отвязаться, чтобы вновь появиться уже только к ночному костру. За это щуплого, нелюдимого подростка не любили. Но он неизменно приносил с собой добычу, поэтому его терпели, удивляясь его удачливости. Но удача была не причем. Другие охотники казались ему слепыми и глухими, а еще очень шумными. Никто из них не обращал внимание на пар, который идет от оленя в морозном лесу, не мог разобрать следы криворога, оставленные на хребте заснеженной горы и не слышал характерное довольное рычание гррх, который он издает, когда найдет еду Жжж. Умения, которые казались ему естественными и которые помогали дотащить до ночного костра очередную тушу криворога.
Когда Рэту после битвы за каньон увел обратно всех белогорцев из семьи Гррх, он решил остаться в новой семье Эссу. Очень уж разительным был контраст между горой трупов темнокожих у стены и многомесячные попытки белогорцев спастись от них же бегством. И ни разу не пожалел об этом. В семье Гррх он чувствовал себя счастливым, каким-то образом Эссу всегда находил ему занятие, что было ему по душе. Вот как сейчас, когда он идет обратно от «Трех зубов» в каньон, жуя на ходу кусок сушеного мяса, заедая его снегом. Будь на его месте кто-то другой, то он уже через день вернулся бы в каньон с вестью для Эссу, что дорога через равнину непроходима, поскольку в западном направлении она перекрывается ущельем, отходящим вверх от каньона до самых гор. Но Энзи не был бы Энзи, если бы не изучил весь обрыв до конца и не заметил, что в одном месте ущелье сужается, а часть деревьев растут на острове, находящимся на одном уровне с равниной. Это оказалась цепь каменных столбов, на каждом из которых теснились несколько высоких елей. Эрозия и паводки разрушили в этом месте когда-то сплошную стену, оставив от нее только зубцы из самых твердых пород. Энзи перекинул ствол упавшего дерева на ближайший из них и перешел с равнины на каменистый остров в ущелье. В метрах десяти от него был еще один, а дальше цепь столбов тянулись почти на одинаковых промежутках друг от друга до противоположной стороны ущелья. Жалко, что не все они были одинаковой высоты. Он перебрался через ущелье и дошел до «Трех зубов» — дорога проходима, но смогут ли ее использовать для саней, об этом пусть болит голова у Эссу.
Под вечер Энзи не отказал в себе в удовольствии еще раз посмотреть на строящуюся у «Трех зубов» стоянку темнокожих. С раздражением отметил, что она уже полностью готова, больше шатров на выбранном месте не поместилось бы при всем желании, а подробности планировки стойбища скрыли наступившие сумерки. Заночевал он в той же ложбине, которую оборудовали Рэту с Эпеем, даже облезлые шкуры криворогов остались на месте, на которых он и устроился, стряхнув с них перед этим нанесенный за эти дни снег.
— Хррх…
— Хррх..
На льду озера стояли два десятка темнокожих с копьями и луками, вокруг которых ходил старик в шапке. Их появление ранним утром задержало Энзи у озера, когда он уже собирался продолжить свой путь. Не похоже, что они идут на охоту. Только вот куда? Неужели к Белой горе.
— Хррх…
Старик начал доставать из кожаного мешка красноватый порошок и осыпать им собравшихся охотников, среди которых он заметил и большого темнокожего с черной бородой. Он то здесь откуда, вроде не было его в прошлый раз, когда они сражались у озера. После завершения церемонии темнокожие развернулись и пошли в сторону ущелья, у которого они в прошлый раз на них неожиданно наткнулись. Все-таки не к Белой горе пошли, а куда-то на север. К длинноногим? В каньон Гррх? А может просто решили устроить Большую охоту? Надо и об этом рассказать Эссу. Энзи подхватил свое копье и отправился по уже разведанной короткой дороге в каньон Гррх. Скоро только едва различимые на снегу следы свидетельствовали о его недолгом здесь пребывании.
Каньон
— Ты стал худой и злой, — утром Эсика обняла его за плечи. — Накричал вчера на Старшую.
Андрей вздохнул. Не похудеешь тут. Дни стали совсем короткими, а гора необходимых дел, которые непременно надо было успеть сделать до установленного им срока, все никак не хотела уменьшаться. Он бегал с утра до ночи от мастеров к Старшей, от нее к Младшей, а потом к лесовикам, зачастую забывая даже пообедать. И так по кругу день за днем. От этого вороха проблем у него стали сдавать нервы и вчера он сорвался из-за какого-то пустяка на Старшей. Надо бы ей сделать подарок. А если придут длинноногие, то придется почти сразу же уходить в Долгую дорогу, иначе они у него быстро съедят все накопленные с таким трудом запасы мяса. С этими мыслями он вышел из шатра и споткнулся на сидящего у выхода Энзи. Вернулся.
Энзи принес прекрасную новость — есть все-таки дорога с верхнего выхода и до «Трех зубов». Андрей понимал, что их караван, состоящий из почти трехсот саней, растянется в дороге и будет уязвим для возможного нападения. А теперь появлялась возможность проскочить самый опасный равнинный участок пути до Большой реки по безопасному маршруту. Пусть он не такой удобный — придется пересечь ущелье и толкать сани в гору — зато никто им не будет угрожать кроме отчаявшихся от зимней бескормицы хищников. Но с ними они справятся. А вот вторая новость была тревожной. По описанию Энзи среди кроманьонцев находился старый знакомый — Ахой, который направился куда-то с двумя десятками охотников. Хорошо бы, если кроманьонцы в самом деле на Большую охоту отправились, но до сих пор все связанное с вождем девятиглавого племени заканчивалось столкновениями с темнокожими. Вот зря Рэту его не послушался и не ушел от озера, спровоцировав столкновение. Но и сами они, конечно, не безгрешны.
— Когда отдохнешь день-два, то отправляйся на равнину навстречу длинноногим. Не ввязывайся в драку с темнокожими, если ее можно будет избежать. Нам важнее, чтобы длинноногие дошли сюда. Хочешь — иди один, или возьми с собой кого-нибудь по своему выбору.
— Пусть Эхекка идет, он быстро добежит сюда в случае, если понадобится помощь, а я останусь на месте.
Старшая смотрела исподлобья. Ну да, виноват. Подарил ей тонкий стилет, такой же, какой был у Эсики. Вроде отошла, улыбается, разглядывает подарок со всех сторон, любуется рисунком на лезвии в виде небольшого медведя с короткой мордой, а потом вдруг протянула обратно.
— Эссу, отдашь его Лэпу, пусть подарит мне его через десять