Она находилась в ванной комнате, пытаясь смыть с себя это наваждение, когда услышала громкий голос Джимми, предлагавший ей поторапливаться. Это было так по-домашнему, так по-семейному, что у нее сладко заныло сердце. Расслабляться, однако, было явно не ко времени. Предстоял день, насыщенный трудностями и испытаниями, и Одетта сосредоточила все свои помыслы на нем.
— Так вы, стало быть, фермер, Джеймс? — спросила у Джимми Клод Филдинг. На голове у нее была совершенно невообразимая шляпка, более всего походившая на чучело глухаря в брачном оперении.
— Зовите меня Джимми, мадам. — Он улыбнулся и подмигнул Одетте. — Да, в определенном смысле я фермер. Кстати, вы приготовили очень вкусные бутерброды…
Клод расцвела:
— Еще бы! У Мелани вас так не накормят.
— Прием будет в пабе, мама, — сказала Одетта. — Так что никому из близких Мелани готовить не придется.
— В пабе? — вскричала Клод с таким видом, будто ей сообщили, что прием состоится в борделе.
Одетта пожала плечами. Клод преотлично об этом знала, но в присутствии Джимми неожиданно стала разыгрывать из себя даму из общества. Надо сказать, появление Джимми вызвало у родственников Одетты настоящий фурор. И неудивительно. В костюме, галстуке и белой рубашке он выглядел как модная картинка из мужского журнала, хотя за модой никогда не гнался. Просто все, что бы он ни надел, смотрелось на нем просто великолепно.
Одетта тоже не ударила лицом в грязь. На ней были сидевший как перчатка деловой костюм и широкополая шляпа с алой тульей. Шляпу уступила ей Роланда Шерингтон, частенько посещавшая распродажи в Эскоте, где проходили ежегодные королевские скачки и куда в этой связи съезжалось лучшее общество Англии, представители которого крайне редко надевали одну и ту же вещь дважды.
В муниципалитете состоялась короткая церемония «только для близких друзей и родственников». На ней присутствовало семейство Филдинг в полном составе; со стороны же родителей невесты и жениха была одна только сестра Рэя Лил, она же мать Мелани. Отец Мелани умер три года назад, а родители Дина — жениха Мелани — жили в Австралии и позволить себе приехать в Англию не могли.
После церемонии регистрации друзья и родственники жениха и невесты переместились в паб «Веселый гном», владельцем которого был дружка жениха Бэрри. Прием был не из дорогих — другими словами, шампанского там не подавали. Пили в основном крепкое пиво, бакарди и кока-колу с водкой. На закуску Бэрри предложил гостям яйца по-шотландски, пиццу, жареные колбаски и чипсы. Сопровождавшая веселье музыка лилась из так называемого «музыкального ящика».
— Нам вовсе не обязательно торчать здесь дотемна, — сказала Одетта Джимми, с неодобрением поглядывая на своего племянника Винни, который швырялся в гостей кусочками колбасы и чипсами.
— Вот как? А я пообещал отвезти твоих родственников домой, — сказал Джимми.
Одетта ужаснулась:
— Да они с подобных сборищ раньше двух утра не уходят!
Джимми беспечно пожал плечами. Поскольку он договорился с Мунго, что они с Одеттой переночуют в Ноттинг-Хилле, спешить, по его разумению, им было некуда. К тому же он был вовсе не прочь познакомиться с родственниками Одетты поближе. Ей же, наоборот, хотелось поскорее с этого торжества умотать, поэтому она ходила по пабу с недовольным лицом, стараясь изыскать предлог, который позволил бы им с Джимми незаметно удалиться. Хорошо еще, что братья Тернер к ней не приставали — уж больно внушительно выглядел ее кавалер.
Братья Тернер обменивались между собой шуточками, главным объектом которых был Крэйг — укрывавшийся от правосудия муж Монни.
Одетта, несмотря на то что Джимми предлагал ей не обращать внимания на выпады братьев Тернер, решила-таки вмешаться в их разговор:
— Прекратите глупый треп. Это переходит всякие границы.
— Ой, ой, как ты нас напугала! — в унисон взвыли Тернеры.
— Это вы пугаете человека. И не меня, а Монни. Оставьте ее в покое, ладно? Вы ничего об этом деле не знаете, так что заткнитесь.
— Это мы-то не знаем? — возмутился Гэрри.
Подошел Джимми и встал рядом с Одеттой.
— Надеюсь, у тебя все нормально, дорогая? — Его громыхающий голос на мгновение перекрыл все звуки и заставил Гэрри попятиться. Все остальные Тернеры тоже притихли. Все, за исключением Лайэма.
— Это ты ничего не знаешь об этом деле, Одди, — пробормотал он, делая вид, что не замечает Джимми. — Так что заткнуться следовало бы тебе. Что это ты тут распоряжаешься, а? Ты за кого вообще себя принимаешь? За большого босса? В таком случае рекомендую тебе посмотреть на себя в зеркало. С этой клоунской прической ты смахиваешь на идиотку. А этот здоровенный парень, который таскается за тобой, как слепой щенок, напоминает мне обыкновенного жиголо…
Джимми и пальцем не пошевелил, чтобы выручить Одетту из затруднительного положения, и продолжал стоять рядом с ней, прислушиваясь к словам Лайэма. Казалось, ему было чрезвычайно любопытно узнать, что еще скажет Лайэм Одетте и как она на его речи отреагирует.
— Короче, Одди, помалкивай и веди себя поскромнее, — сказал в заключение Лайэм. — Тоже мне цаца! Вы, бабы из семейства Филдинг, только и можете, что трахаться налево-направо да болтать всякую ерунду.
Одетта размахнулась было, чтобы отвесить Лайэму пощечину, но Джимми перехватил ее руку. А потом произошло неожиданное: стоявшая все это время в стороне Монни подошла к Лайэму и со словами: «Да как ты смеешь так говорить?» — выплеснула ему в лицо ананасовый сок, который был у нее в стакане.
После этого она расплакалась и уткнулась лицом в грудь Джимми. Тот отвел ее к креслу, усадил и принялся утешать.
Лайэм, сверкая золотыми перстнями на пальцах, достал из кармана платок, вытер сок с лица и, глядя на Одетту в упор, произнес:
— Дешевый трюк, который ничего, по сути, не меняет. Я сказал то, что сказал, и рекомендую тебе основательно над моими словами задуматься.
Одетта не выдержала его пристального взгляда и угрожающего тона, отвернулась и направилась в туалет, чтобы хоть чуть прийти в себя.
Когда она вернулась к гостям, Дин, который уже приканчивал пятую пинту крепкого, рассказывал в баре анекдоты братьям Тернер и Джимми. Те просто покатывались со смеху. Одетта не захотела к ним присоединяться и направилась к тете Лил, которая как начала проливать слезы в муниципалитете, так до сих пор никак не могла остановиться.
— Этот большой красивый парень — твой жених? — спросила Лил, шмыгнув носом, который был у нее такой же красный, как кампари в ее стакане.