Читать интересную книгу Чужого поля ягодка - Карри

Обернувшись, увидела двоих весело улыбавшихся воинов из оставленного Гийтом сопровождения.

«Тьфу на вас! — в сердцах ругнулась Миль, озирая их довольные физиономии. — Разве можно так подкрадываться?»

«Да мы и не подкрадывались, прекрасная госпожа, просто ты была так занята выбором наиудобнейшего курса, что не услышала наших шагов. А пошуметь намеренно нам в голову не пришло», — объяснил один из них, присаживаясь у костра и глядя снизу вверх.

«Надеюсь, нас не прогонят? Тем более, что мы не с пустыми руками», — добавил другой, поднимая повыше, для всеобщего обозрения, пару тушек каких-то зверьков.

«И что, их можно есть?» — недоверчиво спросила Миль, прикасаясь к колючей шкурке, то есть, пытаясь прикоснуться: воин, державший тушки за лапки, тут же их отдёрнул:

«Эй-эй, полегче!.. Не только можно, но и нужно. А вот трогать не стоит, неприятностей не оберёшься».

«Ну, тогда милости просим, — сказал Бен. — Однако, если их не трогать, тогда как же их приготовить?»

«А вот так, довольно просто», — ответил охотник и сунул обе тушки в огонь.

Через несколько минут он спокойно извлёк их оттуда и, положив на камни, воткнул с двух сторон по длинному ножу, а затем, вспоров брюшки, быстро и ловко выпотрошил, скормил огню внутренности, и снова пристроил тушки над огнём.

«Теперь их надо только время от времени переворачивать. Огонь уничтожает и яд, и колючки. А шкурка предохраняет мясо от обгорания. Справится и ребёнок», — улыбаясь, объяснил он.

Следующие полчаса, следя за мясом, вся компания развлекалась местной игрой в камушки, и охотник рассказывал:

«Тут этих недотрог полно. Если б не ограничения в питании, они заполонили б всю округу, потому что есть их, кроме людей, никто не соглашается. Беспечность и уверенность в собственной неуязвимости делают их очень доступной добычей для человека».

«А как же вы их ловите?» — полюбопытствовала Миль, потянув носом: пахло аппетитно.

«Ну, по-разному. Можно подкараулить у норы, а можно бросить на землю приманку, и тогда они они сами притопают. Главное — не касаться колючек. Яд очень мощный, поражает нервную систему… Знаете, что они любят больше всего? Пещерные плесневые грибы. Но достать те грибы не так-то просто, они не везде растут, вот наши недотроги и жрут почти всё подряд — и то, что растёт, и то, что бегает — тоже. Ну-ка, ну-ка… — вдвоём с товарищем они убрали тушки с огня и разделили их на порции. — Готово. Теперь каждый солит свой кусок и ест!»

Мясо было нежное, пикантно на вкус и истекало соком. Ничего подобного Миль прежде не пробовала, и поначалу не могла решить, нравится ей это или нет, ела не спеша, прислушиваясь к ощущениям, но вроде было вкусно, и даже несколько непривычный запах вскоре перестал отвлекать, так что она уплела порядочную — по её меркам — порцию… И всё равно наелась раньше, чем мужчины. Отказавшись от добавки, вытерла нож о листья близрастущего куста, убрала его в ножны и устроилась поудобнее, подсунув под спину сумку. Мужчины продолжали есть, оживлённо беседуя, но Миль не вслушивалась, и речь их текла мимо, как журчание ручья.

«Надо бы вымыть где-нибудь сапоги», — лениво подумала она, жмурясь на солнышке, которое ало просвечивало сквозь веки и ощутимо припекало.

…Потом кто-то заслонил от неё солнце, и она услышала:

— Просыпайся уже, соня, идти пора, — Бен потянул её за руку, помогая встать.

«С чего ты взял, что я сплю?» — возразила она, поднимаясь. Он усмехнулся:

— А как иначе называется состояние после обеда, когда ты лежишь с закрытыми глазами и сладко посапываешь в обе носопырки?

«Действительно, — зевнула она, — а я и не заметила, что дрыхну».

— Ничего страшного. На-ка, попей, — он сунул флягу и, пока она пила, принёс её сапожки. Чистые и сухие.

«Вот спасибо, — обрадовалась она. — А я-то как раз думала, где бы их помыть».

— Не мне спасибо, малыш. Мне до твоих сапог и дотронуться не дали.

В ответ на посланную в пространство благодарность пришло тёплое:

«Да ладно, не стоит… Бен, может, вы и впрямь оставите тропу и пойдёте с нами?»

«Если можно — почему нет?»

«Тогда Айт и Даги вас проводят».

По ближайшему склону посыпался щебень, и откуда-то из-за скальных обломков спрыгнули два молодых охотника. С их помощью Миль двигалась гораздо быстрее, а поспешавший следом Бен ни в какой поддержке и подавно не нуждался.

Часа через три вышли к быстрой речушке, небольшим водопадом стремительно рушившейся в маленькое прозрачное озерцо, в котором плескались ещё двое из Горного племени. Издалека поприветствовав пришедших, они вышли из воды и скрылись в скалах. Последовав за ними, Миль с компанием нашли угасающий костерок с парочкой зажаренных на нём недотрог, а самих охотников след простыл — Айт объяснил, что это были Риджин и Нарвиг, и что теперь они ушли в дозор, поскольку отдохнули и перекусили. А Даги добавил, что вода в озере отличная, хотя и холодновата. На вопрос Бена — не опоздают ли они из-за этого купания — его заверили, что времени достаточно, потому что, сойдя с неудобной тропы, они сильно спрямили путь и теперь опережают медлительный караван.

«Более того, — рассмеялся Айт, — двигаясь такими темпами, мы будем на месте через час. А колонна, — взглянул он на солнце, — через три, никак не раньше… Так что — времени хватит, купайтесь на здоровье!»

О приближении к Долине Водопадов загодя предупреждал характерный шум падающей с высоты воды. Водопадов, преимущественно небольших, было множество — располагаясь по кругу, они играли дрожащими радугами, сбегали и прыгали по крутым, часто отвесным склонам, так как сама Долина представляла собой провал округлых очертаний, куда и сливалась вода из большинства ближайших рек, речушек и ручьёв. Там, внизу, вода собиралась в спокойную реку, обвивавшую невысокий плоский остров, достаточно обширный, чтобы соответствовать определению.

Высокая влажность, защита окружающих гор — Долина зеленела и цвела почти круглый год. С этой высоты она выглядела узорчатой чашей с голубой каймой, да ещё в обрамлёнии разбивающейся о камни воды и переливов радуг…

Долина предстала взгляду внезапно, казалось, её шум ещё в отдалении, но вот обогнули крупную скалу — и Миль ахнула, прижавшись спиной к мужу, в восхищённом созерцании замершему вместе с ней на краю обрыва.

Шестеро сопровождающих с понимающими улыбками переглянулись и не стали торопить гостей, разделяя их восторг и вспоминая, как эта красота, вот так же открывшись впервые каждому из них, покорила навсегда. Напротив, они поглядывали с гордостью — в полной ли мере гости прочувствовали щедрость подарка, хватило ли им чуткости — и с толикой ревности, как будто сами создавали ландшафт, а не получили его во временное не пользование даже — в бережение, на краткий миг своей жизни…

Бен же при виде такой за сердце берущей красоты непонятно отчего затосковал, да так, что глаза постыдно увлажнились и в груди опять затикало, застучало подзабытое на время — пора, пора дальше, опоздаешь, упустишь, поспеши!.. Время утекало ощутимо, как эти минуты, ведь вроде и вот она, Долина эта, лежала, лежит и будет лежать в хранящих объятиях гор, застенчивая и нарядная, как невеста… А ты уйдёшь, унося лишь её образ, но не её саму, не само счастье, но память о нём, ибо не владеет человек ничем на свете, кроме своих воспоминаний… и то — не факт.

Неосознанно сжатые им слишком сильно, дрогнули под его ладонями плечи Миль, в запрокинутом к нему лице удивление и — проступающее понимание…

«Пора спускаться, — мягко напомнил Нарвиг. — Почти все племена в сборе, скоро и наши прибудут».

Действительно, остров посередине Долины на глазах расцвечивался крупными яркими мазками, будто невидимый живописец решил сменить амплуа пейзажиста-импрессиониста на лавры авангардиста, ограничившись, впрочем, только самим островом, не трогая всей картины: это прибывшие на Ярмарку ставили шатры и палатки.

При спуске трое горцев опекали Бена, а трое — Миль, и, хотя склон был высок и крут, внизу, возле брода, на песчано-каменистом берегу реки, все оказались довольно быстро — а почему нет, при наличии-то нужного снаряжения и большого опыта хозяев… Бен предпочёл не усложнять воинам их работу, выпячивая наличие или отсутствие навыков, и при доставке вниз молчаливо, молчаливей обычного, позволял себя упаковывать и кантовать, как будет удобно — не забывая, впрочем, улыбаться Миль. Но через брод перенёс её сам, невзирая на её желание перебраться самостоятельно и старательно не замечая разочарования шестёрки сопровождения. И далее, при виде большого количества разношёрстного народу, взял её за руку и больше не отпускал. Так и ходил с ней от палатки к палатке с выставленными в них всяческими товарами, привлекавшими покупателей. Если Миль хватала что-то обеими руками, он придерживал её за плечи или за талию. Она не возражала, особенно, когда он пояснил, что боится потерять её в этой толпе, ищи потом…