Мне показалось, что есть какое-то сходство между этой пьесой и стихами Владимира Абрамовича, твоего покойного отца и моего лучшего друга.
Пьесу эту теперь нельзя ни печатать, ни ставить. Говорил об этом с главным. Он допускает возможность «печатания» после войны, но сейчас считает эту вещь совершенно не подходящей. Я прикидываю, нельзя ли поляков заменить немцами? Но все ситуации таковы, что замена невозможна».
Материал для ХХII века
— Тебе наплевать на все, что здесь происходит! Засела в своих чемоданах!
Арон разгневан. Лицо красное, глаза страшные. Размахивает пустой бутылкой. Кажется, он пьян. Наверное, тоскует по сыну. Его надо пожалеть. Но у нее, как следует из анамнеза, притуплены чувства тоски, гнева и жалости.
— Двадцать два миллиона зараженных вирусом из Уханя, из того самого, кстати, откуда прибыл твой Бородин на слушание дела в Пекине… Все — по домам! Кто выпьет в аэропорту чай из одноразового стаканчика, будет отравлен. Посмевшие выйти из дому на мирный протест будут наказаны самым строгим образом, из-за них всю страну отправят на дезинфекцию. А вот когда никого не станет… и не потому, что все поголовно будут убиты, а потому, что отживут, кто как, свой век, историки возьмутся за дело, и в 2022 году обнародуют достоверные факты о вопиющем насилии на постсоветском пространстве ХХI века…
Наверняка он прав.
Спеть ему колыбельную? Рассказать сказку? Лучше бы он ушел. Но тут у него раскладушка. И «загадочная женщина», которая так и останется непонятной до конца пьесы.
Поляков после войны не удастся заменить на немцев.
Пьеса пропала. То, что пропало — не подделаешь.
История так и стоит на пограничной заставе.
Она — по ту сторону, в гуще других событий. Чепуховые мысли пытаются прорваться вперед, значительные — не трогаются с места. Смешна суета. Граница-то закрыта.
Но есть лазейки. В стене монастыря, в стене кладбища.
Роза
Десять минут ходу — и она на бульваре Ротшильда. Звучит внушительно. На самом деле — это всего лишь аллейка с лавочками и кафе-киоском. Вечерами тут собирается молодежь, сейчас — никого. Кроме интересной на вид дамы, похожей на Розу Абрамовну.
Внешность ей описывать не удается, одни признаки. Розу Абрамовну она наградила порхающей походкой из куплетов про Дункан.
Дама кормит бездомных кошек. Наверное, у нее нет детей.
Заметив, что за ней наблюдают, дама приосанилась, выбросила в мусорный ящик пустые пакеты из-под кошачьего корма и, приглашая Анну взглядом, уселась на лавочку.
В свете неоновых фонарей лицо ее казалось болезненно бледным.
Видимо, ей хотелось поговорить, неважно с кем, а Анна была готова слушать.
Она из Ленинграда. Приехала давно, но так и не сподобилась выучить иврит. К счастью, в наше время легко поддерживать связь по скайпу. Ведь родина — это в первую очередь близкие, любимые люди, а уж потом Эрмитаж и белые ночи. Со школьной скамьи у нее осталась одна подруга, Клавдия Петровна. Глубокая натура. Читает ей по скайпу главы из романа — о бренности живого, страхе смерти и благости покоя.
— Кто она по профессии?
— Учительница языка родного, всю жизнь отдавшая на дело просвещенья… Глаза — буравчики, рот бантиком намазан помадой алою, платок собачьей шерсти окутывает плечи. «Старуха я, мне нечего бояться».
— Ну какая же вы старуха?
— Это подруга так про себя считает. А я на нее в скайпе смотрю и думаю: «Это, видно, будет исповедь эпохи, без ухищрений от литературы». Но вот проклятье!
— Что?
— Явился Федор к Сталину, подумай! Вождя характер крут, и Киров станет жертвой… История кровава… Продолжать?
Анна кивнула.
— Мы в скайпе пили чай. Подруга школьных лет пила вприкуску, зубами острыми вгрызаясь в рафинад. Что значит возраст… хоть светло сознанье, а мощи нет в пере. И сновиденья… То Ленский в гости к ней, то Хромоножка… А типы как? Не правда ли, типичны? А форма, что вы скажете о форме? А как тебе Камю? Сплошной поток сознанья… Читала трижды, не жалея глаз, и ничего не поняла, прикинь-ка! Но в сторону Камю. Все это болтовня. Но как со снами быть?
— Их лучше записать, тогда они уйдут.
— Гонять дурные сны и ждать хороших? Простите, девушка, а как же вас зовут?
Анна представилась.
— Я — Роза. По сложившимся обстоятельствам кормлю кошек в полночь. Хотя они готовы принимать пищу и дарить любовь в любое время суток. К сожалению, израильские кошки по-русски не понимают. Так что спасибо тебе.
С этими словами Роза грациозно поднялась со скамейки и скрылась во тьме аллеи. Сытые кошки остались дремать у мусорного ящика.