Для Кэрол было совершенно ново думать не только о себе, но и о другом человеке, и притом добровольно, без всяких надежд на награду, кроме разве чужого благополучия. Это ее утомляло. Она подняла руку, чтобы потереть лоб. Монфорт придвинулся к ней, как бы желая защитить ее от чего-то.
– Теперь вы, конечно, понимаете, что можете мне доверять? – спросил он.
– Могу ли? Как я хотела бы в это верить!
– Откуда эта внезапная неуверенность, если в тот день, когда вы согласились на нашу сделку, вы не выразили ни малейшего сомнения?
– Освежите мои воспоминания, Монфорт. Объясните в точности, что это за сделка и почему я согласилась на нее.
– Вы не могли забыть подробностей, столь важных для вашего будущего и для будущего вашей сестры.
– Возможно, мне хочется услышать их от вас, чтобы убедиться, что ВЫ не забыли.
Кэрол помолчала, надеясь, что он сообщит хоть какие-то факты, которые предохранят ее от ошибок. Ведь расплачиваться за эти ошибки придется леди Кэролайн. Она заглянула ему в глаза и улыбнулась:
– Будьте снисходительны к моей глупости, Монфорт, прошу вас.
– Вы кокетничаете? Совершенно на вас не похоже. – Он был в замешательстве. Потом сказал:
– Что же, если вы решили выслушать все еще раз, пожалуйста. Наши отцы всю жизнь были друзьями. После смерти вашего отца мой отец сделал все возможное, чтобы устроить вашу жизнь и жизнь вашей сестры. Именно мой отец попросил леди Августу взять вас к себе, с тем чтобы она была вашей наставницей в светской жизни. Сначала она отказывалась, считая, что это доставит ей много хлопот и будет дорого стоить. Мне нет надобности говорить вам, что леди Августа бывает по временам скупа до неразумия. Тем не менее я уверен, что она никогда не жалела о том, что согласилась. Она сделала все возможное, чтобы ввести вас в общество как полагается и найти мужей для вас обеих. После смерти отца ко мне перешел титул графа Монфорта вместе со всеми отцовскими обязанностями. – Монфорт помолчал.
– Вы хотите сказать, что женитесь на мне из жалости? – Вызов, прозвучавший в ее голосе, заставил его резко поднять голову.
– Вовсе нет. Благодаря отсутствию крупного состояния вы необычайно удобная жена. Отец одобрил бы наш брак. У нас с вами всегда были дружеские отношения. Поскольку мне нужен наследник титула, наш брак – разумное разрешение множества проблем.
– Я должна произвести для вас наследника, – уточнила она.
– А также еще одного-двух детей, – добавил он, – поскольку дети часто умирают в первые годы жизни. Лучше быть уверенным, что после меня останется хотя бы один взрослый наследник. Со своей стороны я оформил прекрасное завещание в вашу пользу, так что даже если я умру в молодости, вы никогда не будете нуждаться в деньгах. А пока мы живем вместе, я обещаю содержать вас так, как подобает графине Монфорт.
– Вот как, – пробормотала Кэрол, – денежное обеспечение в обмен на использование моего тела для производства ваших наследников. Практично. Но какой хладнокровный подход к устройству семейной жизни!
– Вы согласились на него так же хладнокровно, как я его предложил. Впрочем, мне показалось, что вы рады моему предложению – на свой бесстрастный манер. И потом, речь идет ведь и о вашей сестре.
– А что такое? – В голосе Кэрол послышалась готовность к обороне, которую она и не пыталась скрыть. Эта славная девушка заслуживала того, чтобы старшая сестра ее защищала. Кэрол не раздумывала, откуда взялись эти чувства, они просто появились, пока она слушала Монфорта.
– В день нашей свадьбы я назначу Пенелопе солидное приданое, чтобы она могла сделать хорошую партию. Не удивлюсь, если ей сделает предложение лорд Симмонс.
– Значит, я выхожу замуж ради сестры?
– Я питаю слабую надежду, что наше соглашение приятно вам и ради вас самой. – Казалось, он был в затруднении. – Вам трудно выйти замуж с вашим маленьким, приданым, а так как вы несколько старше того возраста, который предпочтителен для вступления в брак и у вас нет других подходящих поклонников, то… – Он замолчал, но Кэрол легко представила себе, что он мог сказать. В это время и в этой стране замужество и материнство были единственной достойной карьерой для знатной женщины. У леди Кэролайн нет выбора. Лорд Монфорт красив, хорошо воспитан и богат. Это прекрасная партия – только любовь не является частью этого уравнения. Кэрол стало жаль леди Кэролайн.
– Какое четкое деловое соглашение, – подумала она вслух.
– Я тоже так считаю. – Он взял ее пальцем за подбородок и повернул ее лицо к себе. – Считал до этого вечера. Вы превратились в другого человека, и я едва узнаю вас.
– Вас сердит эта перемена? – прошептала она, почти не дыша, потому что он был так близко.
– Она меня интригует. Я знаю – вы достаточно любите сестру, чтобы пойти для нее на все, даже на замужество с человеком, которого считаете чем-то вроде повесы. Я думал, что хорошо знаю вас, Кэролайн, и знаю, чего от вас ожидать. Никогда не предполагал, что за вашим чинным поведением скрывается столь живой нрав.
Его губы были так близко, что Кэрол охватила паника.
– Недавно я узнала больше, чем мне хотелось бы, о живых нравах, – заявила она.
– Да? Перемены, происходящие с вами, становятся особенно привлекательными в данный момент. Не позволите ли испытать ваш новообретенный нрав?
– Думаю, что это неразумно. – Она произнесла эти предостерегающие слова, задыхаясь так, что они вовсе не походили на предостережение.
– Почему нет, если я ваш будущий муж? – Обняв ее за талию, он притянул ее к себе. – Кто осмелится порицать меня? Ведь я попробую то, что скоро будет полностью моим?
Кэрол чувствовала мускулистую плотность его тела. Это нужно прекратить сейчас же. Ее испугало, что она совершенно не защищена от обаяния красивого мужчины, как ей представлялось. А этот человек принадлежал к тому же другой женщине.
Она приготовилась бурно запротестовать. – Милорд, я не… – Слишком поздно. Его губы коснулись ее губ, пальцы, которыми он держал ее за подбородок, впились в ее короткие кудряшки, не давая ей отвернуться. Его рука еще крепче сжала ее талию.
Более шести лет прошло с тех пор, как ее целовал мужчина, и никто никогда не целовал ее с таким знанием дела. Сопротивляться было бесполезно. Он был гораздо сильнее. Но ужас заключался в том, что ей вовсе и не хотелось сопротивляться. Застонав, она разняла губы.
И обняла его с безнадежным отчаяньем. Пусть ею руководят чувства.
Губы его были страстны и горячи, и Кэрол отвечала ему со все возраставшей готовностью. Она растворялась в его желании. Они стояли, прижавшись друг к другу. Кэрол поднялась на цыпочки, чтобы достать до его губ. Поцелуй длился так долго, что она потеряла всякое ощущение времени и чувствовала только блаженство. Когда он наконец оторвался от ее губ и поднял голову, лицо его было страстно напряженным, а серые глаза говорили о желаниях, слишком примитивных для цивилизованного человека.