлявших более серьезным бизнесом — взломами государственных поездов и налетами на хорошо вооруженные караваны, гулявшие между мирами. Трезвые, с набитыми карманами оружием, похожие друг на друга как близнецы-братья — бороды лопатами и мохнатые брови, штурмующие лоб и нос с попеременным успехом. Не смотря на общий гвалт, забивавший любую речь в кабаке, над уставленным обильной снедью столом было тихо: два уважаемых атамана никак не могли прийти к общему решению насущной проблемы…
— Тут их надо кончать, пока не сдернули куда, тут! Залетные, законов не знают, волну какую подняли!
— Волну подняли не они, а твой знакомец, что первым прибежал. Устроил здесь представление, будто с горлопанами какими-то его свели, только людей рассердил… А бродяг валить сейчас смысла нет. Девку-то не нашли. А без девки они — мусор. Девка у них старшей, она лишь знает, где захоронка. Ради нее весь кипеж и подняли.
— Тем более — чего тянуть? С пирса их, и дело с концом!
— С пирса — легко. А кто бороду на кон поставит, что нет у нищебродов крошек информации? Не зря же они гуртом идут. Девка — схрон откроет, а остальные явно ловушки по дороге снимать будут… Я бы подождал.
— Да чего ждать, Сэт! Мы же до сих пор их в кучу собрать не можем — то один по шаромыжникам бегает, то другой! Да и когда кодлой сгребутся, к ним же не подступиться, со стволами у них все хорошо, любого свинцом нашпигуют!
— Ну что ты разволновался, будто в первый раз на серьезное дело идешь… У них стволы, у нас стволы. Кто первым в спину саданет, тот и выиграл… А собрать их просто. Надо только весточку дать, что мы девку нашли и готовы на жратву обменять. Они сами сбегутся, как тараканы на крошку хлеба. Дымовые шашки рванем — и все, бери теплыми…
Разгоряченные спором здоровяки буравили друг друга злыми взглядами. На повестке дня стоял вопрос — чья идея возьмет верх, кто сможет предложить лучший вариант, кто подомнет по итогам налета под себя боевиков компаньона. Удачливый вожак должен был озолотиться на предстоящем деле. А неудачник, допустивший ошибку — навсегда исчезнуть в черных бездонных провалах на окраине Гамма. Поэтому шипели друг на друга бородатые убивцы, поэтому настороженно следили за происходящем сбившиеся вокруг стола налетчики. Кто способен обыграть бродяг, нутром чуявших любую засаду? Кто сумеет первым найти девочку — ключ к будущему богатству? Кто удачливей схватит за глотку соседа? Кто?
— Ну, хорошо, ты хочешь их заманить и скопом прихлопнуть. Но где наживка-то? До сих пор не нашли дуру!
— Найдут. Разыскали шпанят, что ее с пирса сдернули, так и саму пигалицу отыщут. Это у залетных руки коротки, по верхам прыгают, шантрапу напрягают. А мы не только след отыскали, наши люди уже даже тряпье ее нашли. Видели, как она барахлом за ночлег платила. К утру все ночлежки проверят и приведут. Никуда не денется. Ты лучше думай, где всю толпу собирать будем. Чтобы без накладок.
— У старика Роджера, где еще, — последовал молниеносный ответ. — Он нам должен, вот пусть и отдувается. Место тихое, никогда там гоп-стопов не было. Как ни проверяй — с нами не связано. И стенки там внутри хорошие, из промасленной бумаги. Можно вагон дымовых шашек спрятать — ни одна собака не учует.
Громила, медленно склонивший оппонента к своему варианту налета, озабоченно почесал бороду и задумчиво пробурчал:
— Плохо у старика, там участок в двух кварталах всего. Набегут, как взрывы услышат.
— И когда они еще добегут? От Роджера в катакомбы четыре хода, в них полиция нос не кажет! Да и нам управиться — пять минут от силы. Выдернуть бродяг, что дыма нахлебаются, упаковать их, еще не очухавшихся — и нормально… Только ребят толковых сунуть в клоповник, где босяки сидели. Вдруг девка туда первой дойдет.
— Подходит… И на всякий случай несколько человек на станцию отправить, откуда они уезжать собирались. Как бы карта не легла — все хвосты в узел соберем, чтобы любая дыра под присмотром, чтобы любой расклад в нашу пользу…
— Согласен. Твоих на станцию пошлем?
И затихший было спор разгорелся с новой силой. Судьба приговоренных бродяг уже никого не интересовала. Важно было — как правильно поделить будущую добычу. А бродяги — что они? Сегодня эти, завтра другие. Только успевай под нож пускать.
* * *
Я старался не смотреть в зеркала, которые как назло попадались на каждом шагу: сияющие огнями витрины, тронутые паутиной окна жилых домов, отполированные бликующие поверхности в бесконечной череде разнокалиберных забегаловок. Избегал, потому что на меня пялился взъерошенный озлобленный мужик, готовый убить любого, кто скажет что не впопад. Потерявшийся в этом мире психопат, прошляпивший свой шанс на тихую спокойную жизнь…
Ощущая мой настрой, парни старались молчать, лишний раз не совались с советами или вопросами. Яппи вообще превратился в жалкое подобие себя — когда-то уверенного и вальяжного проводника в привычных ходах-выходах. Не уследив за Настей, он больше смахивал на скрюченный узкоглазый скелет, по ошибке напяливший полувоенный френч, битый молью. Да и остальные выглядели не лучше… Чтобы команда, охранявшая нанимателя, и так лажанулась в обжитом спокойном мире? Позор… Ладно бы еще — на диких землях, где какой только заразы под кустами не бродит. А тут, у мирных и спокойных дымокуров, ценящих размеренное течение времени и звон монет. Так ведь нет, обманчивой оказалась картинка всеобщего благополучия.
— Филин, полночь вот-вот, закрываются местные. Пошли в трактир, где угол сняли.
— Что с вестями?
— Тухло пока. Все связи подняли, но без толку. И Яп не чует ничего, нет ее рядом…
Я сплюнул изжеванную до трухи спичку и кивнул. Толку мотаться по темноте в чужих закоулках. Придется ждать утра и продолжать поиски. Видимо, начнем дробить команду на крохотные группы или даже обшаривать поодиночке бесконечную череду этажей Гамма, уходящие вниз, в сырость и вечный мрак.
Мы уже готовы были распахнуть дубовые двери трактира, где нас ждала комнатушка, как крохотная рука высунулась из сваленного у порога мусора и требовательно подергала меня за штанину. Парни тут же разошлись в стороны, напряженно слушая тяжелую тишину, ватным одеялом упавшую на заснувший город. Я же сдернул ветошь и посмотрел на шпаненка, чумазого, как все местные дети, живущие годами под открытым небом.