Читать интересную книгу Ельцин - Тимоти Колтон

Верный себе, Ельцин пытался бодриться и в интервью журналу «Итоги» представил ситуацию как еще одно испытание своих способностей и самоконтроля: «Мне говорят: поберегите себя, не утруждайте особенно, пожалейте. Да не могу я себя жалеть! Не должен президент себе этого позволять… Не для того россияне за меня голосовали, чтобы я теперь жалел»[1398]. Хотя согласие на операцию можно было представить как конструктивный акт самоутверждения, болезнь все же стала жестоким ударом по ельцинскому эго, в чем он сам признается в своих мемуарах:

«Сколько лет я сохранял самоощущение десятилетнего мальчишки: я все могу! Да, я могу абсолютно все! Могу залезть на дерево, сплавиться на плотах по реке, пройти сквозь тайгу, сутками не спать, часами париться в бане, могу сокрушить любого противника, могу все, что угодно. И вот всевластие человека над собой внезапно кончается. Кто-то другой становится властен над его телом — врачи, судьба. Но нужен ли этот новый „я“ своим близким? Нужен ли всей стране?»[1399]

12 сентября Ельцина положили в ЦКБ — главную кремлевскую больницу. Его семья последовала совету Чазова: были приглашены консультанты из Методистской больницы в Хьюстоне, штат Техас, возглавляемые ведущим кардиохирургом Майклом Дебейки, который уже с 1950-х годов поддерживал профессиональные контакты с советскими и российскими коллегами. Американцы приехали в Москву и пришли к заключению, что сердце президента находится в почти нерабочем состоянии и что операция для него — единственный выход. Свой вердикт Дебейки вынес 25 сентября. Он сообщил Ельцину, что шунтирование позволит ему вполне комфортно прожить еще 10–15 лет. «Я сделаю все, что вы скажете, если вы сможете вернуть меня в мой кабинет», — ответил Ельцин. Дебейки подтвердил, что это вполне реально[1400].

Еще месяц у Ельцина ушел на то, чтобы сбросить вес, оправиться от анемии, связанной с желудочно-кишечным кровотечением, и нормализовать работу щитовидной железы. В 7 часов утра 5 ноября он, окончательно смирившийся со своей судьбой, был привезен в операционную кардиоцентра. Перед процедурой Ельцин временно передал свои конституционные полномочия, в том числе и полномочия главнокомандующего, Черномырдину[1401]. Команду хирургов из двенадцати человек возглавлял Ренат Акчурин, который стажировался в Хьюстоне и в 1992 году лечил Черномырдина. Дебейки, четыре американских и два немецких врача наблюдали за ходом операции на телеэкране из соседней комнаты, имея наготове инструменты на случай экстренного вмешательства. В ходе операции Ельцину вскрыли грудную клетку, и участки его левой грудной артерии и большой подкожной вены ноги были использованы в качестве графтов пяти коронарных сосудов сердца. Скрупулезная работа продолжалась семь часов. Сердце пациента останавливали на 68 минут, применялся аппарат искусственного кровообращения. Сердечная мышца заработала самостоятельно, без химической стимуляции[1402].

Операция, несомненно, спасла жизнь Бориса Николаевича. Показатель фракции выброса крови из сердца поднялся до 50 %, что было все еще меньше нормы, но уже не представляло угрозы для жизни. В благодарность Ельцин приказал Управделами президента немедленно выделить большие квартиры Акчурину, шести анестезиологам и медсестрам[1403]. Но реабилитация происходила неуверенно и требовала много времени. Ельцина отключили от аппарата искусственной вентиляции легких 6 ноября, и через 23 часа после этого он подписал указ о возвращении себе президентских полномочий. Он уговорил врачей 8 ноября перевести его в ЦКБ, где палаты были оборудованы спецсвязью. 20 ноября, после того как сняли швы, ему позволили гулять в больничном парке. «…В парке было сыро, тихо и холодно. Я медленно шел по дорожке и смотрел на бурые листья, на ноябрьское небо — осень. Осень президента»[1404]. 22 ноября Ельцин переехал в санаторий «Барвиха», чтобы продолжить свое выздоровление.

Домой он вернулся 4 декабря. До 2001 года он жил не в «Барвихе-4», где тем летом начался капитальный ремонт, а в «Горках-9», на государственной даче в Усове, вверх по течению Москвы-реки. Квартира в Крылатском по-прежнему оставалась за ним, но во время второго президентского срока Ельцин, кажется, ни разу в ней не ночевал. Состояние здоровья вынуждало его проводить в «Горках-9» гораздо больше времени, чем раньше в «Барвихе-4». Дом был построен в конце 1920-х годов в качестве госдачи для Алексея Рыкова, преемника Ленина на посту председателя правительства СССР. В течение четверти века он был в распоряжении Вячеслава Молотова, а с 1958 по 1964 год — Никиты Хрущева. Позже его большей частью использовали для размещения гостей советского руководства. Дача в «Горках-9» была обычным загородным особняком с тонкими дорическими колоннами на фасаде. Дом был организован как гостиница: в длинные коридоры на двух этажах справа и слева выходили небольшие комнаты. Он был довольно ветхим, в 2000 году обвалилась часть потолка на втором этаже[1405]. Чтобы восстановить силы, Ельцин целыми днями гулял по обширной территории, где когда-то Хрущев, который считал себя большим специалистом по сельскому хозяйству, выращивал овощи, цветы и ягоды. Хрущев любил обходить свои владения, потому что дорожка была ровной, без подъемов. Несомненно, это оценил и Ельцин[1406].

Рабочая активность президента ограничивалась получасом ежедневных деловых разговоров, подписанием указов и законов (для протокольных решений использовалась факсимильная печать) и встречами с Чубайсом, происходившими несколько раз в неделю[1407]. 23 декабря Ельцин наконец-то сумел добраться до своего кремлевского кабинета и провел там час или два. Он был в восторге: «Было такое чувство, будто вернулся из долгой командировки. Почти физически переполняло нетерпение, желание работать… У меня было удивительное ощущение: я — другой человек! Я могу справиться с любой проблемой!»[1408] 31 декабря он присутствовал на новогоднем приеме, ежегодно устраиваемом мэром Москвы в Кремле, через несколько дней отправился в парную. Баню плохо протопили, и он простудился. 7 января его положили в больницу с двусторонним воспалением легких, вернуться к работе он смог лишь в конце месяца. Одним из первых иностранных гостей Ельцина стала новый госсекретарь США Мадлен Олбрайт, которая прибыла в Россию 21 февраля. Он показался ей «восковой фигурой», поразил ее своим бледным, одутловатым лицом и худобой (с момента инаугурации он похудел почти на 30 килограммов). Тем не менее «голос Ельцина был твердым и уверенным, а его синие глаза сверкали»[1409].

В отношении здоровья 1997 год был наиболее благоприятным за время второго президентского срока Ельцина. Той весной его состояние быстро улучшалось. Иностранные государственные деятели смогли в этом убедиться на встрече 27 мая в Париже, где состоялось подписание «Основополагающего акта», скрепляющего неохотное принятие Россией расширения блока НАТО на восток. В большом бальном зале Елисейского дворца все увидели прежнего Ельцина.

«Присоединившись к шестнадцати лидерам стран НАТО и [Генеральному секретарю] Хавьеру Солане, Ельцин повел себя, словно знаменитый комик, выслушивающий хвалебные речи в свой адрес перед вручением премии за великие прижизненные достижения. Он знал, что ситуация требует торжественности, но не мог удержаться, чтобы не дать своим болельщикам то, чего они от него ждали. Выражение его лица постоянно менялось: вот он преисполнен удовлетворения, когда присутствующие лидеры один за другим превозносят его искусное управление и преданность реформам и демократии, а вот изо всех сил пытается сосредоточиться на значимости момента. Когда настало время подписания Основополагающего акта, он сделал глубокий вдох, расписался, а потом по-медвежьи обнял Солану и расцеловал его в обе щеки»[1410].

В столь же приподнятом настроении Ельцин пребывал на встрече лидеров «Большой восьмерки» в Денвере в июне, когда «семерку» расширили и приняли в нее Россию. В июле и августе Российскому телевидению было разрешено показать репортаж о президенте, проводящем летний отпуск в «Шуйской Чупе» и «Волжском Утесе»; Ельцин выглядел загорелым и отдохнувшим. Он не болел до конца осени и только в декабре пролечился от респираторной инфекции.

Однако воспоминания о сокрытии от общественности июньского инфаркта и долгом отсутствии президента в Кремле были еще свежи и больше, чем какая-либо иная причина, объясняли падение рейтинга популярности Ельцина до уровня, предшествовавшего избирательной кампании[1411]. В августе 1997 года Александр Коржаков, которого в феврале избрали депутатом Госдумы, выпустил свою книгу о Ельцине, полную неприглядных подробностей. В ней он рассказывал о его проблемах со здоровьем, а также о пьяных выходках президента во время первого срока[1412]. В прессе и по Москве ходили слухи о неизлечимых болезнях Ельцина: ему приписывали болезнь Альцгеймера, диабет, болезнь Паркинсона, водянку, опухоль мозга и цирроз печени. Все это было неправдой, но слухи только ширились. Депутат от КПРФ Александр Салий в июне заявил, что располагает доказательствами того, что Ельцин пребывает в состоянии настолько ужасном, что вместо него стране подсунули двойника, и потребовал, чтобы Генеральная прокуратура провела расследование. Невообразимые слухи ходили годами; кульминацией их стала вышедшая в 2005 году книжонка, автор которой утверждал, что Ельцин умер еще до выборов — во время операции по пересадке сердца в 1996 году, а затем был подменен двойником, оплачиваемым ЦРУ[1413].