каменистыми тропами заснеженных гор, всячески избегая открытых дорог и пространств. К вечеру мы обрели приют в белом, каркасного типа, доме, скрытого горами, и своим главным фасадом выходящим на огромную, украшенную множеством елей, поляну.
Здесь — впервые за много месяцев — нам ничего не угрожало. Мятежники могли нагрянуть только с южного берега реки. Дом стоял на северном — земля у кромки воды была очень вязкая, так что вброд здесь перейти было нельзя, а единственная имевшаяся лодка для переправы находилась в пяти милях и у нашего берега. Таким образом, защищенные с фронта, фланга и тыла, мы в полной мере могли насладиться теплом и домашним уютом.
Рядом с нашим жилищем был большой, невероятной красоты родник. Около дюжины чистых и сверкающих на солнце потоков — на небольшой, 12-ти футовой полянке — дружно пробивались наружу через снежно-белый песок. Мы развели большой костер, поставили на него огромный железный котел, отварили в нем всю нашу одежду и, наконец, окончательно уничтожили всех этих упорных и настойчивых паразитов, которые с первого дня нашего заключения не давали нам спокойно жить.
Затем, омывшись в ледяных водах, мы — словно сирийский прокаженный[210] — вышли из них свежие и обновленные и, погрузившись в уют мягких перин, укрывшись теплыми и чистыми одеялами, забылись крепким и сладким сном незабываемого детства.
XXII. Воскресенье, 8-е января
Новый проводник отвел нас в находившийся в лесу амбар. После обеда мы снова выступили в путь — пожилая леди лет шестидесяти, повела нас к своему дому. Судя по тому, как ровно и мерно она шла, так что мы с трудом поспевали за ней, она была полна сил, и возраст совершенно не тяготил ее.
Уже когда стемнело, во дворе ее уединенного и скрытого в сосновой роще дома мы развели огонь, поужинали, а потом в компании наших 15-ти или 20-ти товарищей, которые так бесшумно, словно появившись из-под земли, присоединились к нам, мы пошли дальше.
Глава XLVI
«Если бы я имел настолько ума, чтобы выйти из этого леса, мне было бы достаточно его для собственного обихода»[211].
Еще задолго до побега мы знали, кто такой Дэн Эллис — знаменитый юнионист и проводник, который с первого дня войны занимался исключительно тем, что помогал преданным Союзу людям достичь мест расположения наших армий.
Эллис — истинный герой, а его жизнь — увлекательный роман. Всего на его счету более 4-х тысяч человек. Возможно, он пережил приключений — в стычках и диких скачках наперегонки с мятежниками, в продолжительных маршах — иногда просто босиком по снегу, а иногда во время переправы через покрытые несущимися по бурному течению льдинами реки — больше чем любой из ныне живущих людей.
За все время войны он потерял лишь одного человека — но тот был жертвой собственной беспечности. Группа шла восемь или десять дней и питалась только печеной кукурузой. Дэн настаивал на том, что человек может проходить 25 миль по снегу питаясь печеной кукурузой так же хорошо, как и на любой другой пищей — по крайней мере, он так думал. Я должен сказать, что я попробовал этот метод, и я так не считаю. Тот человек думал точно так же. Он воспротивился этой кукурузной диете, заявив, что несмотря на риск быть схваченным, он войдет в первый попавшийся дом и непременно съест чего-нибудь более приятного на вкус. Он вошел в первый же дом, был накормлен, а потом схвачен.
После того, как мы преодолели 50 миль, все, кого мы встречали на своем пути, говорили нам: «Если вы найдете Дэна Эллиса и будете выполнять все го указания, вы обязательно вернетесь домой».
Мы нашли Дэна Эллиса. В тот воскресный вечер, в 134-х милях от позиций наших войск, смертельно уставшие, мы два часа ждали на дороге Дэна Эллиса — и, в конце концов, он появился — с партией из 70-ти человек — беженцев, дезертиров конфедератов, возвращающихся после отпуска в свои части солдат Союза и беглых пленников. Около 30-ти из них ехали верхом, а у 20-ти имелось оружие.
Как и большинство людей дела, Дэн был человеком немногословным. Выслушав нашу историю, он сказал своим товарищам:
— Парни — вот эти джентльмены, которые сбежали из Солсбери и которые просто валятся с ног от усталости. Это наши люди, и они пострадали за наше Дело. Они возвращаются домой. Негоже нам ехать верхом, а им идти на своих двоих. Уступите им своих лошадей и помогите им сесть на них.
Итак, они сошли с лошадей, а мы сели на них — а потом галопом помчались вперед.
Во время этой бешеной скачки, я узнал много подробностей необычной и полной приключений истории Дэна и его товарищей. Перед войной он жил в Восточном Теннесси и работал механиком. Преодолев горы, он перешел на подконтрольную Союзу территорию, и, благодаря своей энергии, здравому мышлению, бдительности и исключительному знанию леса, что совершенно естественно, сразу же стал проводником.
Те шестеро или восьмеро, кто ушел вместе с ним, тоже очень хорошо знали все дороги. Они жили по соседству с ним, в графстве Картер, Теннесси — в непосредственной близости от мятежников. Ночевали они, как правило, в лесу, и ни на минуту не расставались с оружием.
Мятежники ненавидели их, и им никак нельзя было оказаться в их руках. Голова Дэна Эллиса была оценена в 5 000 долларов. В те периоды времени, когда он покидал нашу территорию, он ни разу не выпустил из рук свою прекрасную 16-ти зарядную винтовку Генри.
Однажды, когда с ним был только его друг лейтенант Тридэуэй, на него внезапно напали 14 мятежников. Эллис и Тридэуэй спрятались за деревьями и открыли по ним огонь. Противник пошел вперед, а они, продолжая отстреливаться, медленно ушли в лес. Неравная схватка длилась три часа. Несколько мятежников получили ранения, и, в конечном счете, они отступили, оставив двоих храбрых и не получивших ни малейшей царапины юнионистов, хозяевами этого поля боя.
Обычно, Дэн совершал переход на нашу территорию один раз в три или четыре недели, приводя с собой от сорока до пятисот человек. Перед тем, как приступить к делу, он и его товарищи совершали рейд в соседнее, занятое мятежниками графство, забирали