— А вот у нас на Арбате…
— Да заткнись ты со своим Арбатом! Воры вы там все… Просиживали вы там казённые свои штаны всё это последнее и очень смутное время, но не без пользы для себя… Подписывали во время порчи своих штанов некие контрактики. Не пойми с кем были и есть эти контрактики, и на закупку весьма странного какого-то вооружения заключались они… А эти «не пойми кто», понимая какое говно они поставляют в нашу Разоружённую слабость (то, что когда-то было нашими Вооружёнными силами), носили, в качестве некоторой моральной (материальную вам государство всегда компенсировало — новые штаны раз в год регулярно выдавало) компенсации, вам в зубах, так называемые «откаты». А когда пришёл черед уходить вам на пенсию «не пойми кто» позаботился о вас и здесь. Нельзя сказать, что он очень добрый, этот «не пойми кто». Просто устал он самолично «откатывать» вашему многочисленному и продажному брату и нанял вас для этого мерзкого, но весьма денежного дела…
— Какая наглая ложь! Скажи спасибо, что не хочется грех брать на душу, а то бы я щас…
— Ну, что бы ты сделал-то, немощная ты штабная наша крыса? Дуэль? Нечем-с… Оружие давно забрали… И не без вашего арбатского, крысячьего, предательства. Предлагаешь, просто так на кулачках подраться? Ты и раньше-то этого не умел, а сейчас-то «куды тебе, милый». Ты ведь тяжелее ручки уже более двадцати лет ничего не поднимал. Так что дыши себе ровненько. Слышал от твоих подчинённых, что часто повторяешь одну и ту же фразу: «Не машите руками, у меня слабое сердце!» Не ровен час ещё инфаркт получишь… Отвечай за тебя потом.
— Бросьте вы, наконец, ругаться и богохульничать: каждый как мог, так и выживал в это непростое для честных людей время. Сказано же: «и не осудити брата моего». Это ведь было тяжелейшее время было… Время— ломки эпох…
— Было? А ты думаешь это время уже закончилось? Давай-ка разберёмся поглубже. Во первых, как ты правильно сказал: время было тяжёлым для честных. А честные это те, которые поступают в согласии с своей совестью, а совесть — это свыше. Поэтому те, которые то, что свыше им было, проигнорировали, устроились ныне очень даже не плохо. И о них даже речи сейчас быть не может. Есть смысл разговаривать только с теми, в ком хоть что-то от совести осталось… Сверху, то есть… А во вторых, это было чисто братское осуждение… Без зла, пусть и сами слова были жёсткими, но ведь это наш, обычный, военный, несколько грубоватый для интеллигентного уха стиль общения. Но, в нашей среде интеллигенты — это большая редкость. А смысл звучал правильно, только с единственнойцелью спасения его души от угрозы быть окончательно разъеденной корыстью. Видимо, подействовало… Гляди-ка как надутость щёк опала.
— Прекращайте, всё, что вы здесь огульно называли душой, совестью в военной среде уже давно стало сводится к элементарному любоначалию. Если быть честным каждому из нас перед самим собой, мы ведь не душу-то свою в дело вкладывали, а только лишь свои низменные карьерные устремления. Иначе не разоружили бы нас как щенков в середине девяностых. Вон, возьми хотя бы турецкую армию: попробуй янычарам жалование хотя бы на сутки задержи — завтра же будет правительственный переворот. А о нас по полгода ноги вытирали, и ничего… Мы утёрлись и стерпели… А теперь этот процесс уже неостановим: власть убедилась в том, что «человека с ружьём» можно вполне комфортно для себя унизить при необходимости. Например, при надуманной необходимости оказаться белым и пушистым в глазах Парижского клуба… И я думаю, что это плата за былой наш грех гордыни. Вот ежели бы мы за Россию, а не за свою шкуру радели… За звания, должности, блестящие значки и звёзды на погонах, близость к продовольственному складу… Я думаю, всё могло бы быть по другому… А насчёт того, что вы куда-то душу вкладывали… Это, наверное, была не душа, а нечто другое… Потому как, если бы вы куда-то душу вложили, то просто так развалить страну и армию вы бы уже не дали…
— Да, ладно… Хватит нам этого блаженного слушать — у него ведь крыша уже давно съехала, несёт всякую чушь: честь, совесть, душа, грехи… Фуйня это всё. Чистой воды — поповщина. Вы поглядите-ка сами, на чём эти праведные попы нынче разъезжают по территории православия. Ещё когда в Германии шестисотых «меринов» по пальцам пересчитать можно, у нас — пожалуйста, на проезжей части дорог полный аншлаг новинок немецкого машиностроении. И почти из каждого «мерина» поповская ряса торчит. Проехался тут недавно по всей великой нашей речке Волга на теплоходике. Кругом запустение: не полей под посевами, ни стад коровьих, зато кругом златые купола… Если заводик какой попадётся, то обязательно разрушенный и разворованный… Им ведь это бесовское государство какую привилегию дало? Беспошлинной закупки алкоголя за рубежом… Подумать только… Им и Госкомспорту… То есть, две особо уважаемые организации, самым тесным образом связанные с алкоголем: церковь и спорт. Уважаемые организации, которые самым беззастенчивым образом спаивают свой народ и строят на эти греховные деньги, кто во что горазд. Кто, златоголовые храмы, а кто дворцы спорта… Охренеть… А кто в них, в эти учреждения в скором времени будет ходить? Или их опять в скором времени переделают в ЛТП? Точно бесовщина какая-то… А вы, дураки, их кормите… В церкви свечки ставите… Вы только задумайтесь: себестоимость изготовления каждой свечки составляет порядка рубля, а в церкви она уже двадцать рубликов стоит. Да ещё всякие пожертвования по ящичкам из грошёвого своего денежного содержания разбрасываете. А эти рясофорные бездельники смотрят на вас и только посмеиваются… Над вами, между прочим, посмеиваются — законченными в беспредельной тупости своей дураками блаженными. Посмеиваются и продолжают растить морды за ваш счёт. И поговаривать при этом: «Помогите ради Христа, не смотрите, что морда толста». А чтобы морда не шокировала особо впечатлительных граждан, попы просто вынуждены отращивать бороды. Борода-то она толстоту лица, хоть не намного, но скрадывает.
— Уважаемый, я бы попросил насчёт блаженных! Мне до этого высокого звания ещё очень и очень далеко… А тебе, дебилу заблудшему (тьфу, сказано ведь в Писании: не осуждай брата своего), уже пора бы уловить возникшую по какому-то несчастью разницу между верой, религией и церковью. И не всякий приход — храм, и не всякий поп — батюшка…
— Да ну тебя на фиг! Хватит народ баламутить! Самое главное в настоящее время это то, сможешь ли ты сегодня хороших денег заработать… Заметь, не украсть, а именно — заработать. Я вот, например, работаю директором кладбища и спокойно себе по пять штук «грина» в месяц отдалбливаю. Чувствую себя при этом вполне прекрасно. И никто мне не сказал до сих пор, что западло, мол, с мёртвых денег получать. Но я же не с них?! Я же всегда с внешне безутешных родственников! А эти всё крутятся и не знают с какой стороны подойти:: «Николай Егорыч, а можно мы это? Николай Егорыч, а можно ли то?» Да, конечно можно, чёрт вас дери: платите и делайте. Хотите на холмике сухом закапывайте, хотите в мокрой низинке… Любой каприз, как говорится, за ваши деньги…
— Ну, что же — это занятие выглядит вполне достойным для русского офицера…
— А что ты ёрничаешь всю дорогу? Я, например, на пиве неплохо зарабатываю. Дачку себе двухэтажную уже отгрохал со всеми удобствами. Вернее, это уже не дачка, а полноценный загородный дом с газом и очистными сооружениями.
— Всю дорогу? Мы уже давно никуда не движемся. А занятие ты себе выбрал тоже очень правильное, тебя ведь как раз именно этому восемь лет учили. Сначала в училище, да потом ещё в академии: пивом на рынке торговать… Я же у тебя дипломным руководителем был в академии, если ты это ещё помнишь. Да и тема диплома у тебя была, если я не ошибаюсь: «Влияние роста потребления пива гражданами Российской Федерации на качество предоставления услуг сотовой связи». Очень актуальная, кстати, даже по нынешним временам тема.
— Слушай, Просвиров, мне тут сообщили, что ты тоже в «стратегах» служил, — обратился к Сергею, неожиданно подошедший откуда-то из глубины восточного зала, с трудом узнаваемый однокурсник, которого он мельком видел когда-то в одной из многочисленных своих командировок.
— Служил. Мы же даже с тобой где-то виделись. Честно сказать, уже не помню где.
— А в Первомайск тебя случайно не заносило?
— Как же, было дело. Пропарился там пару месяцев в командировке. А что?
— Вот там и свиделись. Жаль, что тогда и поговорить-то даже на коротке не удалось. Ты проездом из столицы, а я там десять лет, как ты говоришь, пропарился…
— Не из столицы, а из Питера… Да и проезд тогда порядком затянулся. Ну, а тебе грех жаловаться. Первомайск — это рай для стратегического ракетчика…
— Согласен. Это всё же не Чита какая-нибудь… А хочешь глянуть, во что превратили этот ракетный рай наши «нэзалежные та самостийные»?