— Я сказал, что забыл записать кое-что в регистрационную книгу о найме лошадей, — объяснил он.
— Итак, — спросил Гонорий, — кто брал лошадь номер XX?
— Ее не брали.
— Как это? — удивился адвокат.
— На протяжении двух недель, за восемь дней до праздника поднесения даров Нептуну и восемь дней спустя, о ней нет никаких записей на каждодневных страницах.
— Ты в этом уверен? — спросил раздосадованный Гонорий.
Он подумал, что его новая рабыня ошиблась или что она назвала первую попавшуюся цифру, чтобы ее оставили в покое. Рабы часто так поступали.
— Что же это, по-твоему, означает? — опять стал спрашивать адвокат. — Лошадь была больна?
— Я подумал об этом и поэтому посмотрел в регистрационной книге больных животных.
— У вас есть и такая книга?
— Конечно. Там записываются лекарства, сколько они стоили, посещения ветеринара и тому подобное... чтобы не переплачивать.
— Так эта лошадь исчезла на пятнадцать дней. Как ты это объясняешь?
— Ну, это очень просто, — спокойно сказал юноша. — Так бывает всегда, когда Спор дает кому-нибудь лошадь бесплатно.
Гонорий постарался скрыть радость от того, что он узнал. Тот человек на лошади работал на Спора, а Спор был агентом Лацертия в Помпеях, наблюдавшим за Палфурнием и всеми остальными делами!
Молодой адвокат приготовил монеты по пятьдесят сестерциев. Он вложил их в руку юноши. Тот покраснел:
— Так мы идем сейчас ко мне?
— Послушай... — сказал Гонорий. — Я благодарю тебя за приглашение. Но сегодня вечером я приглашен к друзьям, куда я должен обязательно пойти. Тем не менее в начале следующей недели я буду ждать тебя у выхода из конторы, и тогда мы пойдем к тебе. — Он пожал руку, в которую вложил деньги. — Я уверен, что мы проведем приятный вечер.
— Очень жаль. Сегодняшний вечер мы бы тоже провели хорошо, — грустно сказал юноша.
— Но ты же не один, у тебя есть друг?
— Он возвращается только к утру. И часто приводит кого-нибудь.
— Понятно... Прости меня. И не забудь: на следующей неделе!
— Мне нетрудно будет помнить об этом, — ответил молодой служащий.
Гонорий положил несколько монет по одному ассу на стол, чтобы заплатить за вино, потом встал. Перед тем как выйти на улицу, он сделал прощальный жест, обернувшись к своему поклоннику, который все еще улыбался ему. Гонорий пошел по улице Стабий, одной из самых оживленных в городе, глазами отыскивая лавочку, где бы продавалось все необходимое для письма: ручки, чернила, пергаменты, гравировальные стили и тому подобное. Наконец он заметил такую, вошел и попросил полдюжины табличек и стиль. Затем он взял одну из табличек и, опершись на пюпитр, устроенный на всякий случай, для удобства покупателей, написал следующие слова: «Я знаю кто: Спор». Он соединил две таблички вместе, чтобы спрятать между ними текст. Девушка-продавщица протянула ему восковую палочку, он подошел к масляной лампе, зажженной именно для таких случаев, растопил воск и запечатал ленту, связывавшую таблички.
Потом он расплатился двенадцатью ассами и, выйдя на улицу, смешался с вечерней толпой: кто-то наслаждался свежестью, кто-то сидел в тавернах, громко разговаривая и забывая дневные заботы и дела. Помпеи, в отличие от Рима, были городом, где бедным жилось так же хорошо, как и богатым. Окруженный необычайно плодородной землей, на которой росла самая лучшая пшеница Италии и три раза в год собирался урожай овощей, город, расположенный на берегу волшебной голубой бухты, где рыбаки каждый день вылавливали живую рыбу, восемнадцать лет назад был почти полностью разрушен землетрясением, но это не убедило жителей оставить его. После стольких лет он все еще отстраивался, деловые люди и патриции истратили целые состояния на его восстановление, которое императорская власть поддерживала как деньгами из государственной казны, так и соответствующими юридическими мерами. "Эпикуреец Палфурний, — думал Гонорий, свернув на Ноланскую улицу[99], ведущую к одноименным воротам, где его новый друг, мошенник, подделыватель документов и отравитель, возвел богатый дом, — выбрал подходящее место для своих бесчестных дел". Тем не менее, как правильно вычислил молодой адвокат, уезжая из Рима, эти дела как бы уничтожали друг друга и приближались к общему концу.
Гладиаторы, стоявшие при входе, узнали нового друга их хозяина, поэтому он беспрепятственно вошел в караульное помещение и, показав таблички, попросил их немедля отнести это послание, сказав, что оно от Гонория, сына Кэдо.
Затем молодой адвокат направился в порт. По дороге он прошел мимо знаменитого магазина Виниция, торговца изысканными продуктами, у которого покупали съестное все жители Помпеи, это предприятие работало уже почти век и кормило еще родителей нынешних покупателей. Тут он вспомнил, что Наис давно ничего не ела. Решив вознаградить ее за то старание, которое она проявила утром, во время уборки каюты, Гонорий купил все самое лучшее: маринованные языки в красивых керамических горшочках, запеченную дичь, покрытую своим собственным оперением, готовую рыбу в мисочках, африканские фрукты и, наконец, два графина с белым и красным вином с большим количеством льда. Виниций, четвертый владелец магазина, носивший это имя, правнук основателя, человек мощного телосложения, всегда одетый в белые поварские одежды, каждый вечер, когда покупателей было особенно много, выходил к прилавкам. Желая понравиться новому клиенту, потратившему так много денег, он отчитал раба, который его обслуживал, и выслал к нему мальчика с двумя корзинами, чтобы тот отнес все продукты ему домой. Гонорий, столько переживший за этот длинный день, легким шагом и со счастливым сердцем шел впереди посыльного. Он обнаружил того, кто занимался тайными делами Лацертия в Помпеях, причем не потратив золота и не пуская в ход кинжала, он много размышлял и сопоставлял, как его учили в правоведческих школах, где он с таким старанием обучался; воспоминания об оргазмах, полученных в объятиях рабыни, и о тех удовольствиях, которые она еще сможет ему подарить, придавали его счастливому настроению оттенок сексуальности. Он поднялся на борт галеры в самом лучшем расположении духа. Уже с причала он увидел Наис, покинувшую душную каюту и ждавшую его на верхней палубе. Он дал один сестерций посыльному, который поцеловал ему руку. Молодая рабыня, молча смотревшая на все, что вынималось из корзин, сразу начала есть и пить.
— Ты голодна? — обеспокоенно спросил адвокат, занимавшийся наследием Менезия.
Она кивнула.
— С каких пор ты не ела? — продолжал он расспрашивать, вспомнив, что она содержалась в подвале, где никто ее не кормил.