Кентавр появился около полуночи, полностью собранный в поход. Покачивались на боку колчан и огромный луге, переметные сумы, наполненные необходимым в пути добром, заметно округляли бока.
Лидриэль с облегчением вскочила ему на спину. Погладила благодарно вороную гриву волос.
— А может… — начал с надеждой кентавр.
— Поехали! — отрезала Лидриэль.
И они сбежали из дома.
Точнее, по лесным тропам и домам-деревьям вскоре разнеслась весть, что младшая из сестер-чародеек сбежала глубокой ночью из дома на диком кентавре. (Потому что сбегать из дома нужно непременно на диком кентавре, вооруженном дубиной, иначе не так интересно. А то, что Файнос был лучником, предводителем отряда и героем, общество не волновало, всем хотелось верить, что он одичает и возьмется за дубину, оправдав возложенные на него надежды.)
* * *
Они довольно скоро выбрались за границу эльфийских лесов. Кентавр вывез девочку на берег большого озера. Яркая луна освещала все кругом.
— Позади Альянс, впереди — ничейные земли, миледи, — провозгласил Файнос.
— Ты уже придумал, куда мы едем? — спросила Лидриэль.
— Куда скажешь, туда и поедем, ты же у нас странница, — хмыкнул кентавр.
— А в ничейных землях есть приличные города? — Лидриэль легко вскочила и замерла у кентавра на спине, с любопытством всматриваясь в другой берег озера, такой загадочный и манящий в лунном свете.
— Слово «приличные» в ничейных землях я бы не употреблял, — заметил Файнос. — Скажем так, города там изредка встречаются. Разграбленные города встречаются чаще, чем неразграбленные. А города орков называют городами исключительно из вежливости.
— Да ладно, не пугай, — фыркнула Лидриэль. — Я все равно не вернусь!
— Все так серьезно? — поинтересовался Файнос.
Лидриэль села. Глаза у нее, надо сказать, уже слипались.
Они с кентавром ехали уже часа полтора, обычно в это время дома она смотрела неизвестно какой по счету сон.
— Серьезно… — вздохнула она. — Видеть их больше не могу! Вороны… Отвези меня куда-нибудь, хорошо?
Она умудрилась свернуться клубочком на широкой спине, подложила ладошку под щеку.
— Лидри, в правом вьюке достань покрывало, — велел Файнос — Еще вот простудиться тебе осталось, странница ночная.
Лидриэль нехотя вытянула покрывало из сумы, накрылась. Стало тепло.
Файнос двинулся в обход озера, чтобы попасть в ничейные земли.
Из кустов за ними внимательно следил эльф-охотник. Темная полоса пересекала его лицо, прядь выбивалась на лоб из головной повязки. Убедившись, что эти двое действительно добровольно покинули Альянс, эльф недоуменно дернул острым ухом, украшенным колечками и медвежьим клыком-серьгой, постарался запомнить необычную парочку и исчез в лесу неслышной тенью.
Кентавр шел иноходью, плавно, стараясь, чтобы спящую солнечную танцовщицу не трясло.
Он никуда не торопился, вся ночь была в его распоряжении.
Надо было придумать, куда же можно отвезти маленькую упрямую дурочку, поссорившуюся с сестрами и вообразившую себя странницей.
Хотя бы потому, что задерживаться в ничейных землях не стоило, требовалось более надежное место, где Лидриэль бы успокоилась, заскучала и вернулась домой, на свой королевский клен.
А еще Файнос думал, что он старый болван. И если бы не долг, вернуть который потребовала сегодня эльфийская принцесса, он бы копытом не пошевелил. И не ввязался бы в это безумие. Умные кентавры долгов не делают.
Лидриэль неплохо выспалась, пока они объезжали озеро. Когда к землям Альянса вплотную придвигались Горные Кланы с их терраморфингом и зимние ветры с заснеженных гор начинали раскачивать кроны деревьев, безжалостно отряхивая алые и золотые листья, тогда терем колыхало куда сильнее, чем круп кентавра.
Ночь была в полном разгаре. Луна поднялась высоко, стала маленькой. Был слышен волчий вой.
На спине кентавра Лидриэль ничего не боялась. Она соорудила себе из покрывала что-то вроде палатки и грелась там, изредка выглядывая, как птичка из дупла. Приключение нравилось ей все больше и больше.
Нравилось даже тем, что Файнос обнаружил, что она не спит, и начал тут же пугать ее всякими ужасами, рассказывая про живущих в ничейных землях.
— Гоблины здесь бродят стаями, — басил он. — Мелкие такие, зеленые, пакостливые. Они, конечно, совсем безмозглые, но, говорят, если встретил гоблина, замотанного, как мумия, который таскает с собой веселую черепушку, надетую на палку, кремниевую косу и бубен с беличьими хвостами, — то тебе повезло, ты увидел шамана гоблинов, это к удаче. Если он, конечно, косой тебя по голове не жикнет. Ты слушаешь, куколка?
— Слушаю, слушаю, — мурлыкала Лидриэль.
— А еще, бывает, наткнешься на тролля. Он тоже зеленый, но весь в бородавках. Даже на носу обязательно будет. И слюни, слюни из пасти до полу. Волосы черные, зачесанные вверх и на палочку намотанные почти как у ваших теургов. А одежды у тролля и нет, так, передничек.
— Один передник? — восхитилась Лидриэль.
— Ну, я, наверное, неправильно сказал. Это, скорее, повязка, а не передник. Просто спереди тряпочка с нее свисает и сзади тоже. Спереди красная, сзади черная. Наверное, чтобы пачкалась меньше. Или подтираться такой удобнее. А когти у тролля страшенные!
— Он когтями дерется?
— Не только. Они еще носят боевые браслеты такие, шипастые. Как ударит шипами — и без когтей мало не покажется.
— А я все равно не боюсь! — пропела Лидриэль и начала насвистывать мелодию.
— А зря, — откликнулся Файнос. — Вон смотри, волки кого-то дерут.
Лидриэль заинтересовалась, скинула покрывало, вскочила
Со спины Файноса она увидела круг сидящих волков и странную дерущуюся парочку внутри.
— Спорим, это гоблин, — сказал кентавр. — Волки гоблина загнали.
— Спорим, нет! — зажглась Лидриэль. — Ставлю золотой.
— О, так я обогатился, — гыкнул кентавр. — Сейчас ты этого гоблина во всей красе увидишь. Покрывало сложи в суму и держись крепче.
Он расстегнул колчан, любовно провел пальцами по тугому оперению стрел.
Лидриэль убрала покрывало и, вцепившись в широкий пояс кентавра, приготовилась к быстрой скачке.
Кентавр достал лук, упер один конец в землю, выгнул лучьи рога, ловко накинул петлю на конце тетивы. Лук был готов к бою, тетива натянута. Первая стрела покинула колчан.
— Держишься? — спросил Файнос девочку.
— Держусь.
— Золотой приготовила?
— Ага, сейчас! — фыркнула Лидриэль. — Сам наготове держи.
И они поскакали навстречу волчьей стае.
Стрелы Файноса разили наповал. Кто не успел уйти, тот лег серым холмиком на землю.
Кентавр не спеша собрал свои стрелы.
В центре волчьего круга лежал придавленный всклокоченным мертвым волком человек. Это был темноволосый бледный подросток. Он с таким удивлением смотрел на Файноса и Лидриэль, что кентавр даже заволновался, в своем ли парень уме, не на дурачка ли, часом, они наткнулись.
А потом человек закрыл глаза. И лицо его стало очень спокойным.
Лидриэль испуганно дернула Файноса за руку: внезапно ожил дерюжный мешок (которого они даже не заметили в лунной ночи.) Мешок, смешно подпрыгивая, добрался до мальчика, прижался к нему и заурчал.
Солнечная танцовщица растерялась. Все было как-то непонятно. И не очень весело. А вдруг этот темноволосый умер?
Кентавр мягко отодвинул ее в сторону, вышел в круг и легко, как тряпочку, отшвырнул убитого волка. С тяжелым покряхтыванием опустился на передние колени, осмотрел лежащего подростка. Достал из сумы веревку и перетянул ему ногу выше раны.
— Лидри, — попросил он. — Вынь из волчьего трупа кинжал. Парень его все-таки заколол, этого волчину.
Преодолевая страх и отвращение, Лидриэль подошла к убитому волку. Клинок вошел так глубоко, что вытащить его с первого раза она не смогла
Кентавр осторожно взял мальчика на руки, поднялся.
— Управилась с кинжалом? — спросил он.
Лидриэль показала окровавленный клинок. В лунном свете кровь была не красной, а какой-то темно-серой. Для глаз человека Эльфы и кентавры видели ночь по-другому.