Однако пытаться отыскать товарищей, блуждая по пустыне, очевидно, бессмысленно. Она не умеет ориентироваться среди барханов и может пробродить так под солнцем невесть сколько, тратя время и воду. Самое разумное — это двигаться на север. Тогда, если все будет хорошо и остальные рассуждают так же, то у них появляется шанс встретиться в Тургунае. Элина, разумеется, понимала, что Тургунай — огромная страна, но не без оснований полагала, что на границе с пустыней вблизи этого меридиана вряд ли имеется много поселений; скорее всего — какая-нибудь одна крепость, к которой ведут все дороги.
Было, должно быть, где-то между четырьмя и пятью пополудни; впрочем, со всеми этими путешествиями по разным широтам в разные времена года Элина уже не поручилась бы, что правильно определяет время по положению солнца. Но вряд ли ошибка — и вытекавшая из нее ошибка направления — была слишком серьезной. Элина сделала несколько поощрительных глотков из фляги, отплевавшись, наконец, от песка, переобулась, вытряхнув песок из сапог, и зашагала на север.
Она быстро убедилась, что пересекать пустыню пешком — удовольствие куда более сомнительное, чем ехать на лошади или хотя бы даже идти, но по хорошей дороге. У нее зародились серьезные сомнения, что после того, как кончится вода, удастся идти вот так еще три дня. Тем паче что она не могла позволить себе роскошь петлять, избегая крутых подъемов — так было бы слишком легко сбиться с направления. Но куда больше, чем утрата средства передвижения, удручала Элину мысль, что вместе с лошадью и седельной сумкой она лишилась всех своих записей по эльфийской культуре; кое-что можно было восстановить по памяти, но, увы, далеко не все… Хотя если с эльфом все в порядке, то он может надиктовать заново — но все равно, так жаль потраченного времени и труда…
Поднявшись на очередной высокий бархан, Элина остановилась, переводя дух и вытирая рукавом пот с лица. Искушение глотнуть воды было слишком велико, но она твердо постановила экономить. Графиня окинула взглядом открывавшуюся с гребня панораму, не надеясь уже обнаружить что-нибудь интересное… но на сей раз, помимо застывших песчаных волн, увидела кое-что еще. Милях в двух к северо-востоку из-за бархана показался всадник.
С такого расстояния Элина не могла разглядеть, кто это; она даже не могла понять, один он или их двое. Это могли оказаться незнакомцы, и притом с недружественными намерениями. Но Элина не раздумывала. Даже если их двое
— их всего двое на одну графиню Айзендорг.
— Хей! Э-гей! — закричала она во весь объем легких, размахивая руками. Расстояние было большим, но в тишине предвечерней пустыни всадник услышал. Он повернулся и поехал по направлению к ней — теперь Элина наконец разглядела, что человек действительно один, хотя лошадей две. Графиня, зарываясь сапогами в песок, побежала навстречу, вниз по склону бархана.
Уже на полпути она поняла, что это Редрих. Ей подумалось, что герцог проявляет недостаточную прыть — мог бы скакать и побыстрее; она даже сама перешла на демонстративно-неспешный шаг. Однако, когда расстояние еще более сократилось, Элина поняла, что все дело в лошади, которую Редрих вел в поводу — та слегка прихрамывала. Кстати, то была ее собственная лошадь. Графиня устыдилась своих недавних мыслей; к счастью, молодой человек был еще слишком далеко, чтобы это заметить.
— Вот, присмотрел тут за вашей лошадью, — непринужденно сказал Редрих, подъезжая.
— Благодарю, — в тон ему ответила Элина. — На ней можно ехать?
— Думаю, да. Лучше ехать на хромой лошади, чем идти пешком. Но… — внезапно решился Редрих, — еще лучше дать ей отдохнуть. Мой конь выдержит двоих, и если вы… — говоря это, он смотрел куда-то в сторону, словно делал жутко неприличное предложение.
— Резонно, — спокойно одобрила Элина, легко вспрыгивая на круп его коня и без всякой задней мысли берясь за бока Редриха. От этого прикосновения сквозь куртку герцог ощутил сладкое томление во всем теле; он даже не сразу понял, что ему задают следующий вопрос.
— Остальные? Нет, я не знаю, что с ними. Кажется, когда налетел шквал, Йолленгел снова свалился с коня. Я старался скакать за вами, но вскоре потерял вас из виду.
— Я в состоянии о себе позаботиться, — дернула плечом Элина, хотя и была весьма довольна встречей с Редрихом, лошадью и своими записками. — Вам не следовало бросать Йолленгела. Неужели бедняга эльф проехал с нами все эти тысячи миль только затем, чтобы погибнуть под грудой песка посреди пустыни?
— Ну почему сразу погибнуть? Там где-то поблизости должен быть многоопытный Эйрих. Да и потом, вы же не погибли, — он подумал, что все это звучит недостаточно убедительно, и добавил: — Впрочем, я все равно ничего не мог поделать в этой буре. Разве что спрыгнуть с коня, и тогда бы без лошадей остались все трое.
— Надеюсь, что он жив, — непреклонно произнесла Элина. — В противном случае, Редрих, я вам этого не прощу.
«Неужели какой-то нелюдь вам дороже, чем… « — чуть было не вырвалось у Редриха, но он лишь крепче сжал губы.
Таким образом, молча и дуясь друг на друга, они ехали на север еще около часа. Элину это вполне устраивало — после всех передряг этого дня ей хотелось только выпить воды и завалиться спать. Редрих же, напротив, страдал от того, что снова упускает время, и что лучшую возможность для «серьезного разговора» трудно вообразить; он ругал себя ослом и в то же время вспоминал о своей династической гордости, выжидая, чтобы Элина нарушила молчание первой. Гордость, впрочем, была скорее лишь удачным предлогом; на самом деле молодой человек, не раз бившийся с мечом в руке против нескольких врагов сразу, не побоявшийся бросить вызов всему Тарвилону, сражаясь за приз Роллендальского турнира, в одиночку проделавший опасный путь длиной в несколько тысяч миль — теперь попросту боялся грядущего разговора.
Наконец он понял, что ищет предлог для оттягивания объяснения, обругал себя трусом и постановил сосчитать до пяти и начать. Солнце висело уже совсем низко; они поднимались на очередной песчаный гребень, и их длинные тени тянулись вверх по пологому наветренному склону.
— Элина… — после долгого молчания голос Редриха прозвучал до неузнаваемости хрипло.
— Меня зовут Эрвард, — немедленно отреагировала графиня.
— Зачем этот маскарад здесь и сейчас! — воскликнул он, пытаясь обернуться к ней, насколько это можно было сделать, сидя впереди нее на лошади.
— Затем же, зачем везде и всегда, — невозмутимо ответила Элина.
— Мы ведь с вами одни посреди пустыни! И, знаете, я давно…
— Кажется, уже не одни, — перебила графиня, глядя мимо него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});