Мой оппонент, почувствовав твердую почву под ногами, затараторил:
— Представляешь, у тебя есть братик. Мы назвали его Энджилом. У него, как и у матери, светлые волосы и ясные голубые глаза, и почти ничего от меня. Ему уже пять лет, и он такой смышленый. Как и ты, любит ездить верхом. Мы даже купили ему пони. Помнишь, как ты обрадовался своему первому коню?
Я грубо оборвал его:
— Тебя тогда не было, и ты не можешь знать, был ли я рад. — От подступившей злости я ударил кулаком по перилам. — И твоему сыну, в отличие от меня, повезло родиться непохожим на тебя. Я каждый день смотрю в зеркало и вижу в нем тебя: убийцу своей жены, труса и изменника.
— Прошу тебя, я очень люблю их. Ты когда-нибудь любил, так, что готов был отдать все? Я бы никогда не пришел к тебе, не будь ситуация такой безвыходной. Я завязал с игрой, но доверие ко мне не восстановить так скоро, и все, к кому я обращался отказались дать мне денег, я сейчас на мели. Неужели у тебя нет ни капли сострадания? Я же знаю, что ты лучше меня.
Отец явно искал те точки, на которые можно надавить, чтоб добиться своего. Моему терпению наступал конец. Достав из кармана деньги, приготовленные совсем недавно для поездки, я кинул их Дениэлу. Тот неуклюже попытался поймать их, но, они разлетелись возле его ног.
— Забирай их и никогда больше не приходи ко мне. Никогда, — процедил я сквозь зубы. — Больше ты ни копейки не получишь, и не хочу тебя знать.
— Спасибо. Спасибо, сынок, — Дениэл опустился на корточки и быстро хватал разбросанные деньги, складывая их за пазуху.
От его обращения мое лицо невольно скривилось в гримасе.
— Это не для тебя, а для твоей новой семьи. — Дениэл уже успел выпрямится, и теперь, глупо улыбаясь, спиной пятился к двери. — Ты уже потерял одного сына, и если тебе они действительно так сильно дороги, то уделяй ребенку больше времени. Ты ему нужен как отец, а не как тряпка, коей был раньше.
Выходящий быстро закивал и вышел вон, закрыв за собой дверь.
Я приложил руку ко лбу. Меня трясло, в висках пульсировала нарастающая боль. В этой ситуации я чувствовал себя обманутым мальчишкой, вновь попавшимся на удочку шарлатана.
Подойдя к двери, я открыл ее. За ней раскинулся двор, посыпанный мелкими камнями, тропинка, по краям которой росло несколько больших деревьев — два клена и один дуб — вела к воротам. Отца уже не было видно. Я захлопнул дверь и ударил по ней кулаком, словно злясь именно на нее. О возможном рождении брата я даже предположить не мог. Я так мечтал о нем в детстве, но не сейчас. Эта мысль меня неприятно удивила. Дениэл так беспокоиться о новой семье, как никогда о той, которая была у него раньше. Неужели он действительно изменился? Верится с трудом.
— Не хочу больше думать о нем! — Резко развернувшись, я вбежал в комнату.
Рано утром я планировал уехать из дома, но в преддверии событий смог уснуть только перед рассветом. Мне казалось, что в комнате настолько душно, что с трудом можно дышать. Открыв окно, я полночи наблюдал за колыхающимися шторами, слушал шум улицы. Мысли путались, вихрем кружась в голове. В полном изнеможении я все-таки смог погрузиться в сон.
Утром, попив только чаю, я вышел на улицу. С собой у меня было немного припасов в дорогу и пара небольших чемоданов, но в основном я ехал налегке.
Я ехал верхом уже несколько часов, устав от быстрой скачки перешел на шаг. Мой конь тяжело дышал, недовольно фыркая, косился на меня, позади остались несколько привалов, перекусы, любование великолепной местностью. В такие минуты я жалел, что не художник и не могу запечатлеть на холсте всю красоту мира.
— Не волнуйся дружище, сейчас мы переночуем и к завтрашнему вечеру прибудем на место.
Путь проходил не так гладко, как я рассчитывал. Днем припекало солнышко, но к вечеру из-за прохладного ветра холод проникал под одежду. Кутаясь в плащ, я с трудом отыскал место для ночлега и долго не мог уснуть, ворочаясь на жесткой кровати, разглядывая как на противоположной стене грязноватого цвета вверх по невидимой в свете луны ниточке полз паук, спеша к себе в домик. Я задремал, но несколько раз просыпался, не сразу вспоминая, где нахожусь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне приснилась Маргарита. Ее поведение повергло меня в шок: она то начинала плакать, то истерично смеяться. Лари говорил какие-то колкости в мой адрес, показывая пальцем в мою сторону, тоже смеялся. В тени у дальней стены стоял какой-то человек, пристально наблюдающий за мной не сводя глаз.
Когда я проснулся, уже рассвело. Невзирая на то, что я спал достаточно долго, чувствовал себя совершенно разбитым. Тот черный силуэт, смотрящий на меня, вселял страх. Он казался таким живым. К счастью, это существо не пыталось приблизиться ко мне, дотронуться.
Я умылся, даже не притронувшись к оставленному для меня полотенцу с желтыми разводами, и, помешав какую-то баланду, поданную к завтраку, отодвинул ее от себя. За соседним столом сидели несколько мужиков, с самого утра распивая спиртное. Неухоженные, лица помяты, старая одежда подозрительного цвета. Они что-то громко обсуждали, перебивая друг друга, стуча кулаками и кружками по столу. Глядя на них, есть, окончательно расхотелось. Допив чай из трав и не желая больше задерживаться, я вышел из мрачного помещения, решив поесть в другом месте.
Оставшуюся часть пути теплый ветерок, сопровождающий меня, дул в спину, подталкивая, помогая быстрее добраться до пункта назначения.
Глава 7
Доминика жила на самой окраине города. Небольшие владения огораживал забор, за домом находился сад. У самых ворот меня встретил мужчина — один из слуг Доминики — и, поприветствовав, повел коня в конюшню. Тут же второй отправился доложить о моем приезде. Я был немного обескуражен тем, что меня оставили стоять на улице.
Давненько я не виделся с Тиммом, с нашей случайной последней встречи прошло больше двух лет. Тогда он показался мне еще таким юным молодым человеком. В тот далекий день он был особенно мил.
Не успел об этом подумать, как входная дверь открылась, и из нее выбежал взъерошенный Тимми. Сейчас от волнения путались слова, нервы были на пределе, совсем скоро должна состояться его свадьба. По стечению обстоятельств приглашены были лишь несколько человек. Лаура — невеста — совсем молоденькая девушка, скромная и недурна собой. Мне не посчастливилось узнать ее лично, но Тим, когда ухаживал за ней, присылал мне письма, все подробно описывал и спрашивал советов. Те строки содержали столько красивых и поэтичных фраз, любви и нежного трепета, я даже мысли не допускал выбросить их. Целая стопка примерно из тридцати конвертов сейчас лежала в столе в моем кабинете.
Закрались подозрения, что ему еще не могли успеть сообщить о моем приезде. Следующие слова полностью подтвердили мои догадки.
— Я ждал тебя ближе к вечеру. Видимо, ты и минуты не отдыхал в дороге. Лишь благодаря моей дорогой Лауре, случайно увидевшей тебя в окне гостиной, я узнал о твоем приезде. — Он подбежал ко мне, широко раскрыв руки, и крепко обнял. — Мне никогда не давался этот путь так быстро. Чувствую, ты так и остался шустрее и проворнее меня. Братишка, как же я рад тебя видеть!
Прежде чем разжать свои объятия, Тимми похлопал меня по спине.
— Чего же мы стоим на улице? Пошли в дом. Ты, наверное, голоден.
Мы прошли в небольшую столовую с квадратным столиком и четырьмя стульями вокруг. Тимми распорядился подать горячее, сам сел напротив, но тут же вскочил, когда вошла Лаура.
Когда я увидел ее в живую, то образ из писем почти совпал с реальным. Добрая, кроткая, скромная девушка. И где Тимми познакомился с таким прекрасным и редким цветком.
Лаура с самого детства воспитывалась в пансионате при монастыре. Манеры поведения и общения, правильная осанка и уважение к старшим прививались с детства. Внешне нельзя сказать, что она была красива, но, пообщавшись с ней, любой отметит, «она прекрасна».