пришлем. Да, прямо сейчас.
Лепски подозрительно посмотрел на Беглера:
— Только не меня! Могу я наконец повести жену на пляж, черт возьми!
Беглер нарочито медленно обвел взглядом все пустые столы:
— По-моему, больше послать некого. Звонили из центральной больницы. Ольсен спрашивает, записывать ли ему показания Шермана, но ведь если он их запишет, там сам черт ногу сломит. Лучше ты этим займись. В «Геральд» про дело этого Шермана чуть ли не роман написали. Возьми с него показания, и редакция даст твой портрет на всю первую полосу.
Лепски так быстро вскочил, что опрокинул стул.
— Джо, ты прав! Поеду! Такого шанса упускать нельзя.
Беглер, усмехаясь, посмотрел вслед ретивому детективу и принялся разбирать ворох донесений на столе. Телефон затрещал снова. Беглер вздохнул и снял трубку. Пока он утешал пожилую взволнованную даму, у которой кошка застряла в дымоходе, Лепски, включив сирену, мчался на полной скорости в центральную больницу.
Детектив второго класса Густав Ольсен флиртовал в вестибюле с бойкой хорошенькой медсестрой. Сыщиком этот добродушный румяный гигант был никудышным, но в делах, где не требовалось особо шевелить мозгами, он был неплох. Лепски давным-давно решил, что у Ольсена чугунный лоб, однако при захвате преступника, особенно вооруженного, тот был незаменим.
Уже пять дней Ольсен сидел у кровати Алека Шермана, ведущего репортера «Парадиз геральд». Газета вовсю трубила о бездельниках из полиции, которые допускают, чтобы граждан, в частности известного журналиста, жестоко избивали. Статьи были ядовитые и требовали решительных мер. Террелл приставил Ольсена к лежащему без сознания репортеру, чтобы как-то потрафить газете, и сообщил, что начнет действовать, едва только Шерман заговорит.
Увидев Лепски, шагающего через вестибюль, Ольсен с сожалением вздохнул.
— Давай попозже, детка, — сказал он медсестре. — Работать надо. А потом мы с тобой сходим куда-нибудь поговорим…
Девушка увидела Лепски и подарила ему соблазнительную улыбку, но тот ее не заметил. Он думал о своем портрете на первой полосе «Геральд».
— Он может говорить? — спросил Лепски, пожав Ольсену руку.
— Он пришел в себя, — ответил Ольсен, — но я не стал с ним говорить до твоего приезда. Доктор дал пять минут, не больше. Парень еще очень плох.
Лепски похлопал его по плечу:
— Молодец. Иди к сестричке и предоставь дело мне.
Лепски знал Алека Шермана, впрочем, как и всех городских журналистов. Войдя в палату, видавший виды детектив был все же потрясен: на кровати лежала обмотанная бинтами мумия. Повязки закрывали лицо Шермана, лишь один глаз смотрел из сплошной белой маски. Лепски почувствовал, как в нем нарастает гнев.
— Привет, приятель, — тихо проговорил он, — доктор дал нам только пять минут, так что не будем терять времени. Ты видел, кто на тебя напал?
— Нет. Я сел в машину и сразу — удар по затылку. — Шерман говорил с трудом — сильно болела сломанная челюсть. — Том, я очень волнуюсь за Нону… это моя девушка. Узнай, что с ней. Медсестра говорит, что она не звонила и не приходила, хотя наверняка слышала, что со мной случилось. Ради бога, Том, узнай…
Лепски стоило труда не показать своего нетерпения. При чем тут какая-то девушка? Ему надо было получить показания Шермана, потом свой портрет в газете.
— Ладно, ладно, узнаю… Так говоришь, что ты их не видел?
Единственный глаз журналиста закрылся. Секунду он молчал, потом снова невнятно заговорил:
— Я ничего не видел. Том, пожалуйста. Ее зовут Нона Джейси. Она живет в доме 1890 по Лексингтон-авеню, а работает в Институте ракетных исследований. Том, узнай, почему она не приезжает.
Лепски напрягся. Он не верил своим ушам.
— В Институте ракетных исследований? — повторил он почти шепотом.
— Да. Два года назад она была ассистенткой Пола Форрестера. Я волнуюсь за нее. Мы собирались пожениться… — Шерман тяжело дышал. На лбу выступила испарина.
Лепски возбужденно вскочил:
— Значит, Лексингтон-авеню, дом 1890?
— Верно.
— Не волнуйся… Я пошел. Обязательно сообщу, что узнаю.
Лепски выскочил из палаты. «Ассистентка Форрестера! Надо же, — думал он, спускаясь на первый этаж. — А вдруг это след?» Двери лифта раскрылись, и он, не обращая внимания на Ольсена с его медсестрой, пулей промчался прямо к машине.
Ольсен посмотрел ему вслед.
— У этого парня шило в заднице, — он улыбнулся медсестре, — но до моих талантов ему далеко.
Девушка хихикнула:
— Будь спокоен, я сумею оценить их по достоинству. — Она посмотрела на Ольсена долгим, многообещающим взглядом. — Мне пора к больным. Так мы увидимся вечером?
— Я появлюсь к восьми, сходим куда-нибудь. А потом и до моих талантов дело дойдет.
— Люблю талантливых, особенно по ночам. — Медсестра повернулась и, покачивая бедрами, пошла по коридору.
Лепски остановил машину у дома 1890 по Лексингтон-авеню. В парадном он осмотрел почтовые ящики — квартира Ноны была на третьем этаже. Было без двадцати час, значит, девушка, скорее всего, на работе. Тут Лепски заметил табличку на двери миссис Уотсон и решил позвонить. Домовладелица уставилась на посетителя с обычной неприязнью:
— Что угодно?
Лепски по долгу службы приходилось беседовать с сотнями содержательниц пансионов и домовладелиц, и он знал, как с ними нужно обращаться. Но с этой старой перечницей, сказал он себе, надо вести себя осторожно. Лепски приподнял шляпу и показал свой полицейский значок:
— Полиция, мадам. Не могли бы вы мне помочь?
Миссис Уотсон повертела значок и нахмурилась:
— У нас, мистер, все в порядке. — И потянулась к ручке, чтобы закрыть дверь.
— Рад за вас, — сказал Лепски. — Мне нужна мисс Джейси.
Лицо миссис Уотсон скривилось.
— Эта воровка! Она съехала неделю назад! Скатертью дорога!
Лепски встал у притолоки так, чтобы было невозможно захлопнуть дверь.
— Воровка? Я и не знал. А вы уверены?
— Говорите, из полиции, а не знаете! — язвительно спросила домовладелица.
— Мадам, если бы я знал каждого жулика в нашем городе, чем бы занимались мои коллеги? Итак, что же она украла?
Миссис Уотсон с наслаждением выложила всю историю. Лепски не перебивал.
— Ее кузина из Техаса приезжала четыре дня назад, забрала вещи. И слава богу!
— Кузина?
— Да. Тоже, по-моему, распутная девчонка. Сказала, что увезет сестрицу в Техас, как только ту выпустят из тюрьмы.
— Она назвала свое имя?
Миссис Уотсон наморщила лоб.
— Шейла Мейсон, — вспомнила она в конце концов, — да, точно: Шейла Мейсон.
— Адреса не оставила?
— Нет. Да я и не спрашивала.
— Вы не смогли бы ее описать?
— Блондинка… синие глаза… а в общем, они с сестрой два сапога пара. Представьте, она была в мини-юбке. Если бы у меня была дочь и она осмелилась нацепить такую юбку, я бы ее проучила туфлей по заднице! — негодовала миссис Уотсон, размахивая руками.
Лепски, большой