В Зальцбурге Лида Барова выходит замуж за Курта Лундвал-ла, с которым познакомилась в дни нелегального перехода австрийской границы, и навсегда остается в этом городе, успешно работая в театре.
— Судьба распорядилась так, — в ее голосе звучала досада, — что меня зачислили в разряд «нацистских преступников». Хотя никого не убивала, не сажала в тюрьму и никого не предавала. Те, кто меня судил, не хотели понимать главного: встречи с Геббельсом состоялись еще до страшной войны, когда не было в Европе концлагерей и сожженных городов, когда солдаты вермахта еще не топтали сапогами мою родину. Тогда у фашизма было другое лицо, а я была молода и беззащитна перед властелинами Германии.
Много пережила, много колесила по свету. Сейчас я уже ничего не могу изменить. Людям кажется, что живу легко, но у меня бывают такие дикие стрессы — настоящий душевный ад. Вот почему я не принимаю гостей, никого не хочу видеть…
Двадцать лет назад фрау Лундвалл похоронила мужа и живет в одиночестве. В последние годы даже на улицу не выходит — полное затворничество. Такова участь женщины, роковые встречи которой превратили жизнь в сплошную боль. Но, несмотря на затворничество, она остается красивой, ухоженной, тщательно следящей за собой женщиной. Ее никак нельзя было представить бабушкой.
Я поблагодарил за беседу и подарил госпоже Лундвалл бутылочку рижского бальзама. Она долго разглядывала этикетку. Пан Вацлав перевел ей состав трав, из которого изготовлен бальзам, и добавил, что в прежней Стране Советов это был самый дефицитный спиртной напиток, что вызвало у нее умиление.
— Надо по чайной ложке добавлять к кофе или чаю, — посоветовал я, глядя, как трепетали ее пальцы. Видно, к спиртным напиткам у кинозвезды было особое отношение.
— Помогите открыть сосуд, — попросила она. — Я горю желанием отведать вместе с вами латвийский сувенир. Говорите, что это лечебное средство? Прекрасно.
Пан Вацлав было согласился, но, поймав мой осуждающий взгляд, нехотя произнес:
— Спасибо, Лида, но для крепких напитков уже не то здоровье.
— А мне машину вести, — поддержал я переводчика.
— Жаль. Придется одной дегустировать. Сейчас принесу чай.
Когда появился дымящийся чай, я распечатал бутылку и плеснул в кружку ложку бальзама. Актриса торопливо выпила и радостно заявила:
— Прекрасно. Обещайте мне, что когда направитесь в наши края, захватите опять этот чудодейственный напиток. Я заплачу.
Я заверил, что не забуду ее просьбу и без всякой оплаты привезу бальзам как сувенир.
Через несколько лет журналистская колея вновь занесла меня в Зальцбург. Выкроив свободную минутку, решил навестить актрису и подарить ей пару бутылок рижского бальзама. Подошел к знакомой двери, за которой был свой мир — мир исторических событий и судеб… Позвонил. И только тут заметил — табличка с надписью «Л. Лундвалл» исчезла.
Австрийские коллеги сообщили, что Лида Барова скончалась на восемьдесят шестом году жизни, тело ее кремировали в Зальцбурге, а урну с прахом отвезли в Чехию.
Факт и комментарий.
На мои вопросы отвечает депутат парламента Швеции Ларс Онгстрем:
— Господин Онгстрем, поначалу у вас не было сомнения в вердикте парламентской комиссии JAIC?[2]
— Нет.
— Но вы знали, что представители прессы, юристы, конструкторы-судостроители и родственники погибших продолжали расследовать это дело? Появились первые результаты, которые не соответствовали официальной версии…
— Различные сообщения были. Но я их серьезно не воспринимал. Мне казалось, что доморощенные сыщики, убитые горем родственники вполне могли выдвигать свои версии.
— И когда же ваше мнение изменилось?
— Когда я ознакомился с фактами, которые предоставили лучшие шведские и зарубежные эксперты. Тогда я подумал, что с расследованием что-то не так. Со мной согласились и другие депутаты. И мы провели собственное расследование. У нас скопилось достаточно фактов, чтобы официально обвинить шведское правительство и ее вооруженные силы.
— Это достаточно весомое обвинение. Чем оно обосновано?
— Я отправил в высшую судебную инстанцию Швеции обращение, в котором сообщил, что новые данные, поступившие из разных стран мира, показания свидетелей говорят о том, что в этой трагедии просматривается «военный след».
— А именно?
— Не сомневаюсь в том, что к катастрофе парома «Эстония» причастны шведские вооруженные силы. К сожалению, этот факт тщательным образом скрывается от общественности и комиссии JAIC.
— Получается, что ваши вооруженные силы использовали пассажирское судно для перевозки грузов военного назначения именно в то время, когда произошла трагедия.
— Больше того, материалы расследования доказывают, что наши военные проводили секретные подводные операции сразу же после гибели парома.
— Чем же заинтересовало военных пассажирское судно, лежащее на морском дне?
— Они что-то искали…
ТАЛЛИНН, 27 СЕНТЯБРЯ. ИГОРЬ КРИСТАПОВИЧ
Порывистый северный ветер гнал по пустынным аллеям Кадриорга[3] косяки каленого листопада. Сквозь цветистую кружевную вязь деревьев небо гляделось низко и серо, периодически роняя мелкий бисер.
Игорь пришел сюда, чтобы в тиши парка спокойно разобраться с тем потоком информации, который поступил в последние часы. Он постелил газету на сырую скамейку, сел, достал диктофон и внимательно прослушал запись. Этот странный телефонный разговор его люди зафиксировали в десять часов утра. Одного из говоривших он узнал сразу — это был капитан парома «Эстония» Арво Андерсен, которого некий человек просил дать возможность въехать двум автофургонам на судно задолго до официальной посадки. «А как же пограничная и таможенная служба?» — поинтересовался капитан. «С ними полная договоренность, — заверил неизвестный и добавил: — Без вашего разрешения машины на судно не пропустят». «Но это…» — замялся капитан. «Ничего страшного, — властно прервал его визави, — в случае чего, ссылайтесь на меня. В двенадцать часов машины привезут на ваше судно свежее белье». — «Количество сопровождающих лиц?». — «Два водителя и грузчик». — «Хорошо, — сухо бросил капитан, — я распоряжусь…»
Этот разговор озадачил Игоря. О каком транспорте идет речь? Как сообщил майор, фура с военным оборудованием прибудет не раньше восемнадцати часов. А тут какой-то таинственный груз доставят загодя!
Он еще и еще раз прокручивал запись, вслушиваясь в интонацию незнакомца, и вдруг его осенило — этот голос с английским акцентом он где-то слышал… Вспомнилось совещании в министерстве обороны, куда был приглашен как заместитель начальника таллинской таможни. Да, это был голос самого министра обороны Эстонии Александра Эйнсельна.
Так вот на каком уровне проворачиваются контрабандные дела, пульсировало в голове Игоря. Теперь вполне объясним беспредел бандитских группировок на территории порта. За определенную таксу на пассажирском пароме сегодня можно вывезти на Запад все, начиная от современной техники военно-космических предприятий и кончая редкоземельными расщепляющимися материалами.
Что он знал о нынешнем министре обороны?
Знакомый полковник из ГРУ[4] выслал любопытную информацию. Александр Эйнсельн появился на свет в 1931 году в Эстонии. Вместе с родителями в детском возрасте эмигрировал на Американский континент, где, окончив гимназию, поступил в военное училище и начал офицерскую карьеру. Воевал в горячих точках — Вьетнаме и Корее. Дослужившись до подполковника, он понял, что генеральский чин в армии США ему не светит, хотя усердно выслуживался даже в аппарате штаба НАТО. В Пентагоне уже было решили отказаться от услуг шестидесятитрехлетнего офицера, а тут — подарок судьбы — Эстония приобрела независимость. Руководители спецслужб США вспомнили балтийские корни подполковника и отправили его в это небольшое, но стратегически важное, с военно-морской точки зрения, государство. Правительство Эстонии (не без совета американцев) тут же вцепилось в этот подарок и своего соотечественника срочно произвело в генералы, предоставив ему пост министра.
Игорь догадывался, что контрабандная вакханалия на терминалах таллинских портов совершается под покровительством очень влиятельных государственных персон, но никак не думал, что сам министр обороны замешан в этом деле. Теперь понятно, почему именно таллинский порт стал на берегах Балтики самой удобной лазейкой между Россией и Западом.
Он достал телефон и позвонил своему знакомому Калеву Ватрасу. Как-то Игорь помог этому парню устроиться грузчиком на паром «Эстония».
— Ты сможешь оказать мне услугу? — начал издалека Крис-топович.
— Смотря какую? — насторожился тот.