Читать интересную книгу Простые смертные - Дэвид Митчелл

Брубек так вдавил свое колено в мое бедро, что нога у меня начала неметь.

Я попыталась шевельнуться, и он тут же чуть слышно прошипел: «Тс-с-с».

– Но нельзя же вечно поддерживать умирающие отрасли, – возразил лондонцу первый мужчина с деревенским выговором, – тут она права. Иначе мы бы и до сих пор махали вилами и кирками, трудясь на хозяев замков, строителей каналов или жрецов-друидов. Скаргилл пытается отстоять экономику и политику некоего Волшебного острова, этакой дерьмовой Волшебной Горы.

Я чувствовала спиной, как тяжело дышит Брубек, как поднимается и опускается его грудь.

– А ты когда-нибудь бывал в шахтерском городке? – спросил лондонец. – Сейчас-то тебе туда лучше не ездить, слишком уж там шумно; да тебя, собственно, и близко не подпустят. Но, знаешь, когда умирает шахта, то умирает и сам такой городок. Уэльс и Север – это тебе не Юг, а Йоркшир – это далеко не Кент, и энергетические ресурсы – это не просто промышленное производство. Энергия – это безопасность. Нефтяные месторождения на Северном море в итоге иссякнут, и что потом?

– Философский спор, господа, – вмешалась женщина. – Как насчет того, чтобы подняться наконец на колокольню?

Затопали ноги, заскрипели перекладины деревянной лестницы: какое счастье, что мы не выбрали колокольню в качестве убежища! Через несколько минут в ризнице воцарилась тишина – видимо, все трое поднялись наверх. Я снова попыталась размять онемевшую ногу, и Брубек охнул от боли. Я еле слышным шепотом осторожно спросила:

– Ты что?

– Ничего. Но раз уж ты спросила, то ты кое-куда очень удачно попала.

– Ты уж как-нибудь пристройся поудобней. – Я втиснулась в стенку шкафа, пытаясь освободить для него хоть чуточку места. – Слушай, может нам попробовать выбраться отсюда?

– Может быть. Только двигаться надо совсем бесшумно. В общем, как только…

И тут душная тьма буквально загудела от звона колоколов. Брубек моментально распахнул дверцу – в шкаф так и хлынул свежий воздух – и чуть ли не кубарем выкатился оттуда; затем помог вылезти мне. Высоко наверху в открытом люке виднелись чьи-то полные лодыжки. Мы на цыпочках прокрались к двери, точно парочка отпетых бандюганов из «Скуби-Ду»…

* * *

Мы сломя голову неслись прочь от церкви, словно военнопленные, сбежавшие из лагеря Колдиц[12]. В голубых вечерних сумерках колокола звучали светло и сентиментально. В итоге от бега у меня закололо в боку, и мы плюхнулись на скамейку возле дорожного указателя с названием деревни.

– Совершенно типичный случай, – сказал Брубек. – Как только я собираюсь продемонстрировать свое Умение Выживать В Диком Краю, тут же случается Вторжение. Нет, мне просто необходимо покурить! Тебе сигарету дать?

– Давай. Как ты думаешь, сколько они еще будут трезвонить?

– Не особенно долго. – Брубек дал мне сигарету и поднес зажигалку: я прикурила, низко склонившись над язычком пламени. – Ты не бойся, я тебя туда снова впущу, как только они уйдут. Йельские замки на редкость ненадежные, их даже в темноте открыть ничего не стоит.

– Но тебе разве не надо домой?

– Позвоню маме из телефонной будки в пабе и скажу, что все-таки решил остаться на ночную рыбалку. Небольшая и вполне невинная ложь.

Мне, конечно, требовалась его помощь, но меня волновало, чем, возможно, придется за это расплачиваться.

– Не волнуйся, Сайкс. У меня самые благородные намерения.

Я вспомнила Винни Костелло и вздрогнула.

– Вот и хорошо.

Обычно парень не станет просто думать, как бы ему с девушкой уединиться, а сделает так…

Я выпустила струю дыма прямо Брубеку в лицо, так что ему пришлось зажмуриться и отвернуться, и на всякий случай сказала:

– Между прочим, у меня старший брат есть.

Мы сидели возле какого-то заросшего сада, так что, докурив сигареты, забрались туда и нарвали незрелых яблок. Сад был окружен старой кирпичной стеной, но мы легко через нее перелезли. Яблоки были кислые и терпкие, как лаймы, но после жирной рыбы с картошкой это было даже приятно. Над электростанцией, мимо которой мы проехали раньше, мерцали огни.

– Вон там, – Брубек махнул в нужном направлении рукой, заодно зашвырнув туда яблочный огрызок, – за теми призрачными огнями на острове Шеппи есть одна фруктовая ферма. Ее хозяина зовут Гэбриел Харти. Я там работал прошлым летом, клубнику собирал и, между прочим, зарабатывал по двадцать пять фунтов в день. Там даже спальни для сборщиков есть; как только кончатся экзамены, я снова туда поеду. Я на «ИнтерРейл» коплю, хочу в августе отправиться путешествовать.

– А что это такое – «ИнтерРейл»?

– Ты серьезно?

– Серьезно.

– Поезд такой. Международный. Платишь сто тридцать фунтов – и в течение месяца можешь путешествовать по всей Европе бесплатно. Вторым классом, конечно, но все-таки. От самой западной ее точки в Португалии до самой северной в Норвегии. И по некоторым странам Восточного блока тоже можно ездить, по Югославии например. Можно на Берлинскую стену посмотреть. Или в Стамбул попасть. Ведь это в Стамбуле тот знаменитый мост, верно? У которого один конец в Европе, а второй – в Азии? И я намерен непременно по нему пройтись!

Где-то вдали лаяла одинокая собака, а может, лисица.

– А что ты будешь делать во всех этих странах? – спросила я.

– Смотреть. Гулять. Найду дешевый ночлег. Есть буду то, что едят местные. И пить местное дешевое пиво. Постараюсь, конечно, не подцепить вшей или блох. Буду с людьми разговаривать. И непременно выучу хотя бы несколько слов на местном языке. Я там просто буду, понимаешь? Иногда, – Брубек впился зубами в яблоко и откусил большой кусок, – мне хочется быть одновременно везде и хочется так сильно, что я даже… – Брубек взмахнул руками, изображая взрыв бомбы у него в груди. – А у тебя такого чувства никогда не бывает?

Мимо, дергаясь и хлопая крыльями, пролетела летучая мышь, словно кукла-марионетка из детского мультика про вампиров.

– Вообще-то нет, если честно. Я дальше Ирландии нигде и не бывала. Мы туда иногда ездим, чтобы повидаться с маминой родней из Корка.

– И как там?

– Там все по-другому. В Корке, конечно, нет всяких КПП, как на севере, в Ольстере, и бомбежек там тоже нет, но и там тревога так и висит в воздухе, и о политике лучше особо не распространяться. Они там действительно ненавидят Тэтчер из-за Бобби Сэндса[13] и других участников голодной забастовки. Зато у меня там есть двоюродная бабушка, тетка моей матери, ее зовут Айлиш – так вот она просто блеск! Она разводит кур, а свое ружье прячет в угольной яме. Когда она была моложе, то ездила на велосипеде аж в Катманду! Нет, правда. Вот ей точно это твое чувство знакомо – ну, что нужно везде-везде побывать. Я много раз рассматривала у нее разные фотографии и всякие вырезки из газет, и тому подобное. О ней много писали. Сейчас она живет на длинном мысу недалеко от Бантри – на полуострове Шипсхед. Иной раз кажется, что это просто край света. Там же вообще ничего нет – ни магазинов, ничего такого… зато там совсем мало людей. И мне, если честно, это нравится. Очень даже нравится!

В небе появился серп месяца, такой острый, что, казалось, палец обрезать можно.

Мы немного помолчали, но молчание это отнюдь не было неловким. Потом Брубек спросил:

– Слушай, Сайкс, а насчет второй пуповины ты знаешь?

Стало уже так темно, что я почти не видела его лицо, а потому переспросила:

– Как это второй? Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, когда младенец – в материнском чреве, он снабжается всем необходимым через пуповину…

– Спасибо, что растолковал! Я и без тебя знаю, что такое пуповина. Но что значит – «вторая»?

– Видишь ли, психологи считают, что существует и вторая пуповина, невидимая, эмоциональная, которая связывает тебя с родителями все то время, пока длится детство. Затем однажды ты крепко ссоришься с матерью, если ты девочка, или с отцом, если ты мальчик, и такая ссора способна разорвать эту вторую пуповину. И только когда эта пуповина тоже перерезана, ты можешь уйти в огромный широкий мир, стать взрослым, жить по своим правилам. В общем, это что-то вроде права на пропуск в мир взрослых.

– Да я все время с мамой спорю! Можно сказать, каждый божий день. Она до сих пор обращается со мной как с десятилетней.

Брубек снова закурил, с наслаждением затянулся и протянул пачку мне.

– Я говорю о куда более крупной и неприятной ссоре. После которой сразу становится ясно: это произошло; ты больше уже не ребенок.

– А с чего это ты вдруг решил поделиться со мной подобными перлами премудрости?

Он ответил, очень осторожно подбирая слова и выстраивая предложения:

– Если ты убегаешь из дома, потому что твой папаша – просто мелкий преступник, который бьет твою мать и швыряет тебя с лестницы, когда ты пытаешься его остановить, то бегство вполне разумно. Беги. Я готов отдать тебе все свои деньги, скопленные на «ИнтерРейл». Но если сегодня ты сидишь здесь, под этой садовой изгородью, потому, что твою пуповину просто слегка надорвали, тогда – да, я понимаю, это больно – это еще только должно будет с тобой случиться. Прости матери ее несдержанность. Тебе не следует ее за это наказывать. Покажи, что ты сильнее, чем она. Это ведь тоже часть взросления…