II в битве при Кёсе-даге. Императора Трапезунда, который был вассалом султана, постигла такая же участь. К счастью, монголы ушли, оставив после себя разоренный султанат, однако никейские земли остались нетронутыми. Болгарское царство тоже сильно пострадало от этого недавнего вторжения варваров, а смерть в 1246 году Коломана, двенадцатилетнего сына Ивана Асеня, и восшествие на трон его младшего сводного брата Михаила еще больше осложнили обстановку, в которой Ватац воодушевленно планировал добиться успеха. К осени он занял большую часть Северной Македонии и еще стоял в ней лагерем, когда к нему прибыла группа жителей Фессалоник с предложением: если он гарантирует оставить городу его древние права и привилегии, Фессалоники сдадутся без боя. Ватац сразу согласился и в декабре вошел в город, не встретив сопротивления; он выслал старого Феодора и оставил в качестве вице-короля своего дальнего родственника Андроника Палеолога.
Прежде чем сосредоточиться на Константинополе, Ватацу предстояло победить еще одного врага. Примерно за девять лет до того Эпир отделился от Фессалоник и вновь возродился под властью Михаила II, незаконнорожденного сына изначального основателя Эпира Михаила I. Иоанн Ватац не стал на него нападать; вместо этого в 1249 году он заключил с Михаилом договор о дружбе, скрепив его браком между своей внучкой Марией и сыном Михаила Никифором. Все еще не смирившийся с поражением Феодор убедил своего племянника снова взяться за оружие против Никейской империи, но Иоанн Ватац больше не стал рисковать и в начале 1253 года вынудил деспота сдаться. Михаил потерял большие территории, а его сына Никифора увезли ко двору Ватаца в качестве заложника и гаранта хорошего поведения отца в будущем. Что касается старого, слепого, невыносимого Феодора, то его отправили в тюрьму, которой он так заслуживал и в которой окончил свои дни.
Латинская империя утрачивала устойчивость. Уже в 1236 году молодой император Балдуин, которому тогда было девятнадцать лет, поехал в Италию в отчаянной попытке собрать людей и деньги и вернулся на Босфор лишь в начале 1240 года. Из-за острой нехватки ресурсов было принято еще одно решение, серьезно деморализовавшее и греков, и латинян: Венеции отдали в залог самый священный предмет, которым владел Константинополь, – терновый венец, некогда надетый на голову распятого Христа. Император не смог его вернуть, и этой возможностью воспользовался король Франции Людовик IX Святой, построивший для этой реликвии церковь Сент-Шапель.
Для Балдуина, даже оказавшегося в роли просителя, европейские королевские дворы были гораздо предпочтительнее жизни в мрачном осажденном Константинополе. В 1244 году он снова уехал – к Фридриху II, к графу Раймунду Тулузскому, к папе Иннокентию IV в Лион, к Людовику IX в Париж – и даже побывал в Лондоне, где король Генрих III совершил в его фонд скупое пожертвование. Однако, вернувшись в октябре 1248 года, Балдуин оказался в столь стесненных обстоятельствах, что был вынужден продать свинец с крыши императорского дворца. Ему ни за что не удалось бы остаться на троне еще на тринадцать лет, если бы его никейский враг остался в живых, но 3 ноября 1254 года Иоанн Ватац умер в Нимфее. В течение последних десяти лет на его душевное равновесие сильно повлияла усугубившаяся эпилепсия, и всем при дворе было ясно, что он быстро теряет власть.
Тем не менее Иоанн Ватац был великим государем. От своего предшественника он унаследовал маленькое, но жизнеспособное государство; когда он оставил его сыну Феодору II тридцать два года спустя, его владения простирались на большей части Балканского полуострова и Эгейских островов, соперники были сломлены или уничтожены, и государство готовилось достичь той цели, ради которой создавалось. Своим подданным Иоанн постоянно напоминал, что они живут в состоянии чрезвычайного положения и что жертвы от них будут требоваться до тех пор, пока они не завладеют Константинополем. Импорт был запрещен, и лозунгом стала самодостаточность; Ватац сам подавал подданным пример, управляя приносившей прибыль фермой. Доходы от продажи яиц он потратил на покупку «яичной короны» для своей жены Ирины; эту украшенную драгоценными камнями диадему он подарил ей публично, чтобы показать, чего можно достичь при помощи успешного сельского хозяйства. Этот подарок был весьма заслуженным: благодаря Иоанну и Ирине строились больницы и сиротские дома, поощрялось развитие искусства и литературы и были заложены основы для потрясающего культурного возрождения, которое произошло во время правления его сына Феодора, при котором Никея стала великолепным центром византийской культуры. Благодаря всему этому Иоанн и Ирина пользовались искренней любовью своих подданных.
Лежа на смертном одре, Иоанн знал, что недалек тот день, ради которого он трудился всю свою взрослую жизнь, несмотря на некоторые сомнения, возникавшие у него в отношении своего единственного сына и наследника. Дело не в том, что Феодор II был недостоин трона. Он был интеллектуалом, который за свою короткую жизнь создал целое собрание литературных, богословских и научных трудов, но никогда не позволял этим интересам отвлекать его от управления государством. К несчастью, от отца он унаследовал эпилепсию в еще более тяжелой форме. Это было опасно в Константинополе, а уж когда он находился со своей армией в походе, могло и вовсе привести к катастрофе. Тем не менее Феодор II правил крепкой рукой. Инстинктивно не доверяя аристократии, он полагался на небольшую группу чиновников, главными из которых были протовестиарий Георгий Музалон и два его брата – Феодор и Андроник. Феодор вызвал ярость священства, назначив патриархом фанатичного аскета по имени Арсений, и этим поступком он одним махом уничтожил давнюю мечту отца о союзе с Римом.
В 1256 году Феодор II заключил мирный договор с Болгарией, и отношения между двумя государствами стали еще лучше, когда вскоре после этого царь Михаил Асень был убит и его сменил боярин Константин Тих, женившийся на дочери Феодора Ирине. Был заключен и еще один династический брак – между дочерью Иоанна Марией и Никифором, сыном деспота Эпира Михаила II. К сожалению, этот брак привел к обратным результатам, так как в последнюю минуту Феодор неразумно потребовал себе Дураццо и македонский город Сервию. Мать жениха, сопровождавшая сына в императорский лагерь в Марице, запугали и заставили подписать это соглашение; однако, когда по возвращении она рассказала мужу, что отдала два самых важных его города, он немедленно организовал яростную кампанию против Фессалоник, уговорив сербов и албанцев оказать ему поддержку. Через несколько дней восстала вся Македония.
Человеком, который лучше всех смог бы справиться с этой ситуацией, был молодой военачальник по имени Михаил Палеолог; однако император всегда с завистью относился к красивому молодому аристократу, который, казалось, обладал всеми теми талантами, которых не было у Феодора. Кроме того, он ему не доверял. Ранее он совершенно неоправданно обвинил его в государственной измене и так ему угрожал, что Михаил был вынужден искать спасения у сельджуков. После этих событий