Делос, занятый работой, приветственно кивнул новому посетителю, предлагая сесть у прилавка, и, не спрашивая, налил данмерского рисового пива. Через несколько минут тёмный эльф и сам присоединился к Габриэлю, обслужив всех гостей.
Рэл счёл важным предупредить:
— У меня не так много денег, но на скудный ужин должно хватить.
Данмер посмотрел на выложенные на прилавок септимы и вдруг подвинул их обратно.
— Убери. Сегодня я угощаю. — Он взял уже открытую бутылку и плеснул в свою кружку. Габриэлю вкус этого напитка казался горьким и странным, поэтому, в отличие от Делоса, он отпил совсем немного. Эльф вдруг сказал: — Помню, когда Дамир впервые пришёл ко мне, мы с Рэйгайлой как раз пили мацт, и он попросил налить ему того же. Скривился так же, как ты сейчас.
Габриэль улыбнулся, но не успел ответить, потому что Делос повернулся к нему спиной, чтобы собрать ужин. Когда он поставил перед гостем тарелку, Рэл всё же задал интригующий его вопрос:
— Кто такой Рэйгайла?
Делос отпил мацта и объяснил:
— Это женщина. Тёмная эльфийка. Одно время работала у меня вышибалой, пока не встретила Дамира.
— Женщина-вышибала?
— Не удивляйся так, она великолепно справлялась со своими обязанностями.
— Так что случилось, когда она его встретила?
Делос пожал плечами, но попытался ответить:
— Я не знаю, чем они занимались. Наверное, вместе наёмничали. Закончилось всё тем, что однажды Дамир вернулся один и рассказал о её гибели.
— Мне жаль твою подругу.
— Оставь… время скорби давно миновало.
Габриэль кивнул. Иногда он забывал, что речь шла о событиях пятнадцати-двадцатилетней давности. Но тот стеклянный браслет отец носил, сколько Габриэль себя помнил.
— Они были… вместе?
Делос, удивлённый таким предположением, помедлил с ответом. Похоже, раньше подобное ему и в голову не приходило.
— Хорошими друзьями — точно. А этого не знаю.
Его позвали, и Габриэль остался один. Он неторопливо пил мацт, уже привыкнув к его вкусу, и смотрел, как за окном без остановки льётся вода и сверкают молнии. Во всей «Кормушке» плохое настроение было только у него. В зале звучала музыка, подвыпившие посетители задорно горланили песни, кто-то даже пустился в пляс. Делос смеялся, разговаривая со старыми знакомыми, заглянувшими к нему сегодня, и всё заведение, словно назло грозе, веселилось и не обращало на неё внимания. Когда данмер вернулся к прилавку, Габриэль поблагодарил его за ужин и попросил:
— Могу я переночевать сегодня у тебя в подвале?
Делос всё ещё мог чему-то удивляться. Однако долго раздумывать он не стал и пошутил:
— Опять полезешь в канализацию?
— Нет, — усмехнулся Габриэль. — Просто больше пойти некуда.
На самом деле он мог бы пойти в Кровавый зал. Овин с радостью разложил бы для него пыльный спальник в углу, но появляться в районе Арены почему-то не хотелось.
— Можешь, конечно, — разрешил Делос. — Будь у меня свободная комната для гостей, я бы разместил тебя там, но… как и Дамиру в тот раз, могу только подвал предложить.
— Меня это устроит. Спасибо.
Тёмный эльф снова налил себе и предложил Рэлу, но тот отказался. Он и так уже осушил две кружки и успел захмелеть.
— Я найду тебе тёплое одеяло, когда закроюсь, — пообещал Делос. — Ты в этом подвале до костей промёрзнешь.
Он говорил совершенно бескорыстно и открыто. Не брал с Габриэля денег, не требовал каких-то услуг — встретил как старого друга, хотя раньше Габриэль никогда не относился к этому заведению и к его хозяину с большой теплотой. И он, одурманенный мацтом, вслух задал риторический вопрос:
— Неужели ты считаешь, что мой отец был хорошим человеком?
Делос решил, что должен ответить:
— Одним из лучших, кого я встречал. Разве ты считаешь иначе?
— Я его совсем не знал.
Данмер посмотрел на него с какой-то жалостью и снова ушёл по своим делам, разрешив допить мацт, оставшийся в бутылке. Подумав, Габриэль всё же наполнил свою кружку.
Этот данмерский напиток сморил мгновенно, но ночь выдалась тяжёлой и беспокойной. Габриэль то и дело проваливался в какое-то полуобморочное состояние, видел неразборчивые сны, ворочался, то начиная дрожать от холода, то покрываясь потом от жары, и довольно скоро ему начало казаться, что до утра он не доживёт. Это было странное ощущение близости собственной смерти, куда более сильное, чем в ночь встречи с Яростью Ситиса. В очередной раз открыв глаза в темноте, Габриэль ясно осознал, что если вновь закроет их, то бездна его уже не отпустит. Он не знал и не задумывался, откуда взялась такая уверенность, но относился к этому спокойно и равнодушно, принимал как должное. Он не пытался бороться, не боялся. Просто знал, что усталость снова утянет его во мрак, и на этот раз он останется там навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Совершенно неожиданно во мраке показался свет. Глаза обожгло острой болью, и Габриэль не сразу пришёл в себя и понял, что вокруг — всё тот же тёмный подвал, дверь в который кто-то приоткрыл. Оттого луч утреннего света и протянулся внутрь, разгоняя пыль и сумрак.
— Ты просил разбудить на рассвете.
Голос Делоса заставил сознание ухватиться за него и вернуться в реальность. Габриэль сел на своей лежанке, провёл ладонями по лицу, прогоняя остатки ночных кошмаров, и вспомнил: действительно просил.
— Спасибо. Уже встаю.
Данмер ехидно поинтересовался:
— Как ночка в подвале?
— Неплохо.
Делось усмехнулся и, оставив дверь открытой, ушёл. Задерживаться у него Габриэль не стал. Мысли в тяжёлой голове были нетвёрдыми, мышцы ломило ноющей болью, и любому другому в таком состоянии Рэл приказал бы оставаться дома. Но для себя он решил выдвигаться немедленно. К тому же, Имперский Город ему давно не дом.
Он покинул его как можно скорее. Забрал Гарпию из конюшен и повёл её на восток, щурясь от раннего солнца, уже яркого и тёплого. Тряска в седле по мокрой дороге в таком состоянии стала для него окончательной проверкой на прочность. К Чейдинхолу он сумел добраться третьей ночью: ехал почти без остановок. Но крупицы здравого разума кричали о том, что переходить на быстрые аллюры ему не следует. И поэтому лошадь неторопливо вышагивала, оставляя в грязи следы от подков.
В город его пропустили без проблем: на посту стоял именно тот стражник, который видел Габриэля с Тэниэриссом. Он осведомился, не нужна ли какая помощь, но, получив уверенный отрицательный ответ, перестал напрасно беспокоиться. Рэл не помнил, как дошёл до храма и почему он шёл именно туда. Казалось, что больше и идти-то было некуда. Словно заворожённый, Габриэль пересёк реку, поднялся по ступеням и приоткрыл высокую деревянную дверь, украшенную кованными петлями.
Элисаэль он увидел сразу же. Она читала в свете лампы, сидя на ближайшей к алтарю скамье. Впрочем, услышав скрип двери и шаги, она быстро поднялась, обернулась, и на её лице застыла радостная улыбка. Но Элисаэль перестала улыбаться, как только Габриэль приблизился и упал перед ней на колени.
— Рэл… — она говорила шёпотом. — Ты чего?
Габриэль не сумел вымолвить ни слова. Даже самому себе он не смог бы сформулировать мысли внятно, что уж тут говорить о том, чтобы озвучить их другому. Поэтому он взял её руки в свои и опустил голову, касаясь их губами и лбом.
Он понимал, что пугает её. Элисаэль и вправду стало страшно.
— Не молчи, прошу тебя. Что случилось?
— Не знаю.
Элисаэль вдруг опустилась перед ним на пол, высвободила одну руку и погладила его по щеке.
— Я переживала за тебя. Отец рассказал, что что-то случилось, но я и не подозревала, как это скажется на тебе.
— Я схожу с ума, Лис. — Габриэль говорил равнодушным шёпотом, но ему не было всё равно. Он больше ни минуты не мог держать это в себе. — Я уже не знаю, кто я, что я должен делать, что думать, как ко всему этому относиться… я ничего не понимаю в своей жизни. Никогда прежде я не чувствовал себя таким одиноким и потерянным.
— Ты не одинок, — мгновенно ответила эльфийка. — Даже если кажется, что весь мир от тебя отвернулся, помни, что ты не одинок, Габриэль. Я рядом.