— Стелешь бодро. Но вот только Пижон уважаемый человек. А ты — никому не известный столичный шибздик. Слухи ходят, что ты накрысил, из банды выперли. А тут в бегах. Верно пацаны говорят?
— Нет. Попутали. За мной косяков нет, — залихватски соврал я.
— Смотри-ка, Жек, он уже и вас обвиняет в чём-то. Это ж вы мне инфу по этому рылу собирали.
Другие двое мужчин, одетые в одинаковые дерматиновые чёрные куртки, закивали.
— Короче, разбираться надо. С Пижоном тоже поговорю. Окажется, что пацан врёт, — кончим его. А пока — на передержку.
Те двое так и не сказали ни слова. Они молча затолкали меня в Land Cruiser и повезли куда-то. Салон, надо отметить, изящный. Пятиместный автомобиль, сиденья с обогревом. Но поездка выдалась так себе. Я пытался разговорить моих похитителей — безрезультатно. Даже на глаза повязку не надели. Это очень плохо. Значит, в живых оставлять не собираются.
Ехали мы недолго, минут десять. Меня корёжило от адреналина, что и не снился Стэтхэму.
— Вылезай. Без фокусов!
Надо же, они всё-таки не немые. Меня ткнули в спину пистолетом, подчёркивая серьёзность ситуации.
Что ж, их главный сейчас найдёт в моей квартире и разбудит неудавшегося выбивальщика денег. Тот расскажет, что я, кхм, вёл себя довольно дерзко.
Неужели мне предначертано закончить свою жизнь здесь? Так паскудно?
Меня привели к какой-то комнате. Обшарпанная дверь с дырками от пуль. Несколько замков. Это у них что, пыточная? Будут спрашивать, где деньги, пока не скажу правду? Но я ведь уже рассказал. Навык убеждения у меня развит не очень.
В комнате оба молчуна засучили рукава. Жестом указали на стул в центре. В рот сунули кляп. Я даже сопротивляться не пытался. Хотя бы привязывать не стали.
Тот, у которого волос больше (про себя я назвал их Волосатый и Лысоватый), без предупреждения сломал мне мизинец на левой руке. Умело, он делал это не в первый раз. Палец маленький, страдания ужасающие. В глазах помутнело. Все мои заботы свелись к боли.
Мне очень не понравились методы этих парней.
Лысоватый вытащил кляп изо рта.
— Ну что, теперь расскажешь, где деньги?
Я, пытаясь не рыдать, прокричал:
— Сказал же, они у Пижона!
Кляп торжественно водрузили обратно. Далее настал черёд безымянного пальца левой руки. Я аж начал задыхаться. Почему они не могут мне поверить? К чему эта жестокость? Кто сделал их сердца такими чёрствыми?
Подобные размышления очень комичны, учитывая некоторые детали моей биографии. Что ж, мировоззрение потихоньку меняется под воздействием множества факторов.
Например, когда двое гангстеров ломают тебе пальцы, не собираясь останавливаться.
К счастью, к стулу меня не привязали. Полагаются на ответственное поведение. Что же, я покажу вам образец для подражания.
Вскочив, я ударил здоровой, правой рукой моего мучителя прямо в лицо. Вернее, попытался ударить, потому что неповоротливый на вид придурок с лёгкостью увернулся.
Получив ощутимый пинок ногой в живот, я осел на пол, промахнувшись мимо стула. Меня затошнило. Не удержавшись, немножко оросил пол желудочным соком.
Так, где болит? Похоже, где-то в области солнечного сплетения. Я юрист, а не врач.
В сущности, какая разница? Избивают меня или ломают пальцы. Тлен. Сплетение же солнечное, оно часть меня. Я на планете Земля. Планета Земля внутри Солнечной системы. В её масштабах то, что сейчас происходит со мной, незначительно.
Ещё один удар мыском ботинка прервал мои размышления. Теперь — в плечо. Я упал на спину. Тяжело дышать. Ещё раз стошнило. Я правильно поступил, что не поужинал.
Меня усадили на стул. Мой добрый приятель Волосатый взялся за средний палец левой руки. Что ж, он довольно последователен.
— Где деньги, гондон?
— Я скажу. Скажу! — как-то не хочется почём зря терпеть боль. Средний палец мне пригодится, как минимум, чтобы выразить отношение к ситуации.
— Смотри, Жек, всего двух обмылков хватило. Слабенький клиент.
— Так тебе ничего не мешает сломать ещё один, чисто для острастки.
Ох, ну ни фига! В его лексиконе есть слово «острастка». Пока они обсуждают важные вопросы, надо перехватить инициативу.
Если сказать, что деньги где-то у меня в квартире, то они быстренько туда смотаются, обыщут её и, ничего не найдя, продолжат пытки с удвоенным пылом.
Тем более, квартира уже наверняка перерыта. Значит, нужно соврать как-то поубедительнее, чтобы меня оставили в живых.
— Сумку с деньгами я передал своему подельнику. Кликуха — Клоп. Тоже московский. Он в розыске, поэтому симки меняет. Мы договорились, что Клоп мне позвонит через неделю, скажет, где схрон с моей долей. Только он без специального пароля говорить не будет. Уже были случаи, когда под принуждением сливали дело. Сразу я себе взял только сто тысяч на карманные расходы, специально на случай, если вы искать начнёте.
Волосатый и Лысоватый (или правильнее его теперь называть Жека) переглянулись.
— Это что, нам теперь эту вошь неделю здесь держать? Ещё и кормить, чтобы не сдох?
— Еды навалом. Вон Kitekat полно, пусть жрёт. Витаминов масса пропадает! — заржал Жека.
— Ладно, дождёмся начальника, там перетрём. Квартиранту корм теперь не пригодится. Кстати, что тут за ветеран-то жил? Сивый тебе перезвонил?
Жека покосился на меня.
— Не при шибздике. Не дорос он до взрослых разговоров. Но вообще Сивый затирает, что квартиру удастся переоформить. Отделались малой кровью.
Оба неприятно засмеялись и ушли.
Я испытал смешанное чувство облегчения и отчаяния. Что же теперь делать?
Судя по всему, связывать меня они не хотят. Значит, запрут. Дверь не вышибу, на ней два замка. Тем более, я слишком хилый, чтобы играть роль персонажа из боевика. Ещё и со сломанными пальцами. Бросят кошачьего корма и воды (в лучшем случае). И всё. Неделю будем ждать, пока позвонит Клоп. А Клоп, как известно, не позвонит.
На этом оборвётся жизнь Базилевса.
Я почувствовал, что отчаяние преобладает над облегчением.