что я попал в лоно своей семьи.
— Так оно и есть… Джабл.
— Значит, называйте меня по имени и считайте братом: ни больше, ни меньше. Первый же, кто обратится ко мне почтительно, останется после уроков без обеда. Вникла?
— Хорошо, Джабл, — согласилась она. — я уже всем сказала.
— Дон, очевидно, сообщила Пэтти, — пояснил Бен, — а Пэтти передает другим, тем, кому можно передать мысли, а они расскажут двоечникам, вроде меня, словами.
— Почти угадал, — подтвердила Дон, — только я говорила с Джилл, а не с Пэтти: Пэтти вышла куда-то по поручению Майка. Джабл, ты смотрел стерео? Передавали интересные новости.
— Не смотрел.
— Ты имеешь в виду побег из тюрьмы, Дон?
— Да, Бен.
— Джабл об этом не знает. Майк не просто разобрал свою камеру и ушел. Он разнес в щепки все тюрьмы в округе и разоружил всю полицию. С одной стороны, для того, чтобы они недельку-другую поработали, а с другой — потому что не любит, когда человека сажают под замок. Он считает это величайшим злом.
— Майк деликатный человек, — согласился Харшоу. — Он никого не стал бы запирать.
Бен покачал головой.
— Майка можно обвинить в чем угодно, кроме деликатности. Он может убить человека без тени сомнения. Но он крайний анархист и считает, что запирать человека нельзя. Его кредо: полная свобода и полная ответственность за свои поступки. Ты есть Бог.
— В чем же вы усмотрели противоречие, сэр? Иногда бывает действительно необходимо убить человека. А запереть его — значит, совершить преступление против его суверенитета, а также, и своей личности.
— Майк прав. Ты действительно вникаешь в жизнь по-марсиански. Я так не могу. Я только учусь. Ну, и что они делают, Дон?
— Носятся, как ошпаренные. Мэр попросил помощи у Президента и у Федерации — обещали оказать и не обманули. Прилетели машины с войсками. Солдаты выходят из машин и вдруг оказываются голые, а машины исчезают.
— Теперь понятно, почему он так долго не возвращается. Ему нужно было сосредоточить все внимание, чтобы уследить за таким множеством объектов. Если войска не перестанут прибывать, боюсь, Майк навечно останется в трансе.
Дон с сомнением проговорила:
— Мне так не кажется, Бен. Я бы с таким количеством объектов никогда не справилась, а Майк справится и при этом еще сумеет ехать на велосипеде вниз головой.
— Н-не знаю. Мне иногда становится страшно с вами, чудотворцами. Пойду посмотрю стерео. А ты развлеки папу Джабла, он любит маленьких девочек.
Кэкстон пошел прочь, за ним полетела пачка сигарет и вскочила в карман.
— Это Бен сделал или ты? — спросил Джабл.
— Бен. Он все время забывает сигареты, и они гоняются за ним по всему Гнезду.
— Ишь ты, а скромничал!
— Бен постигает истину гораздо быстрее, чем ему кажется. Он святой человек.
— Хм… Дон, ты не та ли Дон Ардент, которую я видел у фостеритов?
— О, ты не забыл? — у нее был такой вид, будто Джабл угостил ее конфетой.
— Конечно, нет. Но ты переменилась. Стала гораздо красивее.
— Действительно, стала. Ты даже принял меня за Джиллиан, которая, кстати, еще красивее.
— Где она? Я думал, она первая выбежит меня встречать.
— Она работает, — Дон помолчала. — Я позвала ее, она скоро придет, а я сменю ее, если ты позволишь.
— Беги, девочка.
Не успела она выйти, как к Джаблу подсел доктор Махмуд.
— Как тебе не стыдно! — напустился на него Харшоу. — Не предупредил, что приезжаешь, и внучку мне представляла змея!
— Джабл, вы непростительно торопитесь!
— Сэр, когда человек… — тут кто-то, подойдя сзади, закрыл Харшоу ладонями глаза.
— Угадай, кто, — прозвучал голос.
— Вельзевул!
— Холодно!
— Леди Макбет.
— Теплее. Даю третью, последнюю попытку.
— Джиллиан, перестань шалить и сядь рядом со мной.
— Слушаюсь, отец.
— А отцом меня можно называть только дома, в По-коносе. Так вот, сэр, я остановился на том, что когда человек доживает до моих лет, он неминуемо начинает торопиться. Для него каждый рассвет — подарок судьбы, ведь за ним может не последовать закат.
— Джабл, вы, кажется, думаете, что если вы перестанете поставлять миру рассказы, земля перестанет вращаться?
— Разумеется, сэр.
Подошла Мириам, втиснулась между мужем и Харшоу.
— Я ведь мог умереть и больше не увидеть твоей гадкой физиономии, а также более приемлемого лица моей бывшей секретарши…
— Босс, не напрашивайтесь на шлепок! — прошептала Мириам ему на ухо. — Я исключительно красива и имею этому божественное подтверждение.
— Более того, из-за вашего нежелания отправить мне открытку я мог бы не увидеть мою водяную внучку. В этом случае мой призрак преследовал бы вас всю жизнь.
— Вот и посмотрели бы на Мики, как она втирает себе в волосы тертую морковь. Отвратительное зрелище.
— Я говорил образно.
— А я буквально. Мики настоящий поросенок.
— Кстати, босс, — вмешалась Джилл, — почему вы считаете, что говорили образно?
— Потому что «призрак» — это понятие, которое я использую исключительно в качестве метафоры.
— Это реальность, — настаивала Джилл.
— Возможно, но я предпочитаю во плоти наслаждаться видом маленьких девочек.
— Джабл, вам еще не пора умирать, — сказал Махмуд, — Майк вник в вас и предсказал вам долгую жизнь.
— Я уже положил себе предел из трех цифр.
— А что это за цифры? — с невинным видом поинтересовалась Мириам. — Уж не Мафусаиловы ли годы?
— Бесстыдница!
— Мой муж говорит, что все женщины бесстыдницы, поэтому их вообще не стоит слушать.
— Он правильно говорит. Как только мои часы покажут три цифры, я дематериализуюсь: по-марсиански или по-земному — как получится. Этого вы у меня не отнимете. Восхождение на небеса — величайшее событие в жизни человека.
— Насчет этого вы правы, босс, — медленно сказала Джилл, — но не ждите свершения события скоро. Ваше ожидание еще не исполнилось. Элли на прошлой неделе составляла для вас гороскоп.
— Гороскоп? Какой кошмар! Кто такая Элли? Как она посмела? Подать ее сюда, я отправлю ее в бюро по найму, путь дадут ей работу, если ей делать нечего.
— Боюсь, что из этого ничего не выйдет, Джабл, — вступил Махмуд, — она работает