Они как обычно в гостиной сидели на многослойных медвежьих шкурах вокруг невысоких круглых столов.
— Я, честно сказать, надеялась, что вы немного отдохнете здесь, — прошептала Бану.
— Что? — Кхассав остолбенел. Разве это условие — гостить здесь — не было вызовом?
Бансабира пожала плечами под широким меховым плащом.
— Лучше всего отдыхать именно здесь. Здесь все в голове встает на места, и в сердце, знаете, — Бану повела рукой в сторону, — в сердце становится чисто.
— Как вокруг?
— Точно.
— Кажется, для вас это очень дорогое место.
— Я бывала тут и до того, как начала участвовать в китобойне. Несколько раз. Но да, оно памятное хотя бы тем, что именно здесь я окончательно поняла, за кого выйду замуж, когда шанс выбирать представился мне самой.
Кхассав с интересом посмотрел на Бансабиру, потом, наконец, расслабился, облокотился на согнутые колени.
— Стало быть, теперь, когда выбираете вы сами, тану, я могу предложить вам — вам обоим, разумеется — поехать со мной в столицу, как только утрясется ваша встреча со старшим сыном?
— Если вы о том, намерена ли я выполнить обещание — да. Я ссужу вам золото, сколько я могу выделить, на нужды похода и поставлю семьдесят пять морских боевых единиц, как мы и уговорились.
— Но о личном участии речи по-прежнему не идет? — Кхассав печально качнул головой. — Тану, тан, — он поглядел на них поочередно, — неужели я по-прежнему настолько не достоин вашего доверия?
Сагромах усмехнулся — и в этом не было издевки или высокомерия.
— Не в этом дело, — объяснил он. — Вы отправляетесь завтра на моржей с остальными?
— Конечно! — чуть подобрался мужчина. Охотится на моржей всерьез будоражило ему кровь.
— И я тоже, — сказал Сагромах.
— А вот я больше не участник, — призналась Бану с некоторой печалью в улыбке.
Кхассав нахмурился: что стряслось? А потом дошло.
— Серьезно?
Бансабира взметнула бровь.
— Мы скажем сегодня за ужином, — ответил за неё Маатхас.
Кхассав надолго замолчал. Наконец, изрек:
— Я должен вас поздравить, но, простите, прежде хочу спросить: если я дам вам срок, скажем, лет пять, для того, чтобы этот ребенок подрос достаточно, и вы могли покинуть его также, как сейчас оставляете других детей ради этой охоты, тогда вы пойдете со мной на Мирасс? Не как подданные, а как союзники?
Бансабира и Маатхас переглянулись.
— В обмен на два условия, — ответил Сагромах.
— Опять? — Кхассав едва не взвыл.
— Что поделать, — усмехнулась Бансабира. — Не переживайте, первое из них совпадает с тем условием, которое вы должны выполнить в обмен на ссуду и корабли.
Кхассав заинтересовался.
— Откажитесь от необходимости присутствия северян в столице в качестве представителей. Всех северян, — уточнил Маатхас.
— Всех? Но это неслыханно. Северянам и так позволено многое, в сравнении со остальными.
— Всех, — перебив, настояла Бану. — Мой брат не может поехать с вами. Его вскоре ждет свадьба с правнучкой Идена Ниитаса, а если я скажу деду, что не могу выполнить давний сговор из-за обязательств перед столицей, рухнет все, чего я добивалась столько лет.
— Что именно? — рискнул уточнить раман, не совсем понимая, что женщина имеет в виду.
— Имя, которое во все времена было гарантом честной сделки, — отозвался Хабур вместо танши.
— Хм, — хмыкнул Кхассав. — Аргумент достойный, но как быть с вами, Маатхас, и с Каамалами?
— Вы отпустите мою кузину домой и назначите ей охрану в сопровождении, чтобы она прибыла в целости и сохранности, — ответил Сагромах. — А что до Каамалов…
— Яфуру наследует мой сын. Однажды вы выдвинете требования представительства и ему, но у него только один брат и одна сестра и более никого на данный момент. Оба они претендуют на наследство: Шинбана по праву первенства, Шиимсаг по праву мужчины. И каждого надо учить быть таном в любом случае, даже если Шинбана однажды станет залогом крепкого союза. Мне просто некого вам дать, — Бану развела руками.
— Отмените закон о представительстве в отношении северян, Кхассав, — Сагромах рискнул назвать раман по имени. — И мы выполним ту часть договора, о которой уже условились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А второе? Ну то, другое второе условие, которое мне необходимо выполнить, чтобы через пять лет вы все-таки собрали хотя бы часть своей орды и помогли мне сокрушить Мирасс? В чем оно?
Нелегко с ними торговаться, признал Кхассав. Потому что они не торгуются: они предлагают, требуя. Хочешь помощи — выполняй условия, ничего иного.
Но неожиданно Сагромах расцвел:
— Пообещайте каждую осень хотя бы на три недели приезжать сюда на китобой.
Кхассав даже не сразу уловил: ослышался, что ли?
— А? — переспросил он на всякий случай. Бану захохотала. Маатхас тоже засмеялся — в отросшую бороду.
— Если холод здешних мест больше не отпугивает, а Таир и другие ребята вашей охраны приноровились, если песни у костров и свобода отношений больше не вызывает зависть, приезжайте, раман, — пригласил Сагромах.
— Вы серьезно? — он даже подумать не мог, что все может обернуться так. Кхассав перевел глаза на Бану: а ну как сейчас он согласится, а потом выяснится, что все это глупый розыгрыш Бану Кошмарной?
— Абсолютно.
Кхассав не мог поверить. Это что же? Предложение дружбы такое? Ну, хотя бы приятельства, да? Кто-то готов стать ему, Кхассаву Яасдуру, близким человеком не по принуждению, как Джайя, не из-за отсутствия выбора, как Илия, которая не могла отказать в отношениях самому ахрамаду Яса, не по приказу, как стал ему другом Таир, вынужденный охранять его безопасность уже добрых пятнадцать лет, а просто так? По своему желанию?
— Не обижайтесь, — продолжала Бану, — но вы единственный Яасдур, которому я могла бы сделать такое предложение. Вы не ответственны за поступки женщин своей семьи, а с вами иметь дело вполне гоже.
Кхассав посмотрел на таншу расширенными под насупленными бровями глазами, и вдруг выдохнул:
— Прикажи человеку явиться строго в срок, и увидишь, насколько на него можно положиться. Поручи ему важное дело, и увидишь, чего стоит его слово. Поговори с ним, чтобы узнать его взгляды. Напои его, чтобы узнать каков он, и предложи ему награды, чтобы увидеть, насколько скромен… Классическое искусство стратегии, — он выдохнул в восхищении, не сводя с Бансабиры глаз.
— Ну так что? — подначил Сагромах. — Дело к завтраку, я есть хочу.
— Я с радостью выполню эти условия, тан Маатхас, тану Яввуз. И с радостью пожелаю вашему будущему ребенку долгих и здоровых лет счастливой жизни. Но взамен и у меня есть два условия.
Бансабира с интересом вздернула бровь.
— Слушаем, — произнес Сагромах.
— Во-первых, через пять лет вы приедете в Гавань Теней, чтобы окончательно обговорить план взятия Мирасса, а затем возглавите в атаке два самых крупных и ударных крыла в сборных войсках державы.
— Принято, — с достоинством согласился Сагромах. Они с Бансабирой давно оговорили участие с этой кампании, и сошлись на том, что время от времени тем, кто является солдатом по роду деятельности, необходимо воевать, ибо в ином случае они превращаются в трутней и нахлебников на шеях селян и ремесленников, которые тоже состоят в армии, но в мирное время ведут хозяйство всего танаара.
— А второе? — спросила танша.
— А второе подсказал сегодня Сагромах. Я настаиваю, чтобы наедине в любом месте мы могли звать друг друга по именам. Клянусь, меня черт знает сколько лет не звали по имени достойные люди.
Сагромах молча протянул руку. Кхассав откликнулся мгновенно и перевел глаза на Бану. Та улыбалась, присматриваясь к раману, который теперь протягивал руку и ей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Молодцы, конечно, оба: реши они, что единственное рукопожатие решило и за неё, Бансабира наверняка отказалась бы из принципа. Но не теперь. Упертость не лучшее человеческое качество, подумала Бану, и крепко обхватила ладонь государя.
* * *