Мне казалось, что это был самый слабый пункт в моём плане. Честность честностью, но договор лучше. Про магическую клятву я ляпнула, случайно вспомнив описание чего-то подобного в той единственной книге приключенческого фэнтези.
— Могу, конечно… — едва заметно повела плечами Глафира, и я выдохнула. — Но сколько там тех денег быть может?
— А сколько стоит морозильный артефакт? — задала я встречный вопрос, чтобы сориентироваться в ценообразовании.
— Смотря какой. До пяти орланов порой доходит. Но такие на летних катках используют. На тех, где входной билет не меньше зубра стоит, так что окупаются и сами артефакты, и их обслуживание. Знаешь, это очень приятно окунуться в прохладу катка, когда на улице летний зной… — Глафира, кажется, вспомнила что-то приятное и на минуту замерла с такой светлой улыбкой, что я, не желая спугнуть её чудесное настроение, не стала расспрашивать дальше. Но опекунша, вздохнув, сама вернулась к нашему разговору. — Обычные артефакты, что в ларях холодных устанавливают, стоят от пятидесяти зубров. Но к стоимости ещё и обслуживание надо прибавить. Магов холода не так много, они за свою работу берут дорого. Вызов для подзарядки стоит два-три зубра, плюс обед с вином и десертом.
— Часто заряжать надо? — спросила я, думая о том, что маги холода или в сговоре с артефакторами, которые не хотят сделать гаджет с более мощным аккумулятором, или сами на зарядке халтурят, чтобы чаще с клиентов деньги стричь. Схема известная.
— Тут от того зависит, как часто ларь открывают, что и как хранят в нём. Зимой, понятное дело, почти не пользовались — холода и на улице хватало, а как теплеть начинает, так раз пять до морозов приглашали.
— Вот и цена. Сорок зубров за ледник и десять за обслуживание один раз в год, — постановила я. — Значит, мы с тобой будем получать шесть зубров с каждого построенного ледника и полтора с ремонта и правильного заполнения льдом. Не так уж и много, но на нормальную жизнь, думаю, хватит. Марфе точно будет чем заплатить. Зубра в месяц хватит, как думаешь?
Глафира, незаметно для самой себя доевшая всю лапшу, кивнула. А я продолжила.
— Нам с тобой, бабушка, надо будет заняться моим образованием, чтобы я потом смогла поступить… Вот ты где училась?
— И я, и матушка твоя… Мы закончили институт имени Святой Роксаны для родовитых дворянок. В честь неё и тебя крестили.
Тут меня осенило. Святая Роксана! Вот алиби всех моих будущих придумок и затей. Господи, прости мне ложь невинную! Не корысти ради, а во спасение живота своего, — вознесла я мысленную молитву. — И ты, покровительница небесная, не сочти за грех обман мой. Но иначе нам с Глафирой не выжить. Я мала, а она беспомощна.
Помимо молитвы я старательно пыталась вспомнить, была ли такая святая в моём мире. Каюсь, не религиозна. Но не знать такое нереально. Принято сейчас присылать виртуальные открытки на именины. Моего имени в святцах точно не было. А здесь в честь неведомой мне подвижницы женский институт назван.
Глафира, увидев, что я задумалась, спросила:
— О чем закручинилась, лапушка?
Старательно изобразив смущение, я пролепетала:
— Ба, я не помню деяния святой Роксаны, — для убедительности своего раскаяния ещё и носиком шмыгнула.
— Ну как же! — Глафира даже руками всплеснула. — И будучи женой Александра Великого, и после смерти его, Роксана, приняв крещение, смело заступалась за единоверцев, порицая жестокость язычников. За что и приняла мученическую смерть вместе с сыном. Их сбросили с башни в море.
Я старательно напрягала извилины, вспоминая историю своего мира. Помнится, Александр Македонский и первые христиане в нашей параллели не встречались. Между их эпохами не один век прошёл. И Роксана ну никак не могла защищать тех, кого ещё не было. А погибли они с сыном, названным в честь отца и мужа Александром, в результате борьбы за престол.
Другой мир, другие правила, другое течение событий…
Глава 9
— Хозяйка! — донеслось с улицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кто там? — всполошилась Глафира, подскакивая с лавки.
Я уже заметила, что всё новое её пугает. Думаю, не была она такой раньше, но перипетии жизненные довели.
— Ба, это Трофим Сидорович, должно быть. Ты у него и у его товарищей сейчас клятву магическую примешь. Хорошо?
— Хорошо… — ответила опекунша, одевая меня и накидывая себе на плечи тёплую шаль.
Мужики мялись у калитки.
Хоть и убога избёнка наша, но живёт в ней барыня. А сословное различие в этом мире традиционно блюдут.
— Здрава будь, хозяюшка! — мужики дружно сняли шапки и в пояс поклонились.
— И вам здоровья, люди добрые, — слегка наклонила голову Глафира, обозначив ответный поклон.
Я тоже кивнула и пискнула:
— Хорошего дня… дяденьки.
Трофим мне улыбнулся, но обратился к опекунше:
— Мы …это… согласны клятву дать и работать начать. Дело больно любопытное. Авось да выйдет что толковое.
— Что ж… — Глафира стояла в дверном проёме, говорила и смотрела так, что никто даже помыслить не мог, что пять минут назад она, заслышав чужие голоса за дверью, тряслась как заячий хвостик. — Я готова принять от вас клятву, что вы ни делом, ни словом, ни мыслью против рода Верхосвятских не сотворите плохого и ущерб специально или ненароком не причините.
— Иначе гореть вам синем пламенем… — вставила я.
— Да будет так! — хором сказали мужики, и сухая трава у ограды, качающаяся на легком ветерке, вдруг вспыхнула и мигом обратилась в пепел.
— Клятва принята, — кивнула Глафира.
А я чуть на попу не села. Нефигасе, как тут у них всё серьёзно. Я-то почти шутя это предложила, просто чтобы работнички не надумали нас с бабкой кинуть, а оно вишь как…
— Так что дальше-то, барышня? — чуть насмешливо спросил меня Трофим.
Я направилась было к колодцу, махнув мужикам, чтобы за мной шли, но вспомнила о бумаге и остановилась.
— Ба, а поищи лист бумаги и карандаш. Чертёж сделаю, чтобы за каждым разом нас не дёргали.
Вытаращенные глаза и приоткрытые рты строителей согрели мне душу.
И пусть жизнь новая, тело детское, а душа всё та же. Амбициозная и самолюбивая.
— Вот здесь, под завалом сухих веток, старый колодец. Мне сказали, что он сухой. Его уже сейчас, даже без сруба, можно заваливать льдом. Хорошо бы одновременно и строить, и лёд с реки возить. Сможете?
Мужики, всё ещё пребывая в состоянии шока от моих слов, споро взялись за дело. А ко мне подошёл Дружок. Встал так, чтобы я могла опереться на него спиной, заодно прикрывая от прохладного ветра, порывами налетавшего с реки.
— Ксаночка, такая бумага сгодится? — спросила Глафира, протягивая мне обычную ученическую тетрадь.
Хорошая экономка была у князей Верхосвятских. Она позаботилась не только о том, чтобы наполнить сундук одеждой, обувью и прочим необходимым тряпьем. Дора Марковна подумала ещё и о том, что юную княжну учить надо будет, а для этого нужны как минимум тетради. Эх, как же хочется поскорее вырасти, выбраться из этой глуши, вернуть то, что ранее роду принадлежало: титул, имущество, людей… И отблагодарить за верность и преданность.
Но всё это потом. Сейчас строим ледник.
Пока расчищали место вокруг колодца, пока, обмотав верёвками, самого мелкого из бригады спустили обследовать колодец, я схематично набросала чертёж подвала в разрезе.
— А это зачем? — Трофим ткнул грязным пальцем с обломанным ногтем и заусенцами в бумажку.
— Это то, что вы будете делать скрытно. Чтобы конкуренты, которые обязательно появятся, не знали хитростей правильной постройки. Это сток для талой воды. Если его не сделать, то вода от подтаявшего льда подвал будет заливать. В нашем леднике это устройство делать не надо — воде есть куда стечь, но в других обязательно.
— Понятно. Хитро придумано, — почесал бороду строитель. — А это что?
— А это чтобы воздух в подвале не застаивался. Сюда он будет заходить, а отсюда выходить. Вентиляция называется.