— Да. Я не…
— …Не любишь вкус и запах. — закончила цыганка за Него. — Тогда… позволь сделать Тебе чай…
— В этом нет никакой необх…
— Не каждый день можно встретить «Странника Ночи». — загадочно улыбаясь прервала она Его речь.
Босс кисло улыбнулся отведя взгляд:
— Старая индейская легенда. Будто больше вспомнить нечего.
— Но она о Тебе. «Смотрящий в Ночь». — девушка, уже переместившись в другой угол «квартирки», совершенно уверенно и точно орудовала с чашками и чайником, — Она мне очень нравится… «О бесстрашном капитане, чтущим индейские законы и традиции; помогающим племени в борьбе за свободу; в союзниках которого были самые темные духи; и о неизменном корабле с тремя мачтами…» — цыганка тепло улыбнулась, — Моя тетка обожала собирать все легенды и сказания…
Она подала дымящуюся чашку с ароматным темным чаем Фениксу и присела рядом вполоборота — облокотившись локтем о спинку дивана. Ее голос звучал тихо, едва слышимо и оказывал необъяснимое успокаивающее действие, странным образом доносясь сразу со всех сторон.
— Фрегат.
— Что?
— Трехмачтовый корабль. Фрегат. «Эмили».
— У твоего корабля было женское имя? — хохотнула девушка.
— Тебя это удивляет?
— Немного… Ожидала, должно быть, какого-нибудь грозного названия…
Феникс присмотрелся к цыганке. На вид ей не было и тридцати. Худосочная фигура — укрытая разноцветными одеяниями в несколько слоев друг на друге. Бледные, тонкие руки — пальцы коих, казалось невыносимо устали от тяжести переизбытка украшений на них. Голос походил скорее на подростковый — слегка завышенный в определенных интонациях, звонкий и смеющийся. Но из-за манеры разговаривать едва ли не шепотом — это было сложно расслышать. И все же… перед Ним сидел ребенок. Иного, Он не видел.
— Как тебя зовут?
— Тереза… А какое имя Ты носишь в этом времени?
— Феникс. Оно практически постоянное. Мне нравится.
— Хм… Подходит…
— Ты поразительно спокойна…
— Имея дело с… «необъяснимым» — перестаешь удивляться. Но вот Ты… — Тереза выдержала паузу, — Я рада, что могу поговорить с Предвестником. Откровенно говоря, я почти ничего не «вижу»… и это меня… озадачивает.
— Может раскинешь карты? Прочтешь прошлое или будущее?
— Не смеши меня! Стереотип — не более. Все смешано. Все события переплетаются бесконечными нитями. То как было; как есть; как будет или как могло бы быть… Никогда не знаешь точно.
— Значит, глупо спрашивать тебя о чем бы то ни было?
— Ты спроси. Дорога привела Тебя ко мне. Тягостные мысли привели Тебя ко мне. Все случается только тогда, когда положено… Спроси — и мы посмотрим.
— Как скажешь… — Босс отпил горячего крепкого чая. Удивленно замер с чашкой у рта. Сделал еще глоток: —…Давно не пил такого вкусного…
— Он напоминает Тебе о холодной земле изрытой беспощадными убийцами с короткими крыльями…
Небольшое доказательство своих «возможностей», девушка с повязкой на глазах произнесла отчужденным голосом. Феникс серьезно посмотрел прямо в ее невидимые очи — уверенный в том, что она знает об этом.
— Ты это контролируешь?
Видящая дернула головой:
— Иногда. Последнее время — все хуже… Что это? Это что-то значит для Тебя?
— Воспоминание?.. Ммм… Ты не видишь целиком?
— Лишь отдельные фрагменты. В Тебе — лишь отдельные фрагменты.
Феникс отпил еще немного, раздумывая о том, стоит ли вообще говорить? Но Он так часто вспоминает обо всем и молчит. Молчит — уперто и настырно. Ну раз Видящая забралась в Его голову, почему бы не сказать?
— …Что тебе сказать?
— Что «чувствуешь». Знаю, что Ты не признаешь такого определения, но чем дольше Ты держишь всё в Себе, копишь и прогибаешься, тем сильнее будет «взрыв», когда Ты дойдешь до Своей точки кипения. Поговори со мной…
Феникс напряженно вздохнул, нахмурившись:
— …Зима… Под Смоленском сидели. Промерзшая земля. Бесконечные бомбардировки… У нас во взводе был один узбек… Такого чая, Я больше никогда не пробовал…
Он прерывисто вобрал воздуха в грудь — с тяжелым облегчением выдохнув. Видящая, с неизменной легкой улыбкой, едва касающейся ее тонких губ — осторожно притронулась к Его руке:
— Спасибо… Я чувствую, что Ты часто думаешь об этом…об этом времени…
— Непроизвольно.
— А что же насчет других Твоих жизней?
— Иногда. Во снах. Все смешалось, как и твои видения. Однако, все они не несут столько боли.
— Войны — это лишь боль…
Тереза помолчала, несколько раз тяжело вздохнув сама:
— …Я потеряла глаза еще ребенком. Не было дня, чтобы я не вспоминала о том дне. Но вот Тебе нельзя жить прошлым.
— Весь Я состою из прошлого.
— Разве Предвестник Конца должен сожалеть о былом?
— Не надо… Не говори так… Бред помешанных, в который верят до сих пор.
— Оглянись. Сложно не поверить.
— Отчего же Я тогда постоянно возвращаюсь, раз должен появится лишь в конце? — раздраженно спросил Феникс, отставив чашку.
— Конец может наступить в любой момент… Кто-то его предвещает; кто-то приближает; кто-то останавливает. А людям нужно какое-то объяснение.
— И ничего другого, как «Всадник Апокалипсиса» придумать не смогли. — саркастично отозвался Он.
— Но ведь звучит. — пожала плечами цыганка.
— Бред.
Странник прикрыл глаза и опустил голову. Видящая молчала. Какое-то время:
— Знаешь, я уже давно заметила, что чем умнее и тише человек, то тем больше в его мыслях различных пороков. Как говорится, в тихом омуте…
— Не применимо. Я не человек.
— Разве?
Феникс вновь умолк. Тереза заулыбалась шире:
— Ты так давно на этом свете… Столько видел… Облегчи душу. Говори. Просто говори…
— Что Я здесь делаю?
— Тебя это беспокоит? — рассеяно спросила Тереза, явно удивленная таким вопросом.
Странник молчал, глядя в пустоту перед Собой. Цыганка продолжила:
— То — что умеешь лучше всего. Я чувствую, что Ты все знаешь Сам. И сильно сомневаюсь, что Тебе нужно чье-то мнение. Да и потом, если человек, измученный жестокой душевной бурей, судорожно сопротивляясь натиску нежданных бедствий, не зная, жив ли он или мертв, всё же способен с бережной заботливостью относиться к любимому существу — это верный признак истинно прекрасного сердца…
— …Тебе Гюго на ночь читают? — усмехнулся Босс точной цитате из произведения «Человек который смеется».
— Перед обедом. — парировала Видящая, — Я серьезно. Твои мысли занимают живые, а не Твоя участь… или предназначение.
— У Меня такой бардак в голове творится… Обо всем…
— Я говорю о голубоглазом дьяволе и дочери тьмы. — все тем же отчужденным голосом добавила Тереза.
Странник заинтересованно подался ближе:
— Ты скажешь Мне?
Видящая замолчала, и несколько раз резко дернула головой в разные стороны, словно прислушиваясь к шепоту — слышимому только ей одной.
— Не могу. — изменившимся мрачным голосом ответила та.
— Не хочешь? Или боишься?
— Я просто не знаю.
— Ты же только что…
— Лишь образы. Ничего больше. Ничего… Но… я видела… нечто другое… — она подавлено умолкла.
— Смерть?
— Да.
— Чью?
— Твою… Скоро… Прости. Ты слишком долго бродишь среди живых…
— Неважно. Мои… Мои дети…
— Они не Твои дети. Ты — состоишь из прошлого. Ты Сам так сказал. Они — будущее.
— Нет. Эти двое…
— У них свой путь… — Тереза в очередной раз дернулась и неожиданно улыбнулась, — …Ты не умеешь сдаваться… — прошептала цыганка сама себе.
— Не приучен. — холодно отозвался Странник.
— Ты мечтал… Ждал… Искал и надеялся… Я не вижу конца…
— Странно это слышать, учитывая что ты только что предрекла Мне смерть.
— Я могу ошибаться. Людям свойственно ошибаться… Это относится и к Тебе.
Феникс заулыбался:
— Ты Мне сейчас напомнила Меня самого. Вижу, как сложно иногда приходится со Мной…
— Тепло… Ты думаешь о…
— Тереза…
— Дом. Смеющиеся люди вокруг. Они важны.