Конечно же, соседи по лестничной клетке, имеющие смежные с Настиной квартирой стены, всё-таки заподозрили неладное: они не могли не услышать того, как Настасья в едином нервном порыве перемолола на куски большую часть стеклянных вещей, находившихся в тот момент в комнате, но Антону удалось разрулить ситуацию, сказав, что это всего лишь семейное недоразумение — с кем, мол, не бывает. И вроде бы все особо любопытные уши оказались этими объяснениями удовлетворены; по крайней мере, лишних вопросов ни у кого больше не возникло, да и особенно большой огласки во дворе эта история не получила.
— Второй день плачет и никак не может успокоиться, — грустно сообщила друзьям Малиновская, озадаченно почесывая затылок. — Я уж и ума не приложу, как её успокоить: все глаза красные, опухшие, на человека не похожа — просто беда! Ничего ей не интересно, ничего не хочет. То одно ей подсовываю, то другое — посылку папину даже вместо неё распаковала, он там столько всякого-разного прислал — так нет, от всего нос воротит. В глубокой депрессии наша Настюха, короче говоря.
— Что же делать? — как-то немного беспомощно спросил Семён.
— Вот, заходила в аптеку, купила успокоительных, — Маша кивнула на свой пакет. — Да в продукты ещё зашла, набрала всякой ерунды, которую особенно готовить не нужно. Все равно Настька сейчас не в состоянии что-либо там стряпать.
— Но ей хоть немного лучше? — уточнил Бирюк.
— Получше, конечно, чем вчера, — хмыкнула Машка, разглядывая веселящихся соседских ребятишек, которые недалеко от них пускали в луже собственноручно сложенные из фантиков корабли. — Если это можно назвать улучшением. Вчера-то вообще караул был: с нею практически целый день Антон просидел, пытался как-то помочь, а сегодня он не смог — дела: и в институте необходимо быть, и по работе его чего-то там вызвали, поэтому в этот раз пары пришлось прогулять уже мне.
— То-то я смотрю, я тебя сегодня в столовой не видел, — как бы между прочим заметил Славик.
— Ну да, — как-то немного отвлеченно согласилась Малиновская. — Просто Антон сказал, Настю бы нежелательно сейчас одну оставлять — вот и дежурим по очереди. — объяснила она.
— Почему это? — не понял Слава.
— Она… как бы это сказать… — Маша немного замялась, но потом продолжила: — Антон прочитал её мысли… Короче говоря, он боится, чтобы Настя с собой что-нибудь не сделала.
— Даже так? — округлила глаза Таня. — Что, всё настолько серьёзно?
Маша кивнула.
— Нет, ну я не могу — нашла по кому убиваться! — Таня встала с лавочки, рассерженная, и даже начала притоптывать ногой, настолько её возмутила вся ситуация. — Ладно бы там красавец писаный был, или миллионер, или я даже не знаю, что ещё. А так ведь — ничего особенного, да и характер-то какой ужасный — тьфу! — я бы, наверное, давно такого придушила! И за что она его полюбила?
— Разве люди любят друг друга за что-то? — неуверенно спросила Маша. — Я всегда считала, что любят просто так… просто потому, что сердце выбрало. Вот ты Вову разве любишь за что-то определенное?
— Да, вот мне тоже интересно! — мгновенно оживился Бирюк, и внимательно посмотрел на Таню.
— Ну, мы с Вовой просто созданы друг для друга, — безапелляционно заявила Танька. — Так что тут и спрашивать нечего. К тому же, у нас и в помине не бывает таких скандалов, какие были…
— Ой, только давайте не будем разводить ванильные сопли! — поморщился Славик. — Терпеть не могу все эти обсуждения: кто, чего, да отчего.
— Это потому, что сам ты чёрствый, как сухарь, — Малиновская показала ему язык. — Ладно, ребята, я побегу — всё-таки Настька там одна, не хочу надолго её оставлять. А то надумает сейчас себе новых проблем — в одиночестве-то…
— Да и мы, пожалуй, пойдём, — Бирюк поднялся с лавочки, а следом за ним и все остальные.
— Ты уверена, что не нужна наша помощь? — уточнила Таня у Малиновской, обнимая потянувшегося к ней Вову.
— Нет, спасибо, пока справляемся, — улыбнулась Маша, и добавила почему-то шепотом: — Настька особо и видеть-то никого не хочет. Разве только… нужно будет купить ей новые шторы и занавески — те-то все в клочья разорвались. И вот ещё никак не могу придумать, что делать с обивкой дивана — то ли зашить, то ли новую ткань заказывать. Но это — потом, когда в себя придёт. А пока что пусть будет так, как есть.
— Хорошо, — кивнула Таня.
Они все вместе потопали в сторону дома, стараясь выбирать наиболее сухие дорожки. Маша, перепрыгивая через мутное озерцо талой воды, заметила в ней уже с десяток цветных корабликов, собранных умелыми руками детворы. Серебристые обертки от конфет весело искрились на ярком весеннем солнце.
— Если что, пусть выходит хотя бы сюда, во двор, на свежий воздух, — предложил Бирюк на прощание. — Скажи, мы все её очень ждём. Может быть, это придаст ей сил или… не знаю… хотя бы подбодрит.
— Хорошо, я передам ей. — Маша махнула рукой. — Ещё увидимся, — и она торопливо пошла к подъезду, немного неуклюже при этом таща свой пакет, потому что в нём были какие-то кривые, неудобные ручки. Впустив вместе с собою в холл непонятно откуда взявшуюся бездомную черно-белую кошку, и пару раз приложившись пакетом обо все углы на первом этаже, она вызвала лифт.
Татьяна и Бирюк не спеша поднимались в свою квартиру — на третий этаж они всегда ходили пешком, тем более что в последнее время их лифт взял дурную привычку — застревать между пролетами чаще обычного.
— Знаешь, нам, наверное, тоже нужно будет сегодня сходить в магазин, — Таня распахнула дверь с лестницы в общий коридор. — У нас кончился чай и сахар, я обнаружила это только сегодня утром, но времени особенно не было, и пришлось запивать бутерброды простой водой. И ещё нам нужна колбаса — желательно докторская — потому что все её обожают, ну и паштет тоже можно. Об остальном я вспомню в магазине, когда увижу это на полке, — при этом она строго посмотрела на Вову, как будто тот ей в чём-то возражал.
— Может быть, мы сходим за всем этим завтра? — предложил Бирюк, зевая, и доставая из кармана связку ключей. — А то я сегодня так устал. А завтра будет пятница, у нас ведь с тобой в пятницу всего по три пары в институте, — после сразу и заскочим в магазин, идёт?
— Можно, наверное, и завтра… — не слишком уверенно согласилась Таня. — Но тогда у нас совсем ничего не будет на завтрак. Только если у нас остались те вкусные… ой! — она схватилась за лоб. — Что-то у меня в голове стрельнуло!
— Ты просто переутомилась, — Бирюк продолжал возиться с ключами, не понимая, почему нужный не подходит к замочной скважине. — Нервный денёк был, только и всего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});