длинными рыжими волосами и плутоватой ухмылкой.
Моя улыбка застыла.
Я повернулась к мужчине, чьи волосы не были ни рыжими, ни длинными. Лориан подмигнул нам, играя роль.
Теперь я поняла, почему король позволил ему сидеть рядом с собой.
У него было лицо другого человека.
Но по какой-то причине я могла видеть только Лориана.
Почему? Было ли это потому, что я знала его до того, как сработали чары, которые он, должно быть, носил?
Нет. Тибрис и Вайсер все еще могли видеть мои темные глаза.
Это потому, что Лориан был гибридом? Мне нужно было спросить Тибриса, что он видел, когда смотрел на громалианского принца.
Мой пульс участился, когда я смотрела на него, расставляя кусочки по местам. Вот так ему доверяли ходить, куда ему заблагорассудится, и делать в замке все, что ему заблагорассудится. Мог бы он носить другие лица, если бы захотел?
Было ли лицо, которое я знала, настоящим Лорианом?
— Сетелла?
Я вздрогнула.
— Прости. Просто задумалась.
Это не имело значения. Важно было то, что я могла видеть сквозь любую магию, которую использовал Лориан. Если бы я не смогла, он бы узнал, кто я, в ту минуту, когда вошел в этот замок, а я бы не знала, кто он.
Я содрогнулась от этой мысли.
— Мы собираемся прогуляться по территории, — сказала Алькандре. — Приятного времяпрепровождения на рынке.
— Спасибо.
Мимо прошел Тибрис, неся ящик вина. Я поймала его взгляд, и он мотнул головой, жестом приглашая меня следовать за ним. Он был занят больше, чем когда-либо, исцеляя заключенных по ночам и работая долгие часы днем, чтобы обеспечить посетителей короля их любимыми винами. Темные круги под его глазами, казалось, были постоянными.
Я остановила время достаточно надолго, чтобы мы могли поговорить шепотом рядом с подвалом. Его лицо побледнело.
— Этот ублюдок все засыпал? Что мы собираемся делать, Прис?
— Сейчас я собираюсь поговорить с Вайсером.
— Он собирается сказать, что это слишком опасно.
— Я знаю.
Мы оба молчали долгое, несчастное мгновение.
— У меня есть другой план. Я отправлю тебе записку, как только все начнет складываться.
Тибрис кивнул.
— Я тоже немного подумаю. Это не так, Прис. Мы не оставим их там.
Я знала, о чем он думал. Позаботились ли мы о том, чтобы гибриды были более бдительными, сильными, здоровыми, и все это для того, чтобы они поняли, что с ними происходит, когда через несколько дней они пойдут навстречу своей смерти?
— Нет. Мы не оставим их.
Я шла к Вайсеру, высматривая, не следует ли за мной кто — нибудь, для этого пришлось сделать несколько кругов вокруг дома, нырять в переулки и прятаться за дверными косяками.
Наконец, когда я была уверена, что я одна, я постучала, моргая, когда Вайсер немедленно открыл дверь, взял меня за руку и втащил прямо внутрь.
— И тебе привет.
Он, очевидно, был в мрачном настроении. Ну, я собиралсась сделать его еще мрачнее.
Следуя за ним наверх в общую комнату, которая была на удивление пуста, я глубоко вздохнула.
— Туннель засыпан.
Он смотрел вдаль, и я практически видела, как он прикидывает наши шансы.
Эти расчеты, очевидно, были неверны, потому что он начал ругаться по меньшей мере на шести разных языках, его лицо покраснело, руки сжались в кулаки. Наконец, Марджи вышла из кухни и велела ему успокоиться.
Я сказала ему то же самое, но он проигнорировал меня. Когда Марджи бросила на него этот строгий взгляд, он послушался.
Я никогда раньше не видела такой реакции Вайсера. Но мы все были на взводе.
— Мы все еще можем это сделать, — настаивала я, игнорируя то, как он немедленно покачал головой. — Марджи, ты идешь с нами?
Она колебалась.
— У меня есть работа здесь, в городе.
— Вы будете нужны заключенным.
Они были травмированы, наполовину умирали с голоду. Но что более важно, я думала, что Марджи нуждалась в них.
В ее глазах промелькнула печаль, и я знала, что она хотела бы, чтобы ее дочь была одной из этих заключенных. Что если бы Розин была арестована всего несколько дней спустя, она пропустила бы сожжение в последний Божий день. Она провела бы год в королевской темнице, но все еще была бы жива.
— Я подумаю об этом.
К счастью, Вайсер договорился с Чавой встретиться со мной в его штаб-квартире. Она была такой же тихой, как обычно, но позаботилась о более светлых волосах, которые начали отрастать у моих корней.
К тому времени, как Чава закончила, в общей комнате собралось еще больше повстанцев — у всех были разные мысли о достоинстве нашего плана. Многие из них помогли бы Вайсеру перевезти заключенных, как только они наконец окажутся за городскими стенами — если бы нам удалось их вытащить. Итак, я слушала, даже когда большинство из них говорили мне, что гибриды умрут. Когда я начала расхаживать по комнате, Марджи отвела меня в сторону.
— Позволь мне спросить тебя об одной вещи, — пробормотала она со слабой улыбкой.
— Если бы Вайсер решил, что выпускать гибридов слишком опасно, что бы ты сделала?
— Я бы проигнорировала его и все равно попыталась.
Она улыбнулась мне.
— Тогда его мысли по этому поводу неуместны.
Я подняла одну бровь, глядя на нее, и она махнула рукой.
— Я люблю Вайсера, как своего собственного сына. Но такое количество мятежников означает много-много мнений. И ты не можешь позволить себе испытывать какие-либо сомнения, если собираешься добиться успеха.
У меня было достаточно собственных сомнений. И они калечили меня. Марджи была права. Если я собиралась это сделать, я должна была верить, что смогу освободить заключенных.
— Спасибо тебе.
Вайсер оторвал взгляд от того места, где он разговаривал с Амери. Я кивнула ему. Он изучал мое лицо и после долгого молчания кивнул