Читать интересную книгу Чёрный снег: война и дети - Коллектив авторов

уже, казалось бы, не оставалось. Кое-кто из поэтов-фронтовиков, правда, словно на марше, подходил к передовому краю поэтических боёв, а не манёвров – Михаил Касаткин, Павел Булушев, Николай Егоров, Николай Савков…

На появление новых имён поэтов-блокадников мы, откровенно говоря, уже не надеялись. И вдруг взошло с невиданной быстротой имя Анатолия Молчанова!

Кто же он? Коренной ленинградец, встретивший блокаду девяти лет от роду, житель центра города. Ныне, когда я иду своим, почти ежедневным маршрутом по Московской улице, по Разъезжей, я невольно вспоминаю рассказы Анатолия Владимировича о его отчем доме, о той самой заветной и спасительной булочной, где он отоваривал хлебные карточки (ныне на этом месте Дом быта), о той самой блокадной школе, где каждый урок был уроком мужества.

Хотя несколько проб поэтических из-под пера школьника-блокадника вышло в те грозные и роковые времена, лишь только свою «Песню бойцов МПВО», датированную 1943 годом, автор посчитал возможным опубликовать. Однако путь до подлинного дебюта – публикации в «Ленинградской правде» стихотворения «Покаяние» в 1991 году – оказался очень долгим и вовсе не традиционным для литератора профессионального.

Сперва после школы – Ленинградский гидрометеорологический институт, диплом инженера-океанолога, затем – трудовой путь длиной в 37 лет от старшего техника-гидролога до главного гидролога треста. И – бесконечные разъезды по стране: Балтийское море, Чёрное, Белое, Баренцева, озёра от Ладоги до Иссык-Куля, ре'ки Ленинградской, Псковской, Новгородской, Архангельской областей, Карелии, Крыма… Вот уж, где простор для поэтического пера! Сколько в поэзию и в авторскую песню в 60-70-е годы привалило авторов – геологов, геодезистов, топографов и просто туристов на большие и малые дистанции. Другой уже вопрос, сколько в поэзии их осталось! И всё же, что ни говори, у каждого из нас есть своя – родная, малая, фамильная земля, от которой никуда не деться, никуда не уйти, которая зовёт к себе годами всё более властно, всё более требовательно.

Такая земля для Анатолия Молчанова – наша, ленинградская, а её эпицентр – родные улицы детства, совпавшего с блокадой.

Было и ещё одно, по-своему уникальное слагаемое творчества. Это слившееся воедино актёрство и педагогика. Ещё в институтской художественной самодеятельности Анатолий проявил себя и как и чтец, и танцор, и певец, и драматический актёр. С таким редкостным набором сценических способностей можно было и возгордиться, и институт бросить, поступив в театральный, но суждено было Молчанову встретить самых дорогих его сердцу, самых благодарных зрителей и слушателей, которые не покупали билеты на его представления, не простаивали в театральных очередях хотя бы потому, что вообще стоять и ходить не умели!.. Это были маленькие пациенты детского санатория для больных полиомиелитом в деревеньке Евда Архангельской области.

Очередная экспедиция работала поблизости, и Анатолий Владимирович зачастил к своим юным друзьям. Он, узнав о том, что ребята не просто скучают, а воистину тоскуют, предложил главврачу три цикла сказок для трёх возрастных групп. И начал свою работу внештатный бесплатный театр одного актёра И это – вовсе не от избытка досуга: работы в экспедиции хватало! Просто блокадное сердце Молчанова не могло молчать. Так он родился как сказочник. Сперва его репертуар составляли известные сказки народные и литературные, а потом им на смену пришли и свои собственные. А это – дар редчайший! Ныне в репертуаре у Анатолия Владимировича около ста сказок и легенд, многие их них почти не известны. Сердцевину репертуара составляют сказки времён Великой Отечественной войны и сказки собственные.

Однажды у нас в театре «Родом из блокады» был вечер, посвященный памяти Николая Тихонова. Всё было, как всегда: воспоминания, публицистические и литературоведческие выступления, стихи Тихонова и наши стихи о блокаде и Тихонове… И вдруг ведущий вечера А. Я. Гребенщиков объявляет: «Анатолий Молчанов исполняет свою литературную композицию по мотивам блокадных рассказов Тихонова». А дальше – минут пятнадцать искромётной импровизации! Я с трудом узнал цитаты из очерков Николая Тихонова о танкистах, рабочих-ремонтниках на Кировском заводе… Всё, с одной стороны, бережно сохранено, а с другой – так прикомпоновано, так сказочно трансформировано, что просто диву даёшься! У Молчанова живым становится и раненый советский танк, и перестаёт быть условным задушевный разговор с ним танкиста… Перед нами чудо театрального представления, чудо сказки!

Анатолий Владимирович также подготовил сборники пьес-сказок для ребят «Зеленая кукушка», «Сказки, боровшиеся с фашизмом» и «Дубинка бац-бац». Некоторые из этих сказок печатались в журналах «Искорка» и «Костёр», но это лишь – капля в море! Эти книги ждут своих читателей, а главное сейчас – своих издателей!

Что же касается сборников стихов, то все они выходили в ведомственных типографиях, минуя издательства, за счёт автора и при некотором участии добровольных помощников в деле финансирования. Сперва увидел свет маленький сборник «Мы из блокады», за ним последовала книга «Крещёные блокадой», затем – «Я – часть Ленинграда». Многие из этих стихов звучали по радио, со сцен тех зрительных залов, где выступал театр «Родом из блокады».

С Анатолием Молчановым мы постоянно встречались и почти никогда не удивлялись нашим встречам, которые происходили то в Доме радио, то на вечерах театра «Родом из блокады», то на страницах газет, где в блокадных подборках оказывались рядом наши стихи и наши имена.

Конечно, точка отсчёта времени, мера и особенности восприятия блокадной темы у нас разные, что обусловлено разницей биографий и возрастов: 1932-й и 1946-й годы рождений отстоят друг от друга, вроде бы, и недалеко, но между нами – война. Моё поколение – послевоенное. Поколение Анатолия Молчанова – блокадное.

Его черт биографии, его детских воспоминаний хватит ему на многие сотни стихов о блокаде. Порою мы пишем почти об одном и том же и всё же – всегда по-разному, хотя у нас очень много общего и в плане взглядов, и вкусов, и пристрастий. Я лично всегда радуюсь каждому новому открытию Анатолия Владимировича. А открывать новое в блокадной теме очень тяжело! Много уже накопилось и привычных сочетаний, и традиционных поворотов тем, и даже красок и мотивов. В чём же безусловная новизна поэтического слова моего старшего товарища по Ленинграду, по блокадной теме, по нашему театру «Родом из блокады»?

В одном коротком выступлении на все эти вопросы ответить возможным не представляется – впереди ещё немало будет и рецензий, и статей, и творческих портретов, посвящённых поэзии Анатолия Молчанова. Я лично в этом не сомневаюсь! А сейчас можно лишь в самых общих чертах охарактеризовать то, что отличает поэта от его товарищей по творчеству, по блокадному поэтическому братству.

Поэтический – преимущественно устный, по радиопроводам, – почти ежедневный задушевный разговор с