На этот раз я помнил почти весь четтанский день. Лучше бы я его не помнил, ей-ей! Потому что вылепленная под вулха моя сущность такого натерпелась за время с последнего пересвета, что впору теперь полкруга отлёживаться в берлоге и хлестать пиво для успокоения!
Я не знаю, как перенесла пребывание в разрушенной вехе железа Тури, но вулх-Моран туда постарается вовек не возвращаться. Поймите меня верно: я, конечно, во многом трусоват… Ведь я оборотень и привык сжиматься в комок от малейшего тревожного шума на пересвете. Но вообще-то трусость не мешает мне бороться с окружающим миром — драк, например, я вообще не боюсь. Смешно сказать, но в цехах Торнсхольма, Ривы и Плиглекса меня считали отважным человеком! Только из-за того, что я не боялся меча и стрел — знали бы мои собратья по цеху, чего я на самом деле боюсь до кровавой пелены перед глазами…
Но я отвлёкся. Так вот, хоть мы и не встретили вчера ничего такого, чего я традиционно боюсь как анхайр, безрассудное желание тела рвануть прочь, куда угодно, лишь бы отдаться бегству, иллюзии спасения, не покидало меня почти весь день. Меня пугает отсутствие солнца на небе — хоть какого-нибудь. Вчера солнце отсутствовало. Понятия не имею, как такое может быть, и почему я при этом остался вулхом.
А мёртвая веха металла? Да у меня до сих пор поджилки трясутся от воспоминания от висящей в воздухе боли! Я её чуял каждой шерстинкой своей серой шкуры, слышал эту боль, видел, осязал!
Словно всю боль человечества собрали в одном месте и обрушили на мою бедную голову. В тот момент — голову вулха. Моран-человек — я, то есть — скорее всего, перенёс бы это спокойнее. Точнее, сдержаннее.
А костёр? Звери вообще не любят огня и благоразумно сторонятся его. То пламя, что неистово пожирало железные ветки, выдавило из вулха остатки мужества. Интересно, я в голос выл, или всё-таки сдерживался? Не помню, хоть тресни.
Ну, а уж когда из рыжей, пахнущей ржавчиной земли полезли железные ростки и сменили попеременно несколько цветов, душа моя прочно влипла в пятки и находится там до сих пор. Явившийся вторично Страж Руд уже ничего не смог изменить в моём настроении — бояться сильнее я просто не мог. Вулх окончательно потерял голову, особенно после того, как из звериного тела отпили крови, и держался только благодаря мне, Морану, человеческой половине анхайра.
В общем, я обрадовался, когда всё наконец закончилось, а закончилось всё только на пересвете. Но вот незадача: Тури, вместо того чтобы сказать мне хоть пару слов, пустилась догонять девчушку, которая не девчушка вовсе, а уж и не знаю кто на самом деле. Кажется, она вообще не человек. И не оборотень.
Где теперь моя верная карса бегает?
В общем, веха железа здорово взъерошила нас, Идущих-В-Ночь. Тьма ей в печёнку!
Ладно. Слава всему доброму под этим небом, обошлось. Будем думать, что делать дальше.
Во-первых, Тури умчалась вверх по осыпи, не оставив мне одежды и обуви. Просто замечательно! Особенно, если учесть, что по острому каменному крошеву не особенно побегаешь босиком.
— Корняга! — позвал я негромко. Почему-то не хотелось орать в голос.
— Здесь мы… — отозвался пень из-за ближайшего каменного блока размером с мельницу у Юбена.
«Мы» — это оказались Корняга и Ветер. Хм, уже лучше. Я забрался в седло и тронул коня с места. Корняга попробовал влезть мне на плечо, но я него рявкнул. Ещё чего! Царапается своими корешками, чуть не до крови, а до пересвета ещё вон сколько — целый день.
В голове немного шумело — кажется, оттого, что пришлось вчера отдать довольно много крови. Ветер, цокая копытами по камням, осторожно обошёл осыпь и потрусил вдоль нагромождения скал. Вообще-то нам было не в эту сторону, а правее, прочь от каменного безумия. Но не пойду же я без карсы?
Сначала я увидел валяющийся на щебне сапог. Левый. Потом второй — недалеко от первого. А дальше и курткоштаны отыскались. Одевшись и обувшись, а предварительно выковыряв из пяток притаившуюся со вчерашнего дня душу, я почувствовал себя куда увереннее. И позволил, наконец, Корняге занять привычное место на левом плече.
Спустя некоторое время я увидел карсу. Она уныло сидела меж двух бугристых глыб, свесив голову к земле, и, казалось, что-то растерянно обнюхивала. Я приблизился и рассмотрел — что.
Детский плетёный сандалик на деревянной подошве.
Мерное покачивание в седле убаюкивало меня. Корняга, последние дни присмиревший и молчаливый, о себе не напоминал. А карса плелась следом, молчаливая и безрадостная. Не знаю, что приключилось с ней перед превращением, кем оказалась и куда делась маленькая девочка, научившая нас оживить веху железа. Но на карсу накатила тоска, я это ощущал почти физически. Почему-то я был уверен, что лезть с утешениями к ней не следует; единственный лекарь сейчас — время.
И я ждал, заодно приближаясь ко второму Знаку. Жуткие каменные завалы мы оставили позади, пересекая обширную плоскую равнину. В полупрозрачной мгле далеко-далеко на западе смутно угадывались горы. Где-то там, на плато в этих горах и ждёт нас У-Наринна, Каменный лес матери-земли. Цель нашего похода. Крутой поворот в жизни одного анхайра и одного мадхета.
Только куда мы попадём после поворота, я ещё не знал. Куда-нибудь попадём.
В пути я размышлял об У-Наринне. Пять вех мы прошли, значит, нас пропустят стражи Каменного леса. Кстати, что там будут за стражи? Стражи Камня? Или какие-то особые?
Не знаю. Да какая, в сущности, разница?
Ещё я вспоминал Жоша и Храгги. Вчерашний трюк карлика у говорящего камня-указателя вновь разбередил старые, уже заросшие раны. Раньше мне казалось, что надёжнее и светлее, чем деревня оборотней-анхайров, места в мире не сыскать. Дети всегда склонны думать о мире восторженно. И видеть его чище, чем на самом деле. Вот и я считал, что нам ничто не грозит, пока Жош и Накуста со мной, пока я живу в их доме. Мне предстояло вырасти, большим-большим, и я искренне верил, что останусь в Храггах навсегда. Меарским днём буду копаться в огороде за аккуратным домиком под тесовой крышей, вечерами лениво беседовать с соседями и потягивать густое домашнее пиво — втайне от Накусты Жош пару раз давал мне его попробовать. А четтанским днём буду шастать по окрестным лесам, и, конечно же, стану лучшим в деревне охотником!
Сейчас я мало обрадовался бы копанию в огороде и унылой сельской жизни. Впрочем, это именно потому, что я не остался в Храггах. Если бы Чистые братья не отыскали деревню, я вырос бы другим. И, скорее всего, не шёл бы сейчас в У-Наринну, а полол бы репу в том же огороде за домиком под тесовой крышей. И не знал бы, что мадхеты — вовсе не то же, что анхайры, и никогда не встретился бы с мадхетом по имени Тури.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});