— О! Не разочаровывайте меня! — всплеснул руками вампир. — Не разбивайте мои надежды! Мне показалось, что вы выше плебейских предрассудков. Да, мы питаемся человеческой кровью. Но все остальное вроде ночных разбойников, кусающих прекрасных девиза лебединые шейки, и страшных монстров, выпивающих досуха любого встречного, — полный бред и мракобесие!
— Да?
— Разумеется! Мы давно уже покупаем списанную кровь в донорских центрах. Для медицинских целей она не годится, а нам — в самый раз.
Я понятия не имела, если ли срок годности у крови, но и без того в экспрессивном монологе Георгия не сходились концы с концами.
— Банки крови появились сравнительно недавно…
— И сильно облегчили нам жизнь, — подхватил вампир, ничуть не смутившись. — Раньше каждому из нас приходилось содержать несколько доноров: любовницы, друзья. Кто-то представлялся ученым и покупал кровь у бедняков. — Заметив, как вытягивается моя физиономия, Георгий снова замахал руками: — Не больше стакана у одного! И представьте, платили полновесными монетами. Многие из них выжили только благодаря нам. Нам хватало. Мы же не бочку в день выпиваем. Ну, ради Творца, посмотрите вы на меня! Неужели я похож на того, кто может вгрызться в чужую шею?! Я же не животное! И потом, такие прекрасные шейки, как ваша, встречаются одна на миллион, и портить ее шрамами? Никто из нас на такое не способен. В большинстве своем мы эстеты — бессмертие учит ценить и беречь красоту.
— Но не такие красивые шеи, как у меня, вас не смущают? — хмыкнула я, пытаясь спрятать за шуткой проснувшийся страх.
Вы шутите? — Вампир очень натурально передернулся. — Залитые потом или зловонными духами немытые загривки… Вы всерьез полагаете, что нечто подобное захочется тянуть в рот?!
У него на лице было написано такое отвращение, что я невольно рассмеялась.
— А анализы как сделать? Наше бессмертие еще не означает, что человеческие инфекции нас не берут. А провести вечность, страдая, простите за прямоту, каким-нибудь французским насморком… Увольте! — Он устало сгорбился, словно исчерпав все свои силы в попытке убедить меня в собственной безопасности. — Но о чем это я? Кто будет слушать вампи-и-ира.
Он скорчил карикатурно зверскую гримасу и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Стало немного стыдно. Кому, как не мне, знать, как себя чувствуешь, если так называемое общественное мнение заранее причисляет тебя к отбросам человечества. Сколько раз на меня косились, едва услышав про детский дом. «А… детдомовка!» — говорили их глаза, пока руки подгребали поближе сумки и прочие личные вещи.
— Я не хотела вас обидеть.
— Я и не обиделся, — грустно улыбнулся Георгий. — Привык за столько-то лет. К нашей общине всегда относились настороженно, часто враждебно и почти никогда по-доброму. Смена Ключа у Врат такое редкое событие… И я позволил себе надеяться, что… Ах! Забудьте…
Его слова, возмущение, обида, грусть казались искренними, но над всем этим витал едва уловимый аромат фальши. И я никак не могла решить, сидит передо мной гениальный актер или же вранье мне попросту мерещится благодаря тем самым предрассудкам.
— Я не собираюсь выделять никакую общину, — на всякий случай уточнила я.
— А разве я прошу о чем-то большем?! — вскочил вампир. — Пожалуйста, не выделяйте! Прошу вас, относитесь к нам так же, как и к любой другой общине! Разве мы требуем чего-то большего?!
— Я пока вообще не поняла, чего вы требуете, — проговорила я, ошарашенная таким быстрым переходом от меланхолии и кипучему восторгу.
— Творец… Простите! — Он опустился на одно колено возле моего кресла. — Мы действительно ничего не требуем… Но посудите сами. За последние пятьдесят лет каждая община получила пополнение. Некоторые даже дважды или трижды. Плюс у большинства рождаются потомки… Я понимаю, мы бессмертны, и детей у нас не бывает, а потому обновлять кровь нет необходимости. Но ведь здоровье физическое — это еще не все. Как быть с душевным? Как быть с тем, что и нас можно убить? И происходит это с неприятной регулярностью. Ведь предрассудки вашей предшественницы разделяют многие общины. За последние полвека пополнения не было только у нас. А потеряли мы многих, очень многих…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хорошо, — проговорила я, осторожно вытаскивая руку из его сильных холодных пальцев. — Я посмотрю, что можно сделать.
— Я буду вам очень… Очень! Признателен. Да что там я. Вся наша община!
Георгий смотрел на меня горящими глазами, и мне снова стало не по себе. Ну не смотрят так на серых мышек вроде меня!
— А сейчас уходите. — Я с трудом совладала с непослушным языком. — Я вам позвоню… То есть сообщу, когда появятся какие-то новости. Уходите…
Словно нехотя он поднялся на ноги и медленно пошел к двери. Едва вампир скрылся в коридоре, я со свистом втянула воздух сквозь сжатые зубы. Ощущение было такое, будто я только что вынырнула из-под воды, просидев там по меньшей мере минуты три.
Я ошарашенно замотала головой, пытаясь прийти в себя. Вспомнила о вампире и на подгибающихся ногах бросилась к окну. Георгий как раз подходил к воротам. Дрожа всем телом, я смотрела, как он прижимает ладонь к кованым завитушкам. За долю секунды фигура мужчины превратилась в сизый дым и буквально впиталась в туман за воротами.
— Ну, слава всем богам, ты его выставила! — проскрипел над ухом непривычно хриплый голос Васьки. — Я уж думал, все: кончился новый Ключ, не успев начаться. Правду говорят, боги хранят пьяных и дураков!
ГЛАВА 6
Основы котоведения
— Скажи, котяра, а ты можешь мне что-нибудь хорошее сказать? Ну так, для разнообразия? — вздохнула я, возвращаясь в кресло.
Непонятное напряжение хоть и медленно, но все-таки отпускало. А вместе с тем возвращалась способность трезво мыслить. Хотя воспользоваться ею у меня пока не возникало никакого желания.
— Тебе? — фыркнул Васька, растянувшись на каминной полке. — Я тебе и так только хорошее говорю. Самое хорошее из того, что на язык лезет после твоих выбрыков. Делай выводы.
— Вась… А не пойти ли тебе… со своими выводами… мышей ловить, — лениво огрызнулась я.
Даже спорить с наглым котом было лень.
— Я-то пойду! Только как такую дубину без присмотра оставишь?! Ты же…
— Знаю, знаю, — отмахнулась я. — Дров наломаю, мир уничтожу, дом сожгу.
— Дом не горит. А все остальное — истинная правда.
— Ну да… И за что ты меня так не любишь, зверюга?
— За непроходимую глупость и отсутствие чувства самосохранения, — не замедлил с ответом кот. — Вот скажи, кем надо быть, чтобы пустить к себе кровососа во плоти, пригласить в дом, а о приказе «не нападать» даже не подумать?! Я тебе за какую руку велел этого вампирюгу брать?!
— За правую! У меня со слухом все в порядке! Я и взяла… — Я осеклась.
— Да, да? — ехидно переспросил Васька.
— Черт, — покраснела я, сообразив, что напротив моей правой находилась левая рука вампира. — Вечно путаю… Да и какая, к чертовой матери, разница?!
— Какая? Да небольшенькая такая, — вкрадчиво пояснил кот. — За правую руку ты лишь душу через Врата проводишь. А за левую и тело прихватываешь. Понятно? Ты сюда столетнего кровососа пустила. Потом разрешила к себе прикасаться, потом в дом пригласила… Продолжать?!
— Да я ему позволила только руку поцеловать! — огрызнулась я, чувствуя, что в словах кота вполне может оказаться доля истины.
— А ты уточнила? Думаешь, для него есть большая разница — к ручке приложиться или к шейке?! На руках тоже вены имеются.
— Он не кусается!
— Ага. Собаки тоже не кусаются, если послушать их хозяев. Откуда только что берется? — съязвил кот. — Он тебя уже почти связал! Ты тут масляной лужей растекалась под его песенки. Кровососы на это дело мастера. Еще с полчаса, и каюк тебе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Убил бы? — прошептала я, вспоминая, как трудно было заставить себя думать под сладкие речи и горячие взгляды красавца-вампира.
— Хуже! — отрезал Васька. — Куклу безмозглую из тебя бы сделал! И была бы тут одна община — вампирья. Ну, до тех пор, пока Ключник бы не явился, так уж точно. А потом… Не знаю, что было бы потом, но ты бы этого не увидела. Я уже думал в неравный бой с кровососом вступать, жизнь молодую за тебя, дуреху бестолковую, положить…