Читать интересную книгу "А я заставлю! (СИ) - Элла Александровна Савицкая"

гипнотизируя экран со сменяющимися цифрами этажей, пока цифры не останавливаются на десятом. Двери разъезжаются и прямо перед ними оказывается старушка.

— Ой, наконец-то, — кряхтит, намереваясь войти, — я уже пять минут жду.

— Все не поместимся, — рявкаю, ударяя по кнопке закрывания дверей, но Злата тут же нажимает на противоположную, — Мы подвинемся, входите, — щебечет участливо, оттесняясь еще теснее ко мне.

Бабка, ворча о том, что бессовестные нелюди делают маленькие лифты, таки впихивает себя внутрь.

— Как в Лукавицьке, — смеётся малявка, — Если ефё кто-то зайдёт, лифт взолвется.

Если еще кто-то зайдёт, взорвусь я. Потому что от того, как бабка пытается достать из кармана что-то настолько важное, чтобы делать это в узком лифте, Злата на автомате разворачивается ко мне передом и впечатывается в меня всем своим телом.

Этого только не хватало. Потому что, меня-то эта хитрая вертихвостка бесит, а вот члену моему все равно какие у неё цели и методы. Он видит, он хочет.

Особенно, когда в нас с ним так вжимаются.

Злата ерзает, тщетно пытаясь стать ровнее, дышит мне разгоряченно в шею, при этом расстреливая своими глазищами, искусно подведенными подводкой. И эта подводка делает ее взгляд каким-то кошачьим. Сексуальным, и обольстительным. Хотя смотрит она на меня совсем не обольстительно, а так, как будто хотела бы выцарапать на шее когтями — «невоспитанная скотина».

Бабка, охнув, что потеряла мобильный, в какой-то момент пихает Злату локтем в спину, от чего она уже не просто влипает в меня, а диффузирует с моим пальто и обхватывает меня руками.

— Извини, — ворчит, предпочитая не контактировать со мной, а трогать стену за моей спиной.

— Сама виновата, — злорадно усмехаюсь.

— Будь добрее, — шепчет мне в шею, от чего к моему удивлению по коже взрывается табун мурашек.

Мда, Вольский, пора тебе выбраться из офиса и выгулять себя, а то твоя реакция на какую-то девчонку выглядит неадекватной.

— Я чужие прерогативы не отнимаю, — пока старушенция охая и ахая размазывает нас четверых по стенам кабины, сам не замечаю, как обхватываю тушканчика за талию, чтобы ей меньше прилетало в спину.

— А зря, — вытягивается она струной и нахмурившись сосредатачивает взгляд на воротнике моего пальто.

Несмело вскидывает его на меня и тут же снова опускает, как мне кажется, слегка краснея.

Это она от наших вынужденных объятий что ли?

Не успеваю над этим задуматься, как лифт наконец доезжает до первого этажа, и мы вываливаемся из него, как те звери из упомянутой мелюзгой рукавички.

— Ой, опять снег, — ахает соседка, когда мы выходим из подъезда.

— Пушистый такой, — Злата вытягивает вперед руку, улыбаясь падающим снежинкам.

— Да, только ехать теперь сложно. Вас подвезут?

— Да нет, я на автобусе.

Оставив их обмениваться не интересными мне фразами, спускаюсь на парковку и забираюсь в машину.

Возбуждение постепенно отпускает, но состояние у меня взвинченное. Ненавижу опаздывать. И ходить с вздыбленном членом тоже. Особенно, когда через час переговоры, а у меня в носу засел запах сладких духов, которые мне даже не понравились. Бесит.

Откидываю назад голову и несколько раз ударяюсь затылком о подголовник. Ну дед… ё-моё. Подсунул мне… тушканчика. Терпеть не могу, когда мой устоявшийся ритм жизни что-то меняет, при чем не в самую лучшую сторону.

Хочется верить, что эти изменения ненадолго.

Завожу машину и выезжаю с парковки. Снег действительно пустился не слабый. Пока еду в веренице плетущихся на выезд из комплекса автомобилей, замечаю вышагивающую в сторону остановки Злату.

Она идёт, натягивая на руки перчатки и вскидывая наверх голову. Улыбается от чего-то. Будто реально наслаждается снегом, который всем водителям как песок в коробке передач. Чему тут улыбаться? Холодно, мерзко, аварий дохрена.

Мимо неё проходят мамаши с детворой, укутывая тех сильнее шарфами, а этой хоть бы что. Довольная. Бросаю взгляд в сторону остановки, на которой толпится народ.

Это оттуда она что ли ехать собирается? Там яблоку упасть негде. Простоит пол часа как минимум, отморозит себе всё, что можно отморозить, заболеет, и меня еще заразит. А мне только этого не хватало перед командировкой.

Чтобы лишить себя не радужной перспективы, сигналю ей и опускаю окно с правой стороны.

Повернув в мою сторону голову, тушканчик останавливается.

— Залазь давай.

— Это шутка такая? — таращит на меня свои кошачьи глаза. — Я подойду, а ты отъедешь?

— Я давно вышел из пубертата, Злата. Быстрее давай, задерживаешь очередь.

Обернувшись и увидев сколько за мной машин, тут же срывается с места и ныряет в салон.

— Ну… спасибо, Лев, — пристегивая ремень, недоверчиво косится в мою сторону. — Не ожидала. Ты таки можешь быть душкой, если захочешь.

Душкой, блядь.

Не объяснять же ей, что это не ради неё, а ради моего же здоровья.

10. Чудо

— Смотри, парень голосует, давай подберем его, — в какой-то момент пока едем, Злата указывает на стоящего у дороги мужика.

В потрепанных грязных джинсах, расстегнутой кожанке и свитере.

— Нет, — отрезаю, мысленно матерясь на гребаный снег, пробки и то, что если они сейчас чудом не рассосутся, я опоздаю.

— Он замерз, посмотри какой у него нос красный.

— Он у него красный, потому что он бухал всю ночь.

— Неправда, он не выглядит как человек, злоупотребляющим алкоголем. Посмотри сам.

Скашиваю взгляд и еще раз пробегаюсь глазами по мужику с рюкзаком за спиной.

Обычный бомж.

— Нет, я сказал.

— Да как ты можешь? — добавив в голос нотки обвинения, тушканчик кремирует меня взглядом, — Может у него денег нет на проезд. А все мимо проезжают.

— Не без причины, — игнорирую её потуги, нервно постукивая большими пальцами по рулю.

Быстрее можно ехать, а?

— А ты не будешь как все. Человеку может помощь нужна, он реально замерз. Будь добрее, Лев. Пожалуйста, давай его подвезем.

— Ты не понимаешь что ли? — рявкаю, встречаясь с ней глазами, — Я спешу.

— Может ему по пути.

— Может быть. Но только на кой хер мне подсаживать к себе человека, который выглядит так, словно ночевал сегодня в канаве. Мне потом машину мыть от него придется.

По лицу Златы вижу, что она снова хочет вонзиться в меня когтями и из последних сил сдерживает порыв.

— Ты не знаешь его истории, чтобы судить. Он не выглядит как бомж. Посмотри на его лицо.

— Да мне насрать на его лицо.

— А мне нет, — шлепает себя по бедру и опустив стекло, внезапно его окликает, — молодой человек. Садитесь!

— Ты охренела? — в шоке пялюсь на нахалку, пока мужик в припрыжку подбегает к моей машине и с неприкрытой радостью ныряет на заднее сиденье.

— Спасибо, — хлопнув дверью,